Когда боги спят - Алексеев Сергей Трофимович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
– Что отыскать? – из последних сил сдерживался Зубатый.
– Историю болезни. Придется делать запрос в Минздрав, нужны основания. Вы полагаете, я сейчас достану из стола и все вам покажу? Нет, больного перевели за пределы области, разумеется, вместе с историей. Нужно набраться терпения, дело не скорое. И если учесть, что пациент психически болен, не адекватен, не имеет гражданских документов... И не известно, жив или нет.
Детектор лжи у Зубатого зашкаливал, как всегда в таких случаях вызывая гнев.
– Если так сложно, то, пожалуй, не хлопочите, – спокойно сказал он. – Правда, дело того не стоит.
И ушел неторопливой походкой скучающего бездельника.
Руководитель департамента не должен был, да и по своему положению не мог знать ничего о судьбе безымянного, безродного старика, попавшего в местную психушку, даже если он подходил и кричал возле администрации. Таких крикунов, буйных ходоков, бивших стекла, молодых и старых отчаявшихся людей в разное время милиция увозила десятками, не исключено, кто-то из них и в больницу попадал, а вот поди же ты, Шишкину запомнился именно этот старец! Зоя Павловна, работавшая тогда еще в городском управлении административных органов, и то не сразу вспомнила о юродивом. В рядовое дело вникать чиновник высокого ранга не станет, а он в свое время вмешался и теперь пытался перекрыть доступ к информации, запретив главврачу показывать какие-либо документы, – значит, тут действительно было нечисто.
Вернувшись в кабинет, Зубатый пометался из угла в угол, вдруг физически ощутив замкнутое пространство. Даже если сейчас заявиться в больницу, ничего не получится: директива спущена сверху и ее будут выполнять – сам в течение десяти лет строил властную вертикаль. А главврач, сидящий на этом месте такой же срок, отлично знает, куда отправили юродивого старца из бывшей лесной школы. То есть нужно найти человека, который имеет с врачом доверительные отношения или доступ к информации.
А может, подключить к этому прокурора, которого он когда-то подсаживал на это место и с которым всегда были приятельские отношения – не раз вместе ездили на охоту?.. Думал ли когда-нибудь, что придется искать обходные пути?
От размышлений оторвал звонок мобильного телефона, жена плакала в трубку, мол, тебя носит по стране, а Маша до сих пор спит, толстокожий ее муж ничего не делает и даже врача не вызвал. Катя уже собралась немедленно лететь в Финляндию, но только сейчас обнаружила, что кончилась долгосрочная виза – все одно к одному! Зубатый попросил ее отвезти паспорт в турагентство, пообещал выправить самую скорую туристическую визу, кое-как уговорил (и себя тоже) подождать еще день – бывает же, человек после бессонницы и стрессов спит по трое суток, и ничего особенного, нормальная защитная реакция организма, но сам еще больше встревожился. Угрозы старухи были вполне реальны, неожиданно замозжило левую руку. Он тут же набрал телефон Хамзата, с которым не связывался все это время, не мешая работать.
– Ты где находишься, Хамзат Рамазанович? – спросил как можно спокойнее.
– Возле какой-то деревни, в Тверской области, – доложил кавказец сквозь шумные волны.
– А что делаешь?
– Трактор взял, машину тащить. Застрял на поле, ехать нельзя.
– Как ты там оказался?
– Старуха по городам ходит, людей лечит от всяких болезней. К нам приходила, женщину от бессонницы лечить. Год уже не спала, теперь спит. Нашел эту женщину, спросил, утром, говорит, села в автобус на Тверь. Я сегодня поехал за ней. На хвосте сижу, где-то она близко.
– Тебе нужно быть не в Тверской, а в Новгородской области. – Зубатый чувствовал, что злится. – Отыщешь там деревню Соринская Пустынь, где-то на реке Соре. Понял?
– Старуху искать, деревню искать? Я один, в поле стою! Машина застряла!..
– Старуху можешь не искать. Найди Соринскую Пустынь!
– Дорог нет, хоть пешком иди!
– Иди пешком! – рявкнул Зубатый.
Он вышел в приемную, где сидел настороженный и сосредоточенный Леша Примак, некоторое время смотрел на него, потом на секретаря, будто вспоминая, что хотел, затем махнул рукой телохранителю:
– Поехали!
И когда оказался в машине, все вылетело из головы, куда собирался, зачем, и больше минуты просидел, массируя кисть левой руки.
– Куда едем, Анатолий Алексеевич? – напомнил о себе Примак.
– А куда нам нужно? – спросил тупо.
– Вчера вы открывали выставку, и к вам художник один подходил, старик...
– Ну и что?
– Думаю, надо заехать к нему и расспросить о девушке, – отчего-то краснея, проговорил Леша. – Она должна что-то знать.
– Поехали. – Участие этого парня, а больше его скрытое сострадание окатило теплом и согрело замерзающие мозги.
Лешу привела на работу его мама, совершенно незнакомая женщина из книжного магазина. Записалась на прием, два месяца ждала очереди, еще в приемной часа два помаялась, чуть ли не за руку втащила сына в кабинет и сказала:
– Возьмите его себе. И вам будет спокойно, и мне. Из армии вернулся, воевать научился, а работы нет. Это же беда, в бандиты пойдет.
Морской пехотинец отвоевал полтора года в Чечне, после чего еще три служил по контракту в личной охране командующего Южным округом. На Хамзата пришлось узду накинуть, и он недели три удила грыз, косился кровяным глазом и все-таки уволил своего земляка – лишних мест не было. Зубатый смотрел на Лешу и не хотел верить в его боевое прошлое: мягкий, застенчивый, слово скажет и смущается. Первое время он ходил в наряд на охрану губернаторского дома, Сашу знал хорошо, и когда все случилось, несколько дней молчал и вдруг выдал:
– Не верю я, сам он прыгнуть не мог.
И еще через день усомнился:
– Правда, у молодняка мозги жидкие. А на жидкости извилин не остается...
Схлопотав себе славу покровителя искусств, Зубатый вынужден был время от времени заглядывать в мастерские художников, в основном к юбилярам, поэтому местные традиции знал и по пути заслал Лешу в магазин за водкой и закусками. Этот полусумасшедший, упертый и одержимый народ практически жил в мастерских, даже если не запивал горькую, потому был вечно голодный, похмельный и возвышенный.
К Туговитову он приезжал несколько лет назад смотреть картины, приготовленные в дар городу, и остался разочарованным, что и повлияло потом на решение не строить ему дом. Живописец собрал все старые, шестидесятых и семидесятых годов, работы, модные и актуальные для того времени: в основном промышленные пейзажи: дымящиеся и переплетенные трубы, парящие локомотивы, рабочие с кочергами на плечах, краны и железобетонные конструкции. Промышленности в области хватало, но ядерной либо с ней сопутствующей, потому существовал строгий режим секретности, и писать ее не разрешалось, а писать было необходимо, чтобы не отставать от времени и попадать на значительные выставки, потому основной натурой для художников служили кочегарки и городская ТЭЦ. Туговитов и писал их, с разных сторон и во всех ракурсах.
Когда-то за такие полотна давали ордена и звезды героев, от всего этого веяло юностью, могучей поступью великого государства, но сейчас картины прошлого смотрелись как знаки погибшей цивилизации. Они, наверное, имели цену, но чисто историческую, может быть, искусствоведческую, поэтому Зубатый сразу же решил, что галерею для этого строить не станет. Опытным глазом художника Туговитов заметил настроение губернатора, попытался исправить положение и вместо труб потащил со стеллажей другие картины, но впечатление уже сложилось, и теперь требовалось время, чтобы его исправить.
Сейчас Зубатый ехал к нему без предупреждения, без какой-либо подготовки, как раньше. Их никто не встречал, и они с Лешей оказались перед железной дверью с кодовым замком. По первому этажу на окнах стояли мощные решетки: художников уже несколько раз обворовывали, и некогда открытые всему миру мастерские чудаков и странников превратились в крепость. Постояли, потоптались с пакетами в руках, как бедные родственники, но тут откуда-то вывернулась девица, покосилась на дядей, нажала кнопки, и они воровато проникли за ней в полутемный, заваленный подрамниками и досками, коридор.
