Пляски демонов - Сафронов Виктор Викторович (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Унылое, обшарпанное убранство цубика и завывание метели за его стенами превращается в божественные звуки эоловой арфы, а убранство и невесть откуда появившаяся роскошь, переносят нас в чертоги китайского богдыхана.
Именно из таких ощущений происходит желание вновь обращенных неофитов, возвращаться с определённой периодичностью ко всему вкусно-вредному, приятно-похмельному и аморально-расслабляющему.
Собравшиеся сизоносые гурманы, считают трапезу в таких условиях моветоном (фр. mauvais ton) поскольку внешние ароматы и запахи переходят во внутренние и перебивают нежнейшие ароматы высокой кухни… Однако, это совсем не мешает попробовать еще полустакан… после добавить… и ещё… В конце концов освободить сомелье от его не основных обязанностей… Спи спокойно, дорогой товарищ!!! Мы тебя никогда не забудем, по крайней мере до утра.
Оставшиеся участники слёта передовиков, брошенные на волю волн бурного житейского моря позволяют старшему гурману-холостяку, ходить с козырей.
После того, как таз вновь приобрёл лаковые очертания внутренних стенок, даётся отмашка переходить к дижестиву, туманящему взор и освобождающему сознание.
В связи с тем, что винтажного «Тэйлорса» 1972 года выпуска, под рукой не оказалось, а коньяшка «Louis XIII jeroboum» кроме запаха вкусной экзотики не дает дуба, в качестве дижестива, под рукоплескания и крики: «Браво!»; «Молодец!»; «Правильным путем идёте, товарищи!» опять в посудины расфасовался гидролизный спирт, полученный из натуральных и отборных летучих фракций каменного угля. Со стороны приятно было наблюдать за тем, что наш человек, в каком бы он состоянии не был, лишнего в рот не возьмет, всё лишнее он попросту сблюёт и аккуратно после этого рукавом или полой рубахи вытрет испачканное лицо.
Состояние непонятно откуда взявшейся тревоги, я списал на перебор с дижестивом. Было безотчетное чувство того, что какой-то гад готовится стукнуть меня поленом по башке, а то и вовсе подвергнуть смертоубийству.
Я оглядывался… Прищуривал вопросительно глаза…Собирал рот в кулак, а лоб в гармошку… И всё равно — абрис не вырисовывался, тушь рисунка была смазана, очертания размыты. Только после очередной случайности, глазки у меня открылись, я вновь стал зрячим.
Федя Войтылов, сын прапорщика и бухгалтера (прапорщиком была его маманя, это несущественная деталь, ни коим образом не должна повлиять на дальнейший ход повествования) где-то раздобыл «зелёно-ящичных» дровишек раскочегарил буржуйку и начал жалиться по поводу документов украденных у него Борзым. Жалился от всей души, но банку с тушенкой из рук не выпускал, и все время зачёрпывал оттуда деликатес алюминиевой ложкой.
При упоминании современным Алешей Карамазовым имени Борзова, боковым зрением увидел, как неожиданно дернулись руки, и нервенно захлопотало лицо Муранова.
В этой точке повествования пасьянс «Паук» сошелся в марьяж с «Косынкой», все элементы срослись в единое целое через пуповину.
Как было не противно, но пришлось напрягать память, затуманенную гидрашкой и вспоминать, что где-то описание жоркиной внешности уже слышал.
Федька, собака чабанская, подсказал…
Он рассказывал о мерзком типе по имени Борзой, безошибочно обращаясь к Жорику, как к человеку, который знает не только предмет разговора, но и действующих лица и исполнителей. Тот, к кому обращался оратор, ей-богу дурья башка с аспидными намерениями, был зело пьян, и вопросов, типа: а это кто такой… а этот почему… а зачем он сделал то и не сделал это? — не задавал.
Когда Жорка вышел до ветру сбросить напряг с пузыря, я к Федьке, давай такой, сякой, рассказывая, где и при каких обстоятельствах ты с ним познакомился?
Не переставая черпать и жевать, тот поднял глаза долу, что-то на почерневшем потолке высмотрел, потом элегантно высморкался, пошевелил толстыми губами и молвит:
— Так я ж тебе, святой человек, говорил. — Он облизнул ложку и с нежностью понюхал содержимое банки. — У Борзого я его видел… Там и познакомились…
В этот момент ввалился Жорка с расстегнутыми штанами, полярник, твою… мать…
Я предостерегающе поднял руку.
— Потом доскажешь…
Жорик обвел мутным взглядом тусклое помещение.
— В этом цубике мы с Маринкой и маленькой Катей жили…
Кто это такие, я догадывался. Видно Маринка это прирученная им собачка породы терьер, а маленькая Катя — её дочка. Но разговор не о зоофилии… Сам он был очень хорош. Живот элегантно выпирает вперёд и явно указывает на то, что не хлебом единым жив человек, а вот лицо…
На лице вошедшего кроме признаков алкогольного опьянения, щедрыми мазками было написано: «Я — счастливый человек! Мне — хорошо! Всем кто не согласен — рекомендую сходить в жопу…».
Жорик нетвердой поступью подошёл к топчану, на второй ярус лезть не рискнул и рухнул на клеенку с такой же, как текст улыбкой.
Спать я ему, мерзавцу, не дал. Растолкал кабана собачьего с криками и вопросами:
— Кто ты такой есть? Молчать, фашист, предатель… — Фантазий и разговорных слов, которые можно написать на бумажке, в условиях крайнего севера катастрофически не хватало, впрочем, трошки отыскалось. — Говори правду… Х-х-х-х-х-х… А то хуже будет, скотина.
Он открыл затуманенные спиртягой глаза. Со второй попытки разлепил губы и просвистел, прошептал… Как не вслушивался, ни чего не понял.
— Что ты там бормочешь? Ничего не слышно, давай, подонок, разоружайся… — Встряхнул его за живот и ущипнул за щеку.
Чудак пришел в себя и осмысленно прошептал:
— Помо… Умоля… Помогомоми мне…
— Чем?
Он протянул мне свою заскорузлую ладонь и осмысленно произнес:
— У меня сил нету вооще, поэтому… — он был независимо печален, но не пытаясь сфокусировать глаза в одну точку сухо произнёс — сложи сам себе кукиш, и сунь его себе под нос.
Сначала я зло откинул руку, но потом поднял глаза к образам Эль Греко (репродукции из Огонька) и до меня дошёл смысл этой известной шутки патриотов (беда — как долго) и я расхохотался. Смех вперемешку с пьяным храпом — удивительное сочетание добра и света. Аллилуйя, друзья, аллилуйя!
Опрос подозреваемого пришлось отложить на время возвращения его из нирваны. Стоял над ним поникшим фикусом и под одобрительные взгляды Феди, только руками разводил, не зная, что делать. В результате чего, ещё раз могу заверить примкнувших к моим рассуждениям граждан — лучше иметь плохих друзей, чем хороших врагов.
Возник лютый конфликт интересов с самим собой, стоящим над жоркиной тушкой: — Дать ему в бубен спящему или дождаться пробуждения и, только потом, вынести ему передние резцы.
