Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер (бесплатные серии книг txt) 📗
Один из моих соседей с Мурукупи пользовался в этих местах славой хорошего охотника. Это был цивилизованный индеец по имени Раимунду, женатый и оседлый; он имел обыкновение время от времени отправляться за свежей провизией для своей семьи в какие-то богатые дичью места, нахождение которых сохранял в тайне. Я к тому времени убедился, что животная пища в этом изнурительном климате столь же жизненно необходима, как и на севере Европы. Моя попытка обойтись одной только растительной пищей потерпела полную неудачу, а есть отвратительную соленую рыбу, употребляемую бразильцами, я не мог. Уже много дней я не ел мяса, а около Карипи добыть больше ничего нельзя было; поэтому я попросил в виде одолжения у Раимунду разрешения сопровождать его в одной из его охотничьих экспедиций, чтобы настрелять для себя немного дичи. Он согласился и назначил день, когда я должен был прийти к нему домой ночевать, чтобы быть готовым выехать с отливом вскоре после полуночи.
Место, которое предстояло нам посетить, было расположено у границы области Карнапижо, где она выдается на север, заходя в самую середину эстуария Пара, и разбивается на ряд островов. Во второй половине дня 11 января 1849 г. я шел через лес к дому Раимунду, не захватив с собой ничего, кроме двуствольного ружья, запаса снаряжения и коробки для насекомых, которых рассчитывал поймать. Раимунду был плотник, и к тому же очень трудолюбивый человек; у него было два подмастерья, как и он, индейцы: один — юноша, другой лет 22 на вид. Жена его принадлежала к той же расе. Индианки не всегда молчаливого нрава, подобно своим мужьям. Сеньора Доминга была очень болтлива; когда я пришел в дом, там была еще одна старая индианка, и языки обеих действовали с огромной быстротой в течение всего вечера, разговор шел исключительно на языке тупи. Раимунду с подмастерьями занимался постройкой лодки. Несмотря на свое трудолюбие, он был, по-видимому, очень беден, как и большинство жителей берегов Мурукупи. А ведь у них есть значительные плантации маниока и кукурузы, не говоря уже о небольших делянках хлопка, кофе и сахарного тростника; почва очень плодородна, не надо платить ни аренды, ни прямых налогов. Кроме того, для избытка продуктов у них за 20 миль, в Пара, всегда имеется рынок, сообщение с которым по воде очень удобно.
Вечером явились еще посетители. Послышались звуки свирели и барабанчика, и вскоре с тропинки в маниоковых полях показалась процессия поселян. Они совершали поход за пожертвованием для святого Томе, покровителя индейцев и мамелуку. Один из них нес знамя, на котором была грубо намалевана фигура святого Томе с нимбом вокруг головы. Свирель и барабанчик были самые незамысловатые. Свирель представляла собой тростниковую палочку с высверленными в ней четырьмя отверстиями, при помощи которых извлекалось несколько немелодичных нот, а барабанчик — широкий обруч, обтянутый с обеих сторон кожей. На обоих инструментах играл один изуродованный молодой человек. Сеньор, Раимунду принял их с той спокойной вежливостью, которая.выглядит так естественно у индейца; когда он выступает в роли хозяина. Гостей, которые пришли из Вила-ди-Конде, пройдя 5 миль лесом, пригласили отдохнуть. Раимунду взял у одного из них изображение святого Томе, поставил его рядом с Nossa Senhora (божьей матерью) в своем ораториу — разукрашенном ящичке, где каждая семья хранит домашних богов, — и зажег перед ним пару восковых свечей. Вскоре после того на циновке расстелили скатерть и всех гостей пригласили к ужину. Угощение было довольно скудное: вареная курица с рисом, ломтик жареной пираруку, фаринья и бананы. Каждый ел совсем понемногу, некоторые юноши удовольствовались тарелкой риса. Один из подмастерьев стоял сзади с полотенцем и чашкой воды, где каждый гость промывал пальцы и откуда полоскал рот после еды. Гости остались на всю ночь: под большим навесом от столба к столбу развесили гамаки; уходя, Раимунду отдал распоряжения о завтраке для гостей наутро.
Раимунду разбудил меня в 2 часа, и мы (он, его старший подмастерье Жуакин и я), захватив с собой пять собак, сели в лодку в укромном месте, где было так темно, что я не видел ни челна, ни воды. Мы поплыли вниз по извилистому протоку, где огромные стволы деревьев склонялись над самой нашей головой, и вскоре вышли в Мурукупи. Пройдя еще несколько ярдов, мы вошли в более широкий проток Аититубу, пересекли его и вошли на противоположном берегу в другой узкий проток. Здесь отлив создавал встречное течение, и продвигаться вперед нам удавалось лишь с большим трудом. Пройдя против сильного течения 2 мили, мы добрались до места, где отлив вызывал течение противоположного направления, и это свидетельствовало о том, что мы пересекли водораздел. Прилив поднимает воду в этом рукаве, или протоке, одновременно с обоих концов его, и приливные волны встречаются в середине, хотя на вид как будто никакой разницы в уровне нет, да и ширина русла одинаковая. Направления прилива повсюду в этих бесконечных рукавах и протоках, которые расчленяют сушу в дельте Амазонки, чрезвычайно запутанны. Выглянула луна и озарила стволы колоссальных деревьев и листья чудовищных пальм жупати, склонившихся над протоком; из мрака выступили группы древовидных аронников, стоявших на берегу, словно ряды призраков. Изредка перед нами открывалась черная глубь леса, где все молчало, разве только пронзительно стрекотали лесные сверчки. Нас то и дело пугал внезапный шум позади: это падал с дерева в воду какой-нибудь тяжелый плод или какое-нибудь ночное животное. Оба индейца в. тот же миг переставали грести и пускали челн плыть по течению. Из лесу доносилось благоухание; Раимунду сказал, что запах идет с полей сахарного тростника. Он рассказал мне, что вся эта земля принадлежит крупным землевладельцам из Пара, которые время от времени получают землю в дар от правительства за политические услуги. Постепенно Раимунду совершенно разговорился; он рассказал мне о многих происшествиях из времен Cabanagem, как называют в народе революцию 1835-1836 гг. Его самого, как он говорил, сильно подозревали в участии в мятеже, но затем объявили подозрение необоснованным. Единственная причина для недовольства, которое он мог бы испытывал по отношению к белым, заключалась в том, что они монополизировали землю, не имея никакого намерения возделывать ее. Его согнали с одного места, где он поселился, расчистив большой участок леса. Законы Бразилии в то время, мне кажется, отдавали новые земли в собственность тем, кто их расчистил и возделал, если право их не было оспорено в течение нескольких лет кем-нибудь, кто претендовал на эту собственность. Затем закон этот отменили и приняли новый в основу которого лег аналогичный закон Соединенных Штатов. Раимунду называл людей своей расы краснокожими, pelle vermelho; они не питали дурных чувств к белым и умоляли только оставить их в покое. «Бог, — говорил он, — дал нам достаточно места для всех». Приятно было слышать, что этот умный добродушный малый говорил в таком тоне. Наш спутник Жуакин заснул; ночной воздух был прохладен, и лунный свет, озаряя черты Раимунду, открывал на лице его выражение более живое, нежели то, какое обыкновенно наблюдаешь у индейцев. Я неизменно замечал, что индейцы более оживленны в пути, особенно в прохладные ночные и утренние часы, чем на берегу. В их конституции есть что-то такое, отчего в знойные дневные часы они чувствуют себя чрезвычайно расслабленными, особенно внутри домов. Кожа у них всегда горяча на ощупь. Они, без сомнения, выдерживают зной собственной своей страны хуже белых. Негры в этом отношении отнюдь не таковы: полуденный зной почти не оказывает на них никакого действия, а прохладных ночей на реке они не любят.
На место охоты мы прибыли около половины пятого. Проток здесь был шире и давал несколько ответвлений. До рассвета оставалось полтора часа, и Раимунду посоветовал мне вздремнуть. Мы оба растянулись на сиденьях челна и уснули, предоставив лодке плыть по течению, которое было теперь очень слабым. Принимая во внимание жесткость нашего ложа, я спал хорошо, и когда проснулся посреди сновидений о родине, уже начинался рассвет. Платье мое было совершенно мокро от росы. Птицы уже проснулись, цикады завели свою музыку, а стаи Urania letla, диковинной бабочки с красивым хвостом и позолотою — ночной бабочки с повадками дневной, — начали свои полеты над вершинами деревьев. Раимунду воскликнул: «Clareia о dia!» — «Рассветает день!». Перемена произошла быстро: небо на востоке окрасилось вдруг самой изумительной лазурью, по которой проходили мазки редких белых облаков. В такие вот мгновения, как это, и чувствуешь, как поистине прекрасна наша земля! Проток, по водам которого.плыла наша лодочка, имел около 200 ярдов в ширину; от него влево и вправо ответвлялись еще протоки, окружая группу заброшенных островов, которыми оканчивается область Карнапижо. Лес со всех сторон образовал высокую изгородь без какого-либо разрыва; внизу его опоясывали кустарники мангровых, мелкая листва которых составляла такой контраст с крупными блестящими листьями высоких деревьев или с перистыми и веерообразными листьями пальм.
