Чекисты. Книга вторая - Беляев Владимир (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Многое теперь зависело от того, удастся ли ему постепенно заменить все патроны в бандитских автоматах и пистолетах теми вареными, которые принес и закопал неподалеку от бандитского лагеря в известном им вдвоем тайнике Кравчук.
На оперативном совещании у полковника Прудько лежал теперь на столе план тайника Хмары, скопированный Березняком. Это была большая удача! Сколько неразгаданных еще тайн хранилось за этим простым и очерченным листком бумаги! Сколько человеческих жизней можно было спасти и сколько врагов обезвредить, прежде чем они навредят людям, желающим жить мирно.
— Мы получили этот план сегодня вечером через “контактный пункт” возле Пасечной от наших товарищей, которые находятся сейчас в банде Хмары, — объявил Прудько. — В записке Кравчука сообщается, что в любую минуту Хмара может либо перепрятать все то, что хранится у него в тайнике, либо вообще уничтожить эти документы. Ну, а допустим такое: в перестрелке с нами Хмара гибнет. Новый тайник остается нераскрытым либо известным только кому-нибудь из его доверенных лиц. Тогда мы снова долго не будем знать о корнях, которые оставили бандиты на нашей земле, об их резидентуре, их запасной сетке. Каков же вывод, я вас спрашиваю?
— Разрешите, товарищ полковник? — поднялся Загоруйко. — Мне кажется, тайник надо брать немедленно.
— Брать или… узнать все, что скрывается в тайне до захвата Хмары, узнать и оставить как бы нетронутым, чтобы их не всполошить до поры до времени? — поправляет майора Прудько.
— Я думаю, надо… сперва узнать, но очень осторожно…
— Вот так-то вернее, — согласился полковник, — а об этом мы потолкуем уже отдельно. — И, обращаясь к присутствующим на совещании, попросил: — Не расходитесь, товарищи. Повремените…
Уже продолжительное время, оставшись наедине в зале, где проходило совещание, беседовали Загоруйко и полковник. Прудько по-отечески обнял Загоруйко и сказал:
— Смотрите, дело добровольное, и я вас не принуждаю. Я думал было послать туда Паначевного — он холостяк, а у вас семья…
— У Кравчука тоже семья, дети, — заметил майор, — но он сейчас подвергается большой опасности. А я когда-то сапером был.
— Это верно, — согласился полковник. — Но помните: этот план, добытый Березняком, только ориентир, доверять ему полностью нельзя.
…Глухие раскаты грома сотрясали Черный лес на близких подступах к Сонному урочищу, а быстрые молнии то и дело вырывали из темноты мокрые стволы колеблемых ветром высоких буков, потоки сильного косого дождя и далекую скалу, где был скрыт тайник Хмары.
Долго ползали по мокрой земле Загоруйко и его солдаты из оперативной группы.
Они задержались у столба с выжженным номером “152”, сделанным лесным обходчиком, и Загоруйко, сверив под плащ-палаткой при свете фонарика это место с указаниями на плане, тушит фонарик и шепчет солдатам:
— Я ползу дальше, а вы сторожите здесь. Если охранники пойдут проверять тайник, — хватайте их тихо. Без выстрелов. И полная тишина!
Он ползет дальше. Очень осторожны движения Загоруйко. Пальцы его легко ощупывают каждое препятствие на пути, каждый прутик
В колыбе неподалеку от Сонного урочища был расположен пункт охраны тайника Хмары, в котором обычно денно и нощно дежурили бандиты. Вот и сейчас, несмотря на грозу, бушующую над Карпатами, и гулкие раскаты грома, там лежали на мокрой соломе, укрывшись с головой плащ-палаткой, Орест и Джура. Ручейки воды, просачиваясь сквозь щели и ветки, стекали внутрь. Джура зажег под палаткой фонарик, глянул на часы и сказал:
— Уже половина первого. Надо проверить.
Удар грома заглушил его слова.
— Куда ж ты пойдешь в такую грозу? — пробурчал сонный Орест.
— Надо пойти, — сказал Джура, вытягивая из-под брезента автомат…
Долго полз к скале майор. При свете молнии становилось на миг видно его суровое, мокрое, напряженное лицо, а потом только по легкому шороху можно было узнать его путь по Черному лесу.
Держа в руках автомат и набросив плащ-палатку, вышел из колыбы Джура, и струи дождя сразу ополоснули его небритое лицо. Он шагнул было в темноту дождливой ночи, то и дело перемежаемую вспышками далеких и близких молний, но потом, видимо, заскучав по относительному уюту колыбы, вернулся обратно.
— Ну що, порядок? — спросил Орест.
— Какая холера туда полезет в такую пору? — бросил Джура, укладываясь на солому.
Тем временем, обнаружив тайник, Загоруйко осторожно шарил в промокших листьях под скалой. Он разъединил проволочки, ведущие к минам, и наконец вытянул похожий на термос бидон.
Зигзаги молний, пробегая по обланому небу, освещали его обратный путь.
…То, что хранилось в этом заржавленном бидоне, можно было посмотреть только в старой, давно покинутой сторожке лесника. Солдаты оперативной группы занавесили ее окошечко плащ-палаткой. Вокруг сторожки выставили часовых на тот случай, если Хмара обнаружит столь неприятное соседство. При свете свечей техники из Станислава, знакомые с искусством быстрой пересъемки документов, раскладывали их по очереди на столе и, нацеливая на них объективы фотоаппаратов, то и дело щелкали “блицами”. По мере того, как документы переснимались, Загоруйко в обратном порядке засовывал их в заржавленный бидон, стараясь соблюдать малейшую осторожность, чтобы Хмара не заметил “вторжения” посторонних в бидон. Если техники медлили и у них не ладилось, Загоруйко быстро пробегал взглядом документы.
И даже при беглом ознакомлении с ними он понял, что далеко не все свои тайны, особенно по сетке “Олегов”, доверил Хмара Кравчуку. Во Львове, в Станиславе, в Драгобыче понатыкал он своих замаскированных агентов, живущих на легальном положении, проникающих в советские организации, учреждения, учебные заведения. Они льстили доверчивым руководителям, прикидываясь активистами, подкупали и спаивали нестойких простофиль и вели исподтишка атаку на язык народа, которым писал Ленин, и не подозревали того, что в эту грозовую ночь станет известно чекистам их подлинное лицо.
И как ни тяжело ему было совершать обратный путь к Сонному урочищу по грязи, по мокрой траве, чтобы положить бидон в сохранности на старое место, Загоруйко понимал, что одна такая ночь, как бы ни была она опасна и трудна, стоит многих месяцев, а то и лет напряженной, кропотливой чекистской работы.
Соединяя снова проволочки, ведущие к минам, промокший до костей, усталый Загоруйко представлял себе, сколько теперь операций можно будет провести не вслепую, на ощупь, а наверняка, оберегая жизнь и счастье миллионов людей от фашистских последышей, которые таились еще где-то в израненной войной советской земле.
Майор засыпал бидон землей и мокрыми листьями. Гроза утихла, и сквозь просветы в тучах кое-где проглядывал нежный серп молодого месяца, называемый на Украине “молодыком”.
Хмара и Кравчук вылезли из бункера на полянку Черного леса. Вечерело. Горел небольшой костер на краю полянки, где стоял Мономах. Возле него расположился со своей рацией вернувшийся с очередной передачи Кучма. Он проверял передатчик.
Край леса на юго-востоке постепенно пламенел, зарево далекого пожара возникало все сильнее над Карпатами. Хмара увидел зарево и с нескрываемым злорадством сказал:
— Еще одного колхоза нет у большевиков. Поджег его Смок. Значит, он с хлопцами уже за Монастырчанами.
— А с эшелоном как? После праздника? — спросил Кравчук. — Ведь когда они вернутся — им отдыхать надо…
— А мы для чего? Что — слабосильные? — сказал Хмара, ухмыляясь. — Пустим сами его под откос, а хлопцы тем временем самогон принесут. Вот и сгуляем праздник на славу!
— Далеко туда идти? — спросил, подходя с передатчиком на плече, Кучма.
— Не очень, — бросил Хмара, — на сто сорок восьмом километре, за туннелем. Есть там одно удобное место, где лес подступает под самое полотно. — И закурил цигарку.
— А не взять ли нам с собой того новичка, Щуку? — предложил Кучма. — Проверить его на горячем? А то все пишет и пишет. Нам вояки нужны, а не писарчуки.
