Живая планета - Эттенборо Дэвид (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Вы продолжаете соскальзывать по своей веревке и вновь оказываетесь в ярусе листвы, правда не такой густой, как в балдахине, и далеко не такой многометровой. Образуют этот ярус некоторые невысокие деревья, в том числе пальмы, приспособившиеся к тусклому свету внутри джунглей, и молодые деревца, относительно недавно проросшие из семян, упавших с балдахина. Миновав их, вы наконец достигаете земли. При толчке вы ощущаете под подошвами твердую поверхность, которая совсем не пружинит. Хотя она и покрыта опавшими листьями и всяким мусором, слетающим сверху, но слой этот на удивление тонок. Застоявшийся жаркий воздух там полон сырости. Это идеальные условия для процесса гниения. Бактерии и плесень работают без перерывов. Бесчисленные грибы пронизывают нитями гифов опавшие листья, над которыми поднимаются их плодовые тела самой разной формы: тут и зонтики, и шары, и столики, и острые клинья, нередко в кружевных юбочках. Скорость гниения просто удивительна. Если в холодных северных лесах сосновая хвоя сгнивает за семь лет, а дубовый лист в европейских рощах превращается в прах примерно за год, то лист, сброшенный деревом в тропическом лесу, полностью разлагается за какие-нибудь шесть недель.
Питательные вещества и минеральные соединения, высвобожденные таким способом, недолго остаются в почве. Ежедневные ливни быстро смывают их в ручьи и реки, а потому деревьям, чтобы не лишиться этих бесценных сокровищ, необходимо забрать их из почвы как можно скорее. Для этого они раскидывают почти у самой ее поверхности густую сеть мелких корней. Но такая неглубокая корневая система не обеспечивает должной устойчивости лесным гигантам. И вот многие деревья окружают нижнюю часть ствола мощными досковидными корнями, напоминающими контрфорсы средневековых соборов; они поднимаются над землей на четыре-пять метров и отходят от комля примерно на такое же расстояние.
Здесь мир вечных сумерек. Ведь сюда просачивается менее пяти процентов солнечного света, льющегося на балдахин. Это обстоятельство вкупе с бедностью почвы заведомо препятствует появлению пышной травянистой растительности. В джунглях вы не увидите пестрого цветочного ковра, который мог бы соперничать с коврами колокольчиков в лиственных лесах умеренной зоны. Порой впереди ваш взгляд замечает какое-то яркое пятно, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что оно состоит из мертвых венчиков, упавших с балдахина. И все же кое-какие живые цветы увидеть можно. К большому удивлению тех, кто прежде видел только леса умеренной зоны, целые букеты цветков торчат прямо из того или иного ствола в нескольких метрах над землей. Такой способ цветения косвенно связан с бедностью почвы. Чтобы семя могло хорошо развиваться в ней, дерево должно снабдить его запасом питания, поскольку верхний слой почвы слишком скуден. А потому плоды многих деревьев представляют собой орехи с большим запасом питательной мякоти, которого ростку вполне хватает на первых стадиях роста. Но большие тяжелые орехи лучше доспевают на стволе, чем на тонких веточках по концам могучих сучьев в балдахине. К тому же цветки внизу ничем не заслонены, и животные-опылители их легко находят. Многие полагаются на летучих мышей, потому-то и окраска лепестков у них бледная, чтобы цветки были виднее в ночной темноте. Курупита гвианская, «пушечное дерево», позаботилась об удобствах своих ночных гостей даже еще больше: над ее цветками вырастает особый шип, так что летучие мыши могут сосать нектар, вольготно вися вниз головой в привычной позе.
Один-два цветка растут непосредственно на земле, однако растения, которым они принадлежат, добывают свое питание не из почвы, а высасывают его из деревьев. Это паразиты. Среди них раффлезия может похвастаться самым крупным цветком в мире. Само растение почти всю свою жизнь существует в виде тонких нитей, сеть которых разрастается внутри корня лианы. Оно обретает видимость, когда по подземному корню начинают появляться вздутия, которые затем поднимаются из почвы, точно ряд капустных кочанов. Несколько видов раффлезиевых можно найти во многих местах Юго-Восточной Азии, но цветок-чемпион украшает только джунгли Суматры. Он имеет в поперечнике около метра и торчит прямо из земли без единого листика, наводя жуть. Его коричневато-оранжевые лепестки, толстые, кожистые, все в бородавках, окружают большую чашу, дно которой щетинится шипами. От нее распространяется тошнотворный запах разлагающейся падали. То есть тошнотворный для человеческого обоняния, но приманивающий мух, как кусок тухлого мяса. Мухи и опыляют раффлезию. Развивающиеся затем семена — мелкие, в твердой оболочке. Как они переносятся на другую лиану, которую затем заражают, не знает точно никто, но скорее всего они прилипают к ногам крупных, бродящих по джунглям животных, которые ненароком наступают на вьющийся по земле стебель лианы и тем помогают прорастающему семени раффлезии внедриться в него.
Однако в любых джунглях число таких животных невелико, поскольку там слишком мало для них листьев. На Суматре кое-где встречаются относительно мелкие лесные слоны. Есть там и носороги, но они уж совсем малочисленны. Эти толстокожие ощипывают скудную листву подлеска, которой им, конечно, не хватало бы, если бы не богатая растительность по речным берегам, куда проникает больше света. В Африке таким же образом питается окапи, примитивный родственник жирафа, а в Южной Америке — тапир, но всех этих животных очень мало, и они живут на больших расстояниях друг от друга. Нигде в джунглях вам не встретятся большие группы убежденных вегетарианцев, какие существуют почти во всех других областях мира. Вы не вспугнете стада антилоп, кролики не прыснут в панике во все стороны, чтобы укрыться в норах. Вегетарианцы в джунглях живут наверху, в пышной зелени балдахина. А на диете из опавших на землю листьев не смогло бы существовать ни одно крупное животное.
В отличие от множества мелких. Полчища различных жуков и на стадии личинок, и став взрослыми, без устали грызут веточки и гниющую древесину. А самые многочисленные и самые распространенные там насекомые — термиты — прилежно трудятся в лиственном мусоре, перетаскивая его кусочек за кусочком в свое гнездо. Чаще всего они остаются невидимками внутри упавших трухлявых стволов или под верхним слоем гниющих листьев, однако иногда вы можете увидеть целую их колонну: рядами по двадцать — тридцать особей они ползут по тропинке, утрамбованной прикосновениями тонких как волоски ножек, повторявшимися миллионы раз. Они движутся сплошной лентой сотни метров длиной и исчезают в какой-нибудь норке или в трещине, глубоко уходящей в древесный ствол, который служит входом в их гнездо.
Целлюлоза — вещество, из которого состоят стенки растительных клеток, — плохо поддается перевариванию в пищеварительных трактах подавляющего большинства животных. А потому мертвая растительная ткань, утратившая сок и жидкое содержимое своих клеток, мало годится в пищу. Однако термиты нашли способы ее употребления. У некоторых из них в средней части кишечника имеются целые колонии жгутиковых — особых микроорганизмов, обладающих способностью расщеплять целлюлозу и выделять из нее сахар. Термиты не только поглощают этот побочный продукт жизнедеятельности жгутиковых, но заодно переваривают и немалое число этих последних, получая таким образом и белок. Молодые термиты таких видов, едва выйдя из яйца, тотчас обзаводятся собственной культурой столь драгоценных простейших, присасываясь к анальному концу тела взрослых особей. Впрочем, многие термиты превращают целлюлозу в питательную пищу с помощью особого гриба. Собранные снаружи кусочки сухих листьев рабочие термиты складывают в гнезде в особых камерах. Там они пережевывают добычу в губчатую массу. Гриб пронизывает ее переплетением нитей, поглощает свою пищу и оставляет легко рассыпающееся вещество золотисто-медового цвета. Именно оно, а не гриб служит кормом для термитов. Когда молодые крылатые самки отправляются в брачный полет, чтобы основать новое гнездо, они захватывают с собой споры этого гриба, как необходимейшее свое приданое.
