Седьмой свиток - Смит Уилбур (книги хорошего качества .TXT) 📗
Только две древних египетских короны оказались на полированном столе из дерева грецкого ореха. Николас водрузил их на головы подлинных римских мраморных бюстов, позаимствованных им у дилера, с которым он регулярно имел дело здесь, в Цюрихе. Харпер задернул шторы на окнах третьего этажа и так подсветил сокровища, чтобы они производили наибольший эффект. Ряди такого случая англичанин арендовал частный зал для переговоров в здании банка «Леу» на Банхоф-штрассе.
Ожидая гостя, Николас окинул взглядом комнату, оценивая свои приготовления, и не нашел в них ни единого изъяна. Он подошел к большому зеркалу, висящему на одной из стен, и поправил узел на старом сандхерстском галстуке. С подбородка сняли швы. Мек Ниммур проделал первоклассную работу — шрам получился аккуратный и тонкий. Костюм англичанина сшил портной с Сивил-роуд — он был в приглушенную полоску и достаточно ношенный, чтобы сидеть на владельце с элегантной небрежностью. Единственным блестящим предметом одежды были ботинки ручного пошива от Лобба с Сент-Джеймс-стрит.
Негромко зазвенел интерком, и англичанин поднял трубку.
— Вас хочет видеть мистер Уолш, сэр Николас, — сказала секретарша из приемной банка.
— Пожалуйста, попросите его подняться.
Николас открыл дверь по первому звонку, и Уолш уставился на него с порога.
— Я надеюсь, что не даром теряю время, Харпер. Я проделал путь от самого Форт-Уорта. — С момента звонка Николаса на ранчо в Техасе прошло всего лишь тридцать часов. Должно быть, американец запрыгнул в личный самолет, если появился так быстро.
— Не Харпер. Куэнтон-Харпер, — сообщил Николас.
— Ну ладно, Куэнтон-Харпер. Довольно чуши, — сердито заявил Уолш. — Что у вас есть для меня?
— Я тоже рад вас снова видеть, мистер Уолш. — Николас отступил в сторону. — Входите.
Американец переступил порог. Он был высок и несколько сутул. С обвисшим подбородком и орлиным профилем, с руками, сложенными за спиной, Уолш очень напоминал канюка. Журнал «Форбс» оценивал его состояние в 1,7 миллиарда долларов.
Вслед за ним в комнату вошли двое мужчин, и Николас узнал обоих. Мир коллекционеров древностей довольно мал. Один из них был профессором древней истории в университете Далласа. Этот пост спонсировал Уолш. Другой оказался одним из наиболее уважаемых продавцов древностей в Соединенных Штатах.
Американец остановился так резко, что спутники врезались в него, но он не обратил ни малейшего внимания.
— Разрази меня гром! — негромко сказал Уолш, и в его глазах зажегся огонь фанатизма. — Это подделка?
— Такая же подделка, как бронзовые фигурки, которые вы купили в прошлый раз, а также барельеф, — ответил Николас.
Уолш подошел к сокровищам, словно они были святым причастием, а он — архиепископом.
— Они, должно быть, новые, — прошептал он. — Или я слышал бы о них раньше.
— Только что из земли, — подтвердил Николас. — Вы первый, кто их видит.
— Мамос! — прочитал американец картуш на ободе короны-немеса. — Значит, эти слухи правда, и вы открыли новую гробницу.
— Если можно назвать новым то, что простояло четыре тысячи лет.
Уолш и его советники собрались вокруг стола, бледные и молчаливые от шока.
— Оставьте нас, Харпер, — сказал Уолш. — Я позову вас, когда буду готов продолжить разговор.
— Сэр Николас, — подсказал англичанин. Он знал, что теперь все в его власти.
— Пожалуйста, оставьте нас, сэр Николас, — взмолился Уолш.
Через час англичанин вернулся в комнату для переговоров. Трое мужчин сидели за столом с таким видом, словно одна мысль о разлуке с коронами была для них мукой. Уолш кивнул своим подчиненным, они послушно поднялись и с явной неохотой вышли наружу.
— Сколько? — отрывисто спросил американец, как только дверь закрылась.
— Пятнадцать миллионов долларов США, — ответил Николас.
— По семь с половиной «лимонов» за штуку?
— Нет, пятнадцать «лимонов» за каждую. Тридцать за две.
— Вы что, спятили? — резко повернулся к нему Уолш.
— Некоторые так считают, — улыбнулся англичанин.
— Сделайте скидку, двадцать два с половиной.
— Без торга, — покачал головой Николас.
— Будьте разумны, Харпер!
— Разумность никогда не была моей сильной чертой. Мне очень жаль.
— Мне тоже жаль. — Уолш поднялся. — Может, в следующий раз, Харпер.
Он сцепил руки за спиной и двинулся к двери. Когда он открыл ее, Николас проговорил ему вслед:
— Мистер Уолш!
— Да? — с готовностью повернулся тот.
— В следующий раз вы можете звать меня Николас, а я вас — Питер, как старого друга.
— Это все, что вы хотите сказать?
— Разумеется. А что еще? — удивленно посмотрел на него англичанин.
— Черт бы тебя подрал, — сказал американец, возвращаясь к столу.
Он вздохнул, поджав губы, помолчал, а потом спросил:
— Ладно, в каком виде вы хотите деньги?
— Два безотзывных чека. Каждый на пятнадцать миллионов.
Уолш поднял трубку и уныло велел секретарше:
— Пожалуйста, попросите старшего менеджера, месье Монфлери, подойти сюда.
Николас сидел за столом в своем кабинете в «Куэнтон-Парке» и смотрел на обшивку, закрывающую стену напротив него. Хотя эти панели были из католического аббатства, разогнанного Генрихом VIII в 1536 году, и куплены его дедушкой почти сотню лет назад, здесь их установили недавно.
Харпер потянулся и нажал скрытую кнопку пульта управления под крышкой стола. Часть обшивки плавно отъехала в сторону, и взгляду открылось бронированное стекло музейной витрины, встроенной в стену за ним. В тот же момент автоматически включилась подсветка. Галогенные лампочки разместили так, чтобы они не отражались от стекла, не отвлекали внимание, а, наоборот, представляли наблюдателю двойную корону и золотую посмертную маску Мамоса во всем величии.
Николас налил себе виски и, прихлебывая его, наслаждался чувством собственности. Но через некоторое время он понял, что ему чего-то не хватает. Англичанин взял со стола ушебти Таиты и заговорил с ним, словно тот был жив.
— Ты ведь знал, что такое одиночество, верно? — негромко спросил Харпер. — Ты знал, что такое любить человека, которого тебе никогда не получить?
