Они живут рядом со мной (сборник) - Онегов Анатолий Сергеевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Но сейчас хозяевам озера, что приняли у себя беженцев, реально опасность не угрожала — я был далеко от них, не пугал их, и они видели только своих соседей, беспокойно жавшихся у входа в чужое владение. И соседи, приняв извинительные, покорные позы, получили право скрыться от возможной беды в чужом «доме». Беда еще не пришла, не обрушилась на птиц, но помощь сородичам уже была оказана.
На берегу этого озера я оставался еще несколько дней. Когда мои стуки, плески, разговоры с собакой не слишком будоражили окружающую тайгу, гагары-беженцы нет-нет да и приплывали проверить свое прежнее хозяйство, подплывали почти к самому моему дому, но, заметив человека, снова спешили обратно и теперь уже не так долго уговаривали своих сородичей принять их. Теперь они просто направлялись по коридору в другое озеро и тут же уплывали в выделенный им заливчик. Но сам путь по коридору всякий раз проходил точно так же, как и в первый день: гагары принимали извинительные, покорные позы.
Подобное внимание к сородичам, которым грозила опасность, не было монополией чернозобых гагар. И в этом я мог убедиться, частенько наблюдая за кряковыми утками.
Каждая утка-мать, занятая воспитанием утят, ревностно оберегала облюбованные ей уголки озера и, пока утята не подросли и не научились летать, без особой нужды не соглашалась делить свои личные владения с другими такими же утками. Но стоило моему псу раз-другой излишне шумно наведаться к заливчику, где обитал утиный выводок, как утка-мать вместе с утятами покидала родной «дом», и я находил ее и ее птенцов в другом месте, в другом заливчике, рядом с точно таким же утиным выводком.
Беженцам в этом случае, как и у гагар, тоже выделялась часть территории, прежние домовладельцы теснились, но так же, как у гагар, хозяева по-прежнему оставались хозяевами, и только они могли независимо разгуливать по середине залива. Гостям же обычно отводился небольшой участок вдоль тростника, выбираться из которого они не решались, как не решались выселенные мной гагары предъявить право на все озеро, принадлежавшее до этого гостеприимным собратьям.
Положение беженцев, видимо, не доставляло большого удовольствия и уткам. Это было временное, вынужденное состояние, и при первом удобном случае утиное семейство торопилось узнать: не ушла ли опасность из их настоящего «дома»?
День, второй отсиживается мой пес на цепи в наказание за озорство, мы не беспокоим уток, и недавние беженцы снова разгуливают по родному заливчику, разгуливают спокойно, уверенно, а не как в гостях…
Так было и у гагар, и у уток, когда беда еще не приходила, не обрушивалась на животных, — в этом случае помощь друг другу ограничивалась только приемом беженцев… Но вот беда пришла. И тут сородичи могут выступить в новой роли…
Беда пришла после громкого, неуемного ветра. Ветер свалился на лес неожиданно и жестоко. Он ломал ветви, мял кусты, а в довершение сорвал с дерева сорочье гнездо и раскидал по полю маленьких сорочат.
Желторотые птенцы-сороки могли только неуклюже подпрыгивать. Они сопротивлялись, больно щипали меня за пальцы, отчаянно вырывались из рук и, спотыкаясь, путаясь в траве, неуклюже улепетывали в кусты.
До вечера я мастерил клетку, потом устроил там своих пленников и с грехом пополам уговорил упрямых птиц проглотить по паре земляных червей и по кусочку рыбы. Утром история повторилась — птенцы наотрез отказывались завтракать, сидели в углу клетки нахохленные и злые и недовольно посматривали на меня.
Перспектива выполнять роль нелюбимого кормильца меня не слишком устраивала, особой надежды добиться расположения этих дикарей не было, и я стал раздумывать, как бы вернуть птенцов родителям.
Но сорок-родителей пока нигде не было. До ветра, до беды, пришедшей вдруг в лес, сороки частенько посещали мой дом, неожиданно появлялись на изгороди, что-то внимательно высматривали на дворе или около крыльца и всякий раз, заметив человека, поспешно неслись к лесу.
Я не обижался на сорок за их летнюю несговорчивость и нелюдимость, хорошо зная, что во время гнездовья беспечные, шумные птицы становятся предельно осторожными и недоступными для близкого знакомства. И я ждал, как всегда, осени, когда отряды длиннохвостых птиц в ослепительно белых манишках добровольно пожалуют ко мне во двор и громким, требовательным криком объявят о своем желании договориться с человеком о дружбе и взаимопомощи на все трудное, голодное для птиц зимнее время. Но теперь, когда у меня в наскоро сколоченной клетке сидели и отказывались от пищи сердитые сорочата, я, опережая осень, очень хотел увидеть сорок, чтобы вернуть им птенцов, объявивших голодовку.
В тревогах и поисках родителей, почему-то забывших своих детей, прошел у меня целый день. Вечер тоже не принес ничего утешительного, а утром меня разбудил необычный шум…
Если собрать вместе все трескучие и пилящие звуки и добавить к ним скрип ржавых колес, то как-то еще можно представить, что творилось в утренний час у моего крыльца… Я пытался сосчитать птиц: …пять… девять… — сбивался, начинал снова пересчитывать прыгающих с места на место и истошно орущих сорок и все-таки оставил это занятие.
Сороки носились по крыше дома, перелетали с изгороди на поленницу и обратно, подскакивали к самому крыльцу, кидались на собаку, прыгали притворно перед ее носом, пытаясь отвести в сторону, и тут же обрушивали на бедное животное отважные пикирующие атаки. Другие птицы донимали меня. Боясь подлететь ко мне близко, они раскачивались на тонких ветвях черемухи и оттуда обзывали меня на своем сорочьем языке, наверное, самыми последними словами. А тем временем особо доверенная часть птиц молча суетилась около клетки с птенцами и совала между деревянными планочками корм. Кормильцев можно было учесть более точно, и я с удивлением обнаружил, что роль заботливых родителей выполняют сразу пять или шесть птиц…
Ветер сорвал с дерева только одно гнездо, беда пришла всего лишь к одному семейству сорок, но на эту беду откликнулись чуть ли не все сороки округи. И это произошло летом, когда сороки далеко разлетаются друг от друга.
Наверное, чувству стаи, чувству коллектива, что остро живет у сорок с осени до зимы и помогает пережить трудное время года, не положено угасать и на лето. И пусть каждая пара счастливых родителей владеет сейчас собственным хозяйством, пусть сороки сварливо переругиваются друг с другом, когда кто-то из них слишком близко подлетает к чужому «дому», но случилась беда, и вчерашние склочники и ворчуны собрались вместе и пришли па помощь к сородичам…
Я открыл клетку и выпустил птенцов. Сорочата тут же присоединили свои хриплые голоса к крику взрослых птиц и поспешно запрыгали по дорожке за теми сороками, которые только что выполняли роль кормильцев.
Птенцы и их заботливые опекуны уже скрылись в кустах. Осада моего дома постепенно снимается, но отважный арьергард сорок еще носится по двору, еще сдерживает воображаемый натиск врага яростными крикливыми контратаками, но постепенно тоже оттягивается и без потерь присоединяется к остальному войску, отступающему с победой.
Сороки мужественно победили, продемонстрировав перед лицом беды настоящую взаимопомощь. Они победили все вместе, сообща, и я так и не смог определить, кто же из птиц является настоящими родителями пленников-сорочат…
Наверное, я был бы прав, если бы часть победы, одержанной сороками, считал и своей личной заслугой — ведь как-никак, а победа была одержана лишь после того, как я открыл клетку и выпустил на волю сорочат. Сами сороки навряд ли смогли бы освободить моих пленников. Такое же право разделить радость успеха получал я и в том случае, когда выручал из беды дроздов-рябинников.
Дрозды-рябинники были моими постоянными и беспокойными спутниками во время всех лесных скитаний. В тех северных лесах, которые были мне известны, этих суетливых птиц водилось так много, что порой казалось, будто никаким другим пернатым в лесу не оставалось и места. Вернувшись после долгих зимних странствий к себе на родину, в весенний лес, дрозды-рябинники тут же наполняли его таким шумом, что нельзя было разобрать голоса других птиц. Сколько раз собирался я по первым весенним песням пеночек, зябликов, славок определить время их прилета, но мне это никак не удавалось из-за неумолчного крика дроздов.
