Старое русло - Ванюшин Василий (список книг .txt) 📗
— Нет, — ответил Алибек, совсем сбитый с толку.
— Как жаль! — покачал головой Григорий Петрович.
Трудное слово кроссворда
Как ни старался Алибек приободрить себя, унылое настроение не покидало его весь день. Оно усилилось при воспоминании о разговоре с Григорием Петровичем…
Вечером Лина, проходя по лагерю, увидела Алибека и остановилась.
— Алибек, что с вами?
— А что?.. Здравствуйте.
— Какой у вас… скучный вид! Вы здоровы? Что-нибудь случилось?
«И я должен лгать, глядя в эти глаза…» — со стыдом подумал он.
— Что же вы молчите?
— Во время бури пропал старый верблюд — вожак каравана. Помните, когда мы с вами ехали, на переднем сидел Жакуп. И вот этот верблюд пропал. Жакуп очень огорчен. Обратно вести караван будет трудно. Мы с Жакупом целый день искали пропавшего верблюда, разойдясь в разные стороны. Я вернулся ни с чем… Не нашел и следов.
— Жакуп пригнал верблюда, я только что видела. Не расстраивайтесь. Я вот тоже должна бы скучать — отец уехал, осталась одна. Но не хочу скучать. Знаете что? Пойдемте ко мне в палатку. У меня отыскался старый номер «Огонька». Мы будем отгадывать кроссворд, и время пройдет незаметно.
Лина показалась Алибеку такой же, какой была тогда, когда они ехали на верблюдах. «Ей легко живется, не надо задумываться над тем, что мучает меня», — позавидовал он.
Голос Лины подействовал на него освежающе, как утренний ветерок, и он впервые за весь день улыбнулся.
В палатку можно было войти, нагнув голову, но они вползли в нее, как дети, на четвереньках. Лина достала из-под подушки «Огонек», села на свою постель и положила на колени раскрытый журнал. Алибек лег у ее ног на бок, подперев рукой голову, и глянул ей в лицо; оно было покрыто ровным здоровым загаром, а волосы, еще более побелевшие, казалось, светились.
— Что касается растений, я сильна, — говорила Лина, тонко оттачивая карандаш, — Но кроссворд, кажется, больше исторический — это уже по вашей части. Начнем.
Лина находила нужное слово чаще и была очень довольна, Алибек чаше говорил невпопад, вызывая ее смех и укоризненные замечания. Постепенно тяжелые впечатления дня рассеялись, он оживился и принял азартное участие в разгадывании довольно трудного кроссворда.
— Двенадцать по горизонтали: жестокий правитель Римской империи, — прочитала она и воскликнула: — Нерон! Тот самый, что вообразил себя гением всех искусств и перед смертью говорил: «Жаль, что умирает великий артист!»
— Тут сказано: жестокий правитель, — заметил Алибек, — а вы охарактеризовали Нерона только как дурачка… Он убил всю свою семью, не говоря о других жертвах.
— Ужас! — содрогнулась Лина. — Ладно, с Нероном покончено. Теперь следующее: редкая порода семейства осетровых. Вот это да!
Алибек смотрел на ее вытянутые ноги; бриджи из тонкой прочной материи четко обрисовывали их.
«У нее длинные и, наверно, очень красивые ноги, — невольно подумал он, — я еще не видел ее в платье, она все время ходит в этих штанах…».
— Алибек, перечислите всех осетровых, каких вы знаете. Я ничего подходящего не могу придумать.
— Белуга, севрюга, стерлядь…
— Ну, разве это редкая рыба!.. Потом здесь девять букв и последняя «х».
— Не знаю.
— Вот беда! — совершенно искренне сокрушалась она. — Так все шло успешно, а на рыбе споткнулись.
Вдруг лицо Алибека просияло.
— Эврика!
— Говорите! — Лина приготовилась вписать в кроссворд искомое и выжидающе посмотрела на Алибека.
— А что мне за это будет?
— Вы торгаш, Алибек, — притворно возмутилась она. — Мы договорились отгадывать вместе, а теперь начинаете выставлять какие-то условия. Говорите.
— Скафиринх.
— Что? Не верю. Такой рыбы нет. Вы придумали это слово. Я знаю, вы порядочный сочинитель.
— А вы напишите. Уверен, совпадут и другие слова. Этого я не мог предугадать.
Лина вписала слово, оно подошло точно. Лина удивилась:
— Что это за рыба? Никогда не слыхала…
— Скафиринх, а попросту — лопатонос встречается только в Аму-Дарье, Сыр-Дарье и еще в Миссисипи. Если бы она не водилась в Сыр-Дарье, я бы тоже не знал… Давайте расчет! — и он обхватил ее ноги ниже колен.
Возле палатки послышался хриплый кашель; откинув брезент, вошел Жакуп. Он снял шапку, молча уселся у входа и достал из-за пазухи бутылочку с насом. Лина смутилась, надела туфли и поджала ноги. Алибек с досадой на лице отвернулся, потом, приподнявшись, спросил у старика:
— Что, Жаке, нашли верблюда?
Старик кивнул головой и сплюнул в сторону желтую слюну.
— А я не нашел, — без всякой тени сожаления в голосе сказал Алибек и понял, что сказал глупо.
Жакуп пожал плечами, как бы говоря: «Если я нашел, то как мог найти и ты? Потерялся всего один верблюд, и только дурак будет искать двух…».
— Где вы нашли его? — спросил Алибек только для того, чтобы скрыть свою неловкость.
Старик без слов махнул куда-то в сторону.
Лина и Алибек вернулись к кроссворду, но уже без прежнего интереса. Они отгадали несколько слов и опять споткнулись, как на скафиринхе. Лина прочитала:
— Тридцатое по горизонтали: насильник, грабитель. Из шести букв.
— Бандит, — бросил первое попавшее на ум слово Алибек.
— Не подойдет, — отвергнула «бандита» Лина. — Предпоследняя буква «а», больше наводящих нет…
Предлагался «фашист», «палач» и даже «Колчак», но ни одно из этих слов не подходило.
— Насильник, притеснитель, грабитель, — шептала Лина, приложив кончик карандаша к губам и посматривая то в журнал, то на Алибека. — Насильник, грабитель — что же это такое?
— Басмач!
Это сказал старый Жакуп, отвернувшись и выплюнув остатки наса. Алибек вздрогнул. Лина радостно воскликнула:
— Правильно! И, оказывается, совсем просто. Как же вы отгадали, дедушка?
Молчаливый Жакуп на этот раз вступил в разговор. С трудом подбирая русские слова, он объяснил:
— Я не знаю вашей игры. Ты, Лина, говоришь — грабитель. Я знаю, есть узбекское слово «басмак». Грабитель — басмак или басмач.
Он почему то посмотрел на Алибека, отвернулся и умолк. Алибек заметил этот взгляд и покраснел… Сколько Лина ни задавала вопросов — ей хотелось разгадать кроссворд до конца, — Алибек молчал.
«Он досадует, что неграмотный старик ловко посадил обоих нас в галошу, — догадалась Лина. — Какой самолюбивый!..»
У нее тоже пропал интерес к кроссворду, она отшвырнула журнал в сторону.
«Вечер мог быть интересным и пройти незаметно. Старик все испортил!» — она покосилась на Жакупа, который, не обращая никакого внимания на молодых людей, располагался в стороне, в углу палатки, на отдых.
Алибек простился и ушел.
Лина, не раздеваясь, легла на подушку. Сейчас ей показалось обидным, что Жакуп, с разрешения или по просьбе отца, поселился здесь. Она поняла по-своему, для чего это сделал отец.
«Дома мать не давала шагу ступить одной. Здесь поставили этого старика, как евнуха в гарем, — с обидой думала она. — Неужели отец не понимает, что это оскорбительно для меня. Я не маленькая, отлично понимаю, что к чему, и в своих поступках даю себе отчет. Вот возьму сейчас и пойду на прогулку, хоть отец и намекал, что не рекомендуется в темноте бродить одной. Алибек, вероятно, не спит. Мы проведем вечер на свежем воздухе, будем болтать обо всем. Только он сегодня странный какой-то. Может быть, он что-то таит в сердце и не осмелится сказать? Я выйду…».
Полагая, что Жакуп уже заснул, она надела куртку и выскользнула из палатки.
Вечер был тих, по-осеннему прохладен. Приветливо мерцали звезды. Выплывала в темно-голубой океан неба огромная луна, и мертво желтела под ее холодным светом пустыня.
По лагерю не двигалась ни одна фигура. Все спали. Только возле колодца раздавался плеск и журчание — дежурный доставал воду из колодца и сливал ее в бак — теперь, на случай бури, в баке всегда держался запас воды. Не спал пока и Жакуп. Он приподнялся, чуть приоткрыл край палатки у входа, увидел Лину, одиноко стоявшую в пяти шагах, и снова лег, покачав головой.
