Зачарованные острова Галапагосы - фон Эйбл-Эйбесфельдт Ирениус (книги без регистрации .txt) 📗
Мы остановились перед большим плато. Его поверхность сильно морщила, словно это была шкура слона. Шершавым потоком оцепенела здесь лава.
Один шаг вверх, и мне показалось, что я отброшен на тысячелетия назад, к тому времени, когда на нашей земле царили драконы. Впереди справа, на отроге скалы, выдававшемся в море, на черной породе виднелись буквально сотни игуан. В метр длиной, лежа рядом или друг на друге, они были недвижны на солнечном пекле, и только покрытые щитками головы с тупыми мордами были бдительно приподняты. Я стал медленно подкрадываться, невольно задерживая дыхание, по эти предосторожности оказались излишними: я мог смело приблизиться на любое расстояние к игуанам, не опасаясь их потревожить. Лишь те, что лежали прямо па моем пути, отползли в сторону, несмело кивая головами. Наконец я нашел в самой гуще игуан удобное место - выпуклость черной лавы. Она так раскалилась на солнце, что я едва мог дотронуться до нее рукой, но я подложил сумку с продуктами и удобно расположился па пей. Мое присутствие, по-видимому, мало беспокоило игуан. Скорее всего они приняли меня за сородича морских львов. Это дало мне возможность наблюдать их вблизи.
Начался отлив, и как только обнажились первые поросшие водорослями скалы, игуаны одна за другой покинули солярий. Неторопливо соскальзывали они в воду и, медленно ударяя хвостом, не спеша плыли к покрытым зеленью скалам. Мне было видно в бинокль, как они поедают водоросли, откусывая их поочередно то правой, то левой стороной челюсти, как это делает собака, грызущая кость. Их морда, напоминающая обрубок, как нельзя лучше годилась для сдирания низкой растительности.
Долгое время ученые не могли выяснить, каким образом морские игуаны и другие морские животные выделяют соль, поглощаемую ими с морской водой. Как известно, человек, попавший в кораблекрушение, гибнет, если ему приходится пить морскую воду, ибо почки не в состоянии переработать содержащуюся в ней соль. Игуаны же поглощают с пищей огромное количество морской воды, которая, однако, не приносит им никакого вреда. Совсем недавно выяснилось одно замечательное обстоятельство. Оказалось, что у морских игуан перед каждым глазом располагается большая соляная железа с выходом в ноздрю. Соляная железа выделяет жидкость с более высокой концентрацией соли в сравнении с морской водой, и жидкость эта капельками вытекает из ноздрей.
Аналогичные соляные железы имеются у морских черепах. У каретты железы расположены в глазной впадине и открываются в задний угол глаза. Необычайно сильное слезоотделение у многих морских черепах уже обращало на себя внимание исследователей. Теперь объяснение этому найдено. Парные соляные железы морских птиц - носовые железы давно известны науке. У баклана и олуши они находятся между глазом и носовой полостью и выделяют секрет в носовую полость, откуда он вытекает через носовое отверстие и в конечном итоге в виде капли падает с кончика клюва вниз. У чаек железа расположена над глазом, в вырабатываемом ею секрете количество соли в два раза превышает ее содержание в морской воде, и в пять раз - в крови. Соляные железы чаек функционируют поразительно быстро. За одну минуту они отторгают массу соли, равную половине их веса. Чайка, которой было введено 134 кубических сантиметра морской воды, за три часа выделила всю содержавшуюся в ней соль без какого-либо ущерба для себя.
Морские игуаны Нарборо производили впечатление очень сильных животных. Мне показалось, что они гораздо темнее своих сородичей с Худа и Осборна. Среди последних я не заметил ни одной темной особи. Впоследствии я установил, что эти различия свидетельствовали о существовании отчетливо выраженных разновидностей,- факт весьма интересный еще и потому, что ранее бытовало мнение, будто игуаны легко переплывают с одного острова на другой и оттого постоянно перемешиваются. На самом деле это не так. Длительное наблюдение показывает, что они избегают заплывать далеко в море. Еще Дарвин отметил, что игуана, брошенная в воду, при первой же возможности возвращается на берег. Ее приверженность земле скорее всего вызвана боязнью акул. Недаром в желудках хищниц не раз случалось находить морских игуан.
Постепенно вокруг меня стало пусто. Почти все ящерицы двигались к морю. Было очень жарко, и меня тоже потянуло искупаться. По примеру пресмыкающихся я осторожно поплыл к скалам, избегая глубоких мест. Встречавшиеся на моем пути игуаны испуганно погружались в воду, и мне хорошо было видно сквозь очки, как они старались подольше удержаться на дне. В воде они проявляли куда большую боязливость, чем на суше, что, впрочем, вполне понятно: в море им грозила серьезная опасность встретить акулу. Достигнув скал, я увидел нескольких игуан, сидящих под водой между скалами и низкими ветками кораллов. Они выглядели очень комично среди рифовых рыбок и желтохвостых хирургов. Я было решил, что они нырнули вниз, пытаясь спастись от меня, но вскоре, к своему удивлению, обнаружил, что одна игуана пожирает водоросли.
Впоследствии я часто наблюдал это явление и даже заснял его на кинопленку. На моих глазах игуаны до получаса паслись под водой. Без особых усилий они двигались над самым дном моря, где им не приходилось бороться с набегавшей волной. Позднее я замечал, что содержавшиеся в неволе игуаны систематически проглатывали маленькие камушки, быть может для балласта. Игуаны с Нарборо питались под водой даже при температуре 19°, детеныши же ели исключительно над водой.
Пока я был увлечен игуанами, отлив кончился. Уровень воды быстро повышался, и я, зная, что вместе с прибывающей водой на отмель любят заплывать акулы, поспешил вернуться на свой береговой наблюдательный пункт.
Мало-помалу на берег возвращались игуаны. Они двигались целеустремленно, как если бы точно знали, куда направляются. Ползая по суше, они после каждого шага ощупывают языком скалу, очевидно, ориентируясь в пространстве по запаху. Слизывая языком пахнущие вещества, игуаны подносят их к обонятельному углублению на небе. Позже я провел несколько опытов: относил игуан на разное расстояние от мест, где они находились, и каждый раз убеждался, что они действительно верны "родному дому" и в радиусе 300 метров безошибочно его находят.
Выбравшись на скалы, игуаны распластались на брюхе и принялись греться на солнце. Между ними взад и вперед деловито сновали большие красные крабы. Они заползали игуанам на спины п, как я заметил, чистили их, выковыривая из шкуры клещей. Спустя много времени я прочел в живо написанных очерках Уильяма Биба, что и ему довелось видеть похожую картину.
Вскоре все игуаны возвратились с пастбищ и заполнили скалы. На первый взгляд могло показаться, что они лежат как попало, но, внимательно всмотревшись, я убедился, что и здесь соблюдается строгий порядок. Взрослый самец неизменно занимал одну и ту же каменную глыбу, рядом с ним располагалось несколько самок меньших размеров. Глыба была его территорией, которую он тщательно охранял. Если сосед приближался к участку, его хозяин, как, впрочем, и пришелец, всем своим видом выражал угрозу. Они широко раскрывали пасти, так что на фоне черной морды ярко вспыхивало красное нутро, кивали головами и, выгнув назад затылок и спинной гребень, топтались на выпрямленных ногах. Время от времени они выпускали из ноздрей тоненькую струйку воды, которая в воздухе распылялась в легкое облачко. Их поведение оживило в моей памяти образы сказочных огнедышащих драконов. Как правило, этих действий было достаточно, чтобы остудить воинственный пыл одной из сторон. Однако случалось, разражалась настоящая битва.
Первый конфликт такого рода разыгрался, к моей радости, рядом со мной. Противники, выпрямив в суставах ноги, угрожающе ходили друг перед другом, и каждый силился подняться как можно выше и повернуться грудью к врагу. Одним словом, оба старались выглядеть сильнее, чем были на самом деле. Очень распространенная "поза импонирования", как выразились бы исследователи, изучающие поведение животных. Но на сей раз эти маневры не произвели на нарушителя границ ни малейшего впечатления. Он ответил тем же. Покружив несколько минут рядом, противники наконец остановились с широко распахнутыми пастями.
