Пещера Лейхтвейса. Том первый - Редер В. (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Лукреция, — сказал я, взяв ее за обе руки, — если желаете, то поедемте со мной. Я богатый прирейнский граф и еду в Вену жениться, повинуясь приказанию моих родителей. Я не могу ослушаться их, хотя знаю теперь, что никогда не полюблю своей невесты.
Она опустила глаза и густо покраснела. Я заметил ее волнение; обняв ее и нежно прижав к своему сердцу, я положил ее голову к себе на плечо. Она взглянула на меня своими дивными глазами. Я уже не сомневался более в том, что брак мой с Магдалиной Кинринг никогда не будет счастлив. Мы продолжали сидеть молча и нежно обнявшись; я целовал Лукрецию в губы и шептал ей о своей любви. Если бы зависело только от меня, я прервал бы немедленно свое путешествие и повернул бы домой. Но на это я не решился, так как любил и уважал своих родителей и не хотел их огорчать. Лукреция вполне понимала, что я не могу жениться на ней.
— Я не достойна тебя, — говорила она, — и не могу даже мечтать об этом. Ведь у меня даже имени больше нет, я без роду и племени, а на такой ты жениться не можешь. Но я люблю тебя и разлука с тобой равносильна моей смерти. Поэтому я последую за тобой и буду жить в твоем доме, жить простой служанкой. Поезжай в Вену и сватайся за избранницу твоих родителей, а я тем временем отправлюсь в твой замок и поступлю к твоей матери в прислуги. Когда вернешься домой, ты найдешь меня служанкой, и поверь, что твоя мать будет довольна моей работой. Таким образом я буду постоянно находиться вблизи тебя. Сердце мое будет истекать кровью при мысли о том, что ты принадлежишь другой, но я перенесу все это, лишь бы жить с тобой под одной кровлей.
Когда она произнесла эти слова, я страстно поблагодарил ее за это решение. В моих глазах она была мученицей.
Старый граф произнес эти слова со слезами на глазах. Он пришел в сильное волнение. У него перехватывало дыхание, когда он вспоминал самые счастливые и вместе с тем роковые часы своей жизни. Низко опустив голову на грудь, сидел он в своем кресле. Мысленно он снова переживал то время, когда сидел с прекрасной Лукрецией под деревом на берегу Эльбы и ласкал эту девушку без роду и племени.
Сидевшая у ног графа рыжая женщина благоразумно молчала, предоставив старику делиться нахлынувшими воспоминаниями. Она знала, что он снова заговорит; старик находил облегчение в том, что мог поделиться своим горем с другим человеком.
Но и Лейхтвейс, стоявший за портьерой, с напряженным вниманием слушал рассказ старого графа. Все это казалось ему столь странным, как будто он сам пережил только что услышанное, точно он сам принимал участие в событиях, о которых шла речь, хотя все лица, игравшие какую-либо роль в повести графа, были ему совершенно чужды. Графа Шенейха он видел впервые, что касается Лукреции, то она, несомненно, уж давно покоилась в могиле, так как события, о которых граф говорил, произошли более тридцати лет тому назад.
Наконец граф Шенейх снова заговорил:
— Я снабдил Лукрецию деньгами на дорогу, высыпал ей в руки почти все, что было в моем кошельке. Я хотел, чтобы она спокойно могла доехать до Шенейха. Но денег она не приняла и взяла лишь несколько серебряных монет.
— Этого вполне достаточно, — сказала она, — так как я не хочу в пути производить большие расходы, а хочу заблаговременно привыкнуть к нужде и бедности. Ведь я буду уж не дочерью герцога, а лишь простой служанкой.
Она, очевидно, невольно проговорилась. Значит, девушка была дочерью какого-то герцога. Мы стали прощаться. Мы никак не могли расстаться и продолжали обниматься и целоваться, хотя увидели друг друга впервые за какой-нибудь час до этого. Это-то и есть самая лучшая любовь, что приходит сразу, явившись внезапно, неожиданно, подобно птице, спускающейся из облаков. Мы вдруг услышали голоса. К нам приближались мои спутники, громко выкрикивая мое имя. Они, по-видимому, опасались, что со мной случилось несчастье. Мы поцеловались с Лукрецией в последний раз и потом расстались.
Я снова продолжал путь, но уже с совершенно новыми мыслями и чувствами. После утомительного путешествия мы наконец добрались до Вены. Мы были ошеломлены великолепием императорской столицы и царившей в ней роскошью, равно как и богатством дома родителей моей избранницы. Магдалина жила в великолепном дворце. К ее услугам было все, что тогдашняя роскошь могла предложить ей. Богатство отца позволяло удовлетворять все ее прихоти. Нельзя было отрицать и того, что она была красива, но все же красота ее не могла сравниться с красотой Лукреции, как тюльпан не может сравниться с розой.
Мое предложение было принято. Магдалина принадлежала к тем людям, у которых нет собственной воли: ее родители желали, чтобы она вышла за меня, и она исполнила бы их желание даже в том случае, если б я не понравился ей. На самом деле я ей очень понравился. Наша помолвка была отпразднована с большой пышностью. Мы побывали на целом ряде празднеств, так как вся венская знать наперебой приглашала нас к себе. Несколько месяцев прошло в сплошных увеселениях и развлечениях.
Но я веселился лишь для виду — в душе моей царило смятение, меня угнетала мысль, что, в сущности, я обманываю двух женщин: Магдалину, так как я не признался ей откровенно, что не могу ее любить, поскольку сердце мое принадлежит другой, и Лукрецию, так как у меня не хватило мужества и решимости воспротивиться желанию родителей и жениться на ней. Отец мой писал, чтобы я отпраздновал свадьбу с Магдалиной в Вене. Желание его было исполнено. Венчание состоялось в соборе св. Стефана, и свадебные торжества продолжались целых семь дней. После этого я вместе с моей молодой женой уехал домой.
Я страшно страдал в то время, когда другие считали меня счастливейшим из смертных. Сопутствуя Магдалине в дороге из Вены домой и пользуясь всеми правами любимого супруга, я все время думал только о замке Шенейх и жившей в нем простой служанке, дочери герцога.
Целуя Магдалину, я думал о Лукреции. Это был ад среди моря блаженства.
Когда мы достигли границ наших владений, мною овладело лихорадочное состояние, и я все время думал о том, застану ли я Лукрецию в Шенейхе и исполнила ли она свое обещание. Наконец мы добрались до замка моего отца. Нас встретили торжественно: музыка гремела, флаги развевались на всех башнях замка, и на пути нас приветствовали большие толпы народа. А я искал глазами только ее одну. Ее нигде не было видно. У меня сердце надрывалось от тоски, и хотелось кричать от горя. Волнение мое все росло и росло — я с трудом держался в седле и смотрел на все сквозь дымку грусти и печали. Где находилась та, которую я любил? Где была Лукреция? Неужели она не привела в исполнение свое намерение?
«Если бы дело даже обстояло так, — думал я, — то ее нельзя обвинять, так как нужна слишком большая сила воли для того, чтобы из любви к человеку сделаться его служанкой».
Навстречу нам вышли мои родители и приветствовали меня и мою молодую жену. Я видел по их глазам, что Магдалина им очень понравилась и что они благословляли мой брак от всей души. Родители мои понятия не имели о той огромной жертве, какую я принес.
Мы вошли в замок. Я искал глазами во всех залах, комнатах и коридорах ту, к которой стремилась вся моя душа. Но ее нигде не было. Лукреция не показывалась.
В большом зале замка была устроена торжественная трапеза. Были приглашены все родственники и знакомые; со всех сторон раздавались поздравления, а мне все это казалось каким-то кошмаром: все мои надежды рухнули. Наконец торжество пришло к концу и настала пора удалиться к себе.
Моя мать обратилась к моей молодой жене со следующими словами:
— Дочь моя! Я от всей души желаю, чтобы ты чувствовала себя хорошо в нашем доме. Ту половину замка, где ты будешь жить, я приказала отделать заново и надеюсь, что ты останешься довольна ее устройством. Далее, я позаботилась о выделении тебе преданных слуг, и в особенности обращаю твое внимание на одну служанку, которая хотя служит у нас недавно, но уже успела показать себя преданной, порядочной и умелой. Назначь ее камеристкой, так как она знает отлично свое дело. Я сейчас позову ее и представлю тебе.
