Пират Её Величества - Курочкин-Креве Николай (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Крымский хан Давлет-Гирей пришел на Русь с не столь уж и большим войском. Но дошел сквозь все заставы до Москвы и взял первопрестольную. Из-за измены. Предатели показали татаровьям лучшие броды через все реки. Такие, что в пору весеннего паводка всадником проходимы.
И Федька, отчасти, предателей этих понимал. Ведь ясно ж что это за людишки были! Падкие на золото да на мед хмельной? Ой, нет! Ведь за такую измену не только всю семью, а и всю родню, и всю свойню (то есть женину родню, и родню всех снох) под корень изведут! Решиться на такое мог только человек отчаявшийся, изобиженный до смерти. Получивший от царя, что — Федька-то знал — вполне вероятная вещь, за службу верную и царству многополезную, за раны, принятые на той службе православному государю и отечеству, не награду, а плети, пытки, поджог двора… И главное — человек, оставленный царевыми слугами на земле одиноким. Случайно уцелевший от опричного погрома или опалы своему барину (а опала — барину, дворовым же людям, челяди и холопам опального, — беды и казни вовсе безвинные). Такой, как Федька. Он вот, уцелев случайно, из целой деревни один, в заграницы убег. А у кого не было в пору разорения лодьи с добрыми товарищами — тому как быть?
И Федор задумался над тем, что ж для государства опаснее: одного виноватого казнить, безвинных людей из его семьи, села или двора отнюдь не трогать — или же извести под корень всех, кто связан был с виновным, дабы мстить за него на земле было уж некому?
И пришел он вот к какому выводу. Если над сим помышление праздное иметь — надумаешь, что, ясное дело, полезнее изводить всех под корень, чтоб потом уж не бороться с мстителями. А невинную кровь попы отмолят.
Но если опыт свой, хотя небольшой, иметь — поймешь, что несравнимо лучше казнить одного виновного и никак не примучивать присных его. Почему? Да потому, что властям будет очень трудно установить весь круг возможных мстителей. Друзья есть у человека, сочувствующие, братья невесты… А еще земляки, соседи. Чтобы по каждому изменному делу весь круг возможных мстителей выкосить дочиста — это ж всю страну обезлюдить придется! Тогда уж лучше власти считать, что чем менее казненных — тем менее и мстителей. Ведь тут точно то же, что у Дрейка с испанцами: те, кто с симаррунами до последней капли крови сражались, часто Дрейку сдавались без выстрела. Потому что знали о нем: хотя и смертельный враг Испанского королевства и католической религии — а людей зря не обижает. Тут и из мстителей кой-кто передумает. Верно?
А крымцам отчаявшиеся люди броды показали, и сопротивления им серьезного не было. Потому как настоящих-то полководцев опричники извели, а их места занявши, опричные воеводы остановить врага не сумели. Точно как ополченцы дона Мигеля де Кастельяноса, губернатора Рио-де-ла-Ачи! Лихие вояки, запросто, с одним кнутом и мушкетом, побеждающие скованного негра, они разбежались, как ночные тараканы от света, даже не увидя (как же, станут они рисковать), а только услыша издали шаги англичан и их песни. В общем, опричники показали, какого они сорта вояки: по российской пословице: «Молодец — против беззащитных овец. А против молодца — сам овца!» Бои, а точнее сказать — бесславные стычки, опричные воеводы продули и лихо отступили за Москву. Государь со всем двором ускакал на север от столицы, по Ярославскому тракту. И Москву, как двести лет назад, во времена ига, сдали татаровьям. Татары город разграбили и подожгли враз с девяти концов. Народ стал метаться. Все больше народу, ища спасения живота своего, входило в Москву-реку. Сплошная стена тел запрудила реку, отчего та вышла из берегов, и бессчетно народа перетопло тогда! Английский посланник, сэр Джереми Баус, доносил позднее, что трупы из реки год целый вычищали после пожара!
По горло в воде, на берег не выйдешь — там татары бесчинствуют и пожар бушует, на головы горящие головешки сыплются, и ни увернуться, ни спрятаться, потому что больно тесно.
…Пошел Федор на Хоукинзовское подворье. Но в те поры с Испанией вроде мирные переговоры наладились. Арматоры притишились и вид такой делали, будто их и вовсе на свете нет. Предложили ему у Хоукинзов наняться к голландцам на мелководные их корабли для боя с испанцами. Но голландцы Федору не нравились: вовсе без полета души народ. Уж лучше у турок голову сложить!
Федор решил прежде отыскать такого моряка, который побывал бы в этих пиратах и жив вернулся. Вербовщики тут, сами понимаете, не в счет. И нашел такого человека — Фрэдди Пенгалниса из Пензанса, в Корнуэльсе.
Корнуэльсские коренные жители как бы и не англичане вовсе: у них и облик другой, и язык непохож, и обычаи особенные… Федор когда поинтересовался у знающих людей, от какого корня эти темноволосые люди, ему разъяснили: почти чистые британцы, не смешанные ни с англосаксами, ни с норманнами, ни с датчанами. Все они колдуны либо ведьмы, фокусники, гадатели и вообще народ темный и таинственный. Опасный народ, короче говоря.
Вот последнего Федор как-то не ощущал. Обыкновенный парень, только черноволосый, с задумчивыми темными глазами. Нисколечко не похожий на румяных рыжеватых девонширцев — хотя оба графства соседи. И оба вместе втиснутся в треугольничек между Нарвой, Псковом и Великим Новгородом.
Среди самого шумного веселья Фрэдди мог вдруг замолчать надолго, оцепенеть, открыв рот и глядя сквозь людей в Бог знает какое далеко, на самое дно времен… Приврать любил. За первые три дня знакомства он про Новый Свет такого наплел, что, не побывай Федор самолично в Новом Свете, глядишь бы, и поверил. Деревья-людоеды, дрессированные симаррунские крокодилы, удавы в пять футов… толщиною!
Сказки Фрэдди сочинял за минуту — только чарку поднеси. Но это все не главное. Главное то, что был он в варварийских морях у алжирских турок помощником капитана.
Федор сразу сказал:
— Фрэд, я ставлю выпивку — сколько в тебя за один раз вместиться. До упаду. Но мне нужна скучная правда. И ничего, кроме правды. А то когда ты про Новый Свет брешешь, я могу правду от брехни отличить, потому что сам там был. И не раз. А тут уж придется…
— Турецкая империя — страна хорошая, жизнь там для нашего брата удобная. Вот слушай лучше, что я тебе про другое расскажу, поинтереснее…
И Фрэд рассказал Федору немало полезного. Хотя и приходилось то и дело напоминать: «Правда и только правда!»
Оказывается, чтобы турок держал слово, данное иноверцу, надобно, чтобы он, произнося клятву, смотрел в сторону Мекки, а руку (и непременно правую!) держал на книге «Коран». При этом надо знать, как выглядит надпись на Коране, чтобы не подсунули какую иную книгу. И чтобы лежал он правильно, задней стороной вверх. Потому что сарацины пишут сзаду наперед! Если за всем этим проследил — клятву турок будет соблюдать нерушимо!
А договориться можно на год, или на полгода, или на одно плавание. Только учитывай, что пай нанятого на год меньше пая нанятого на несколько лет, а пай нанятого на полгода меньше, чем пай нанятого на год!
Еще что? Свинину не есть и в разговоре не поминать. Виноградного вина не пить. Левой рукой других не касаться…
Вооруженный сведениями, сообщенными Пенгалнисом (а было их множество, я лишь для примера часть привел!), Федор снова приехал в Портсмут. Для встречи с вербовщиком.
И вот уж он вручает Кэт мешочек с монетами: «Половину можешь потратить на что захочешь, а половину сохранишь мне. Господи, да не реви ты так! Мне куртку выжимать придется! Можно подумать, что ты и не морячка. Ну, Кэт, ну уймись же!»
Наконец, он нашел, чем этот фонтан можно заткнуть, и сказал:
— Не первый же раз в своей жизни мужика в море провожаешь. И не в последний, надо думать.
Это подействовало, да еще как! Кэт замолкла, слезы вмиг просохли и Кэт сиплым от рева голосом гневно сказала:
— Грубиян! Об этом мог бы и не напоминать в такую-то минуту! Чурка бесчувственная!
…Выйдя за дверь домика Кэт, с мешком за плечами, рундучком в левой руке и дубинкой из горного вяза, упругой и тяжелой, годной хоть от собак оборониться, хоть от грабителей, с широким матросским ножом за голенищем, Федор подумал, что таким одиноким, как сейчас, он не был, даже когда жил в порту и спал на бухте тированного пенькового троса. Тут все же был его мир, христианский. А впереди что?
