Седьмой свиток - Смит Уилбур (книги хорошего качества .TXT) 📗

Они шли по набережной в розовато-лиловых сумерках. Внизу Нил катил свои вечнозеленые воды, полные тайн древних веков. У той части берега, ниже развалин храма Рамзеса в Луксоре, где когда-то стояла у причала барка фараона Мамоса с Таитой и его любимой хозяйкой на борту, они ненадолго остановились, облокотившись на восстановленные остатки древней стены, и вгляделись в темнеющие холмы на другой стороне реки.

Время давно стерло следы погребального храма и величественной дороги к нему, другие правители построили свои пирамиды на остатках фундамента. Ни одному человеку не удалось отыскать здесь гробницу Мамоса, в которой он, впрочем, никогда не лежал. Но должно быть, она располагалась поблизости от замаскированного лаза в скале, сквозь который Дурайд Аль Симма проник в гробницу Лострис и обнаружил свитки Таиты в алебастровых кувшинах.

Все четверо молчали в надвигающейся мгле, как порой молчат рядом близкие друзья. Они смотрели, как по реке проплыл прогулочный лайнер, двигаясь вверх по течению. Туристы толпились на палубах, все еще полные возбуждения от десятидневного путешествия по этим загадочным водам. Они указывали друг другу на украшенные резьбой стены гробницы Рамзеса, однако их голоса казались тихими и ничего не значащими в молчании пустынного вечера.

Ройан взяла Тессэ под руку, и женщины двинулись вперед. Они прекрасно смотрелись рядом — стройные, молодые, с кожей цвета меда. В вечерней тишине звенел серебристыми колокольчиками их смех, а ветер Сахары развевал темные пряди красавиц. Николас и Мек Ниммур побрели следом. Каждый с любовью смотрел на свою жену.

— Значит, теперь ты один из толстосумов в Аддис-Абебе. Ты, закаленный в боях человек, стал политиком. Не могу поверить, Мек.

— Есть время для сражений и время для мира, — серьезно ответил тот, но Николас продолжал его поддразнивать.

— Я вижу, что ты, как политик, без устали практикуешься в различных клише и лозунгах, — толкнул Ниммура в бок англичанин. — Но как это произошло? Превращение из грязного бандита в министра обороны — непростая вещь.

— Мне немного помогли деньги, вырученные за синюю корону. Именно их не хватало, — признал Мек, — но они все равно знали, что не могут провести демократические выборы без меня в качестве кандидата. В конце концов правительство даже было радо принять меня в свою команду.

— Единственным недостатком этой сделки мне видится то, что ты отдал все прелестные деньги, заработанные с таким трудом, им, — заявил Николас. — Черт подери, Мек, не каждый день людям в руки попадают пятнадцать миллионов.

— Я не отдал их, — возразил Мек. — Я положил их в несколько государственных фондов и могу за ними присматривать.

— И все же пятнадцать «лимонов» — большие деньги, — вздохнул Николас. — Как я ни стараюсь, все равно не могу одобрить такую экстравагантную трату. Правда, вынужден признать, что полностью согласен с твоим выбором вице-президента для ближайших выборов.

Она посмотрели на стройную спину Тессэ, облако черных кудрей и красивые ноги под белой юбкой.

— Может, я и не одобряю тебя в качестве министра обороны, но из нее, безусловно, получился отличный министр культуры и туризма во временном правительстве.

— Из нее будет еще лучший вице-президент, когда мы выиграем выборы в следующем августе, — уверенно заявил Мек, и в тот же момент Ройан обернулась и посмотрела на них.

— Перейдем здесь на другую сторону дороги, — крикнула она. Николас был так поглощен беседой, что и не заметил, как они оказались напротив Луксорского музея древностей. Женщины дождались мужей, потом разделились, и каждая из них взяла своего под руку.

Они перешли широкий бульвар, пробираясь между лошадей, тащивших повозки. Николас склонился к жене и коснулся ее щеки губами.

— Вы неотразимы, леди Куэнтон-Харпер.

— Вы заставляете меня краснеть, сэр Ники, — смущенно улыбнулась Ройан. — Вы знаете, я еще не привыкла к этому имени.

Они добрались до другой стороны улицы и остановились у входа в пристройку к музею. Покатую крышу поддерживали высокие колонны, уменьшенные копии тех, что можно видеть в храме Карнака. Стены были сложены из больших блоков известняка, и очертания здания удивляли своей простотой. Оно производило сильное впечатление на входящих.

Ройан подвела гостей ко входу в музей, все еще не открытый для широкой публики. В понедельник президент собирался прилететь на официальное открытие выставки, а Мек с Тессэ должны были стать представителями правительства Эфиопии на торжественной церемонии. Охрана у двери уважительно приветствовала Ройан и поспешно открыла перед гостями обитые медью двери.

Внутри оказалось тихо и прохладно. Кондиционеры тщательно поддерживали оптимальную температуру для экспонатов. Витрины были встроены в стены, и освещение создавали настоящие мастера своего дела. Оно помогало увидеть древние сокровища из гробницы Мамоса в полном величии. Экспонаты сверкали на фоне ярко-синего шелка. (Синий был гербовым цветом фараона Мамоса.)

Четверо посетителей прошли почти по всем залам в благоговейном молчании и даже отдельные вопросы задавали Ройан исключительно шепотом. Их охватило восхищение и удивление. Наконец они остановились у дверей, ведущих в последний зал, в котором содержались самые необычные и ценные предметы коллекции.

— И подумать только, это лишь малая часть сокровищ, по-прежнему лежащих в гробнице Мамоса, — прошептала Тессэ. — Это так чудесно, что я не могу дождаться, когда приключение продолжится.

— Совсем забыл сказать! — воскликнул Мек, но по его торжествующей улыбке становилось ясно, что он вовсе не забыл, а дожидался подходящего момента, чтобы поделиться новостями. — Подтверждено разрешение снова запрудить Дандеру и открыть гробницу. Это будет совместное предприятие двух стран, Египта и Эфиопии.

— Какие чудесные новости! — радостно воскликнула Ройан. — Гробница — одно из самых значительных археологических открытий в мире. Она станет источником значительных доходов от туризма для Эфиопии…

— Не так быстро, — перебил ее Мек. — Есть одно условие.