Чистое сердце - Эмар Густав (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗

— И вы их приняли? — воскликнул Ягуар с живостью.

— Черт возьми! Дело — делом, двадцать пять унций золотом — это кругленькая сумма

— Негодяй! — воскликнул молодой человек, вскочив в ярости.

Джон Дэвис удержал его и заставил сесть.

— Терпение! — сказал он.

— Гм! — пробормотал Сандоваль. — Вы чертовски вспыльчивы. Я обязался не возвращать ей свободу, это правда, но не брал обязательств мешать ее бегству. Не говорил ли я вам, что у меня была задняя мысль?

— Правда.

— Девушка меня растрогала — она плакала. Глупо, но я не могу видеть плачущих женщин с того дня, когда… впрочем это к делу не относится, — сказал он, спохватившись. — Итак, она назвала мне свое имя и рассказала свою историю. Я был растроган против воли, тем более что увидел возможность отомстить.

— Значит, вы мне предлагаете ее похитить?

— Именно.

— Сколько же вы с меня за это просите?

— Ничего, — ответил разбойник, с великолепным пренебрежительным жестом.

— Как, ничего?

— Ах, Боже мой, ровно ничего.

— Не может быть!

— Это так, только я вам предложу два условия.

— Ага! Вот оно что.

Бандит молча улыбнулся.

— Посмотрим, что это за условия, — продолжал молодой человек.

— Чтобы никакая тень подозрения не пала на меня, вы похитите молодую девушку во время первой битвы, когда я перейду на вашу сторону. Не бойтесь, это время наступит скоро, если верить некоторым признакам.

— Так и быть, согласен. Какое же второе условие?

— Второе условие — поклянитесь, что вы освободите меня от Белого Охотника За Скальпами, убив его каким бы то ни было образом.

— Еще раз так и быть. Клянусь, но позвольте один вопрос.

— Говорите.

— Если ваша ненависть к этому человеку так сильна, отчего вы не убьете его сами? Я думаю, случаев к этому представлялось достаточно.

— Конечно, я сто раз мог это сделать.

— Почему же вы этого не сделали?

— Хотите знать почему?

— Да.

— Потому что человек этот — мой гость, он спал под моей крышей со мной рядом, ел и пил за моим столом. Но то, что запрещено мне, могут сделать за меня другие. Итак, до свидания, сеньоры. Когда вы мне дадите окончательный ответ?

— Сегодня же вечером: через несколько часов я увижу генерала.

— До вечера!

И любезно поклонившись обоим приятелям, он спокойно вышел из шалаша, сел на лошадь и пустился галопом в деревню, оставив обоих друзей пораженными его необыкновенным бесстыдством и полной испорченностью.

ГЛАВА XXII. История Чистого Сердца

Когда окончилась сцена пытки, о которой мы рассказывали выше, Чистое Сердце с друзьями, то есть с Ланси, Транкилем и верным Квониамом, вернулись в свой дом. Отец Антонио в то же утро ушел из селения, чтобы доставить Ягуару весть о хорошем приеме, оказанном команчами его товарищам.

Белые грустно уселись на скамьи и несколько минут молчали: ужасные пытки, вынесенные Прыгающей Пантерой, потрясли их больше, чем они смели выразить. На самом деле, зрелище было ужасное и отталкивающее, особенно для людей, привыкших открыто сражаться со своими врагами и после битвы помогать раненым, не отделяя победителей от побежденных.

— Гм! — сказал Квониам. — Какое мерзкое племя эти краснокожие.

— Все племена одинаковы, — возразил Транкиль, — если на них нет узды и они предоставлены своим свирепым и диким страстям.

— Белые еще более жестоки, чем краснокожие, — заметил Чистое Сердце, — потому что они действуют сознательно.

— Это верно, — сказал Джон Дэвис, — но все же нам пришлось присутствовать при ужасной сцене.

— Да, ужасной, это правда.

— Ну, — сказал Чистое Сердце, чтобы переменить разговор, — не говорили ли вы мне, мой друг, что у вас есть поручение ко мне. Я думаю, сейчас удобное время для разговора.

— Действительно, я даже запоздал с этим, тем более что, если мои предчувствия меня не обманывают, моего возвращения ждут с беспокойством.

— Хорошо, говорите же, никто нам не помешает. Времени у нас достаточно.

— То, что я хочу вам сказать, не задержит вас. Я хочу только просить вас довершить дело, для которого вы уже потрудились.

— То есть?

— Я пришел просить о вашем содействии в войне Техаса против Мексики.

Лицо молодого охотника омрачилось, брови нахмурились. Несколько минут он сидел молча.

— Неужели вы откажете? — спросил Транкиль.

Чистое Сердце отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — но мне не по душе опять вмешиваться в дела белых, а также, признаюсь вам, бороться против моих соотечественников.

— Ваших соотечественников?

— Да, я — мексиканец, уроженец Соноры 34.

— Ax! — произнес охотник с разочарованным видом.

— Послушайте, — сказал решительно Чистое Сердце, — будем говорить откровенно. Когда вы выслушаете меня, вы сами рассудите и скажете, что я должен делать.

— Хорошо, говорите, мой друг.

— Много раз, вероятно, вы удивлялись, видя белого, уединившегося с матерью и старым слугой среди индейского племени. Вероятно, вы спрашивали себя: какая серьезная причина, какое преступление заставили человека, подобного мне, с изящными манерами, обладающего представительной наружностью и известным образованием, искать убежища среди дикарей? Это казалось вам необъяснимым. Так вот, мой друг, причина моего изгнания — преступление, которое я совершил: в один и тот же день я стал поджигателем и убийцей. 35

— О! — вскричал Транкиль, в то время как остальные слушатели недоверчиво покачали головами. — Поджигателем и убийцей?! Вы, Чистое Сердце?! Это невозможно!

— Я не был тогда еще Чистым Сердцем, — ответил охотник с грустной улыбкой, — правда, я был ребенком, мне едва исполнилось четырнадцать лет. Мой отец был настоящим испанцем; честь для него была священным понятием, и он хранил ее безупречно. Мне удалось избавиться от рук уголовного судьи, явившегося меня арестовать, но как только судья покинул наш дом, отец собрал всех слуг и пеонов, устроил судилище, во главе которого был он сам, и стал судить меня. Мое преступление было очевидно, доказательства неопровержимы; отец сам твердым голосом произнес свой приговор: я был присужден к смерти!

— К смерти! — закричали присутствующие с ужасом.

— К смерти, — ответил Чистое Сердце. — Приговор был справедлив. Ни просьбам слуг, ни слезам и мольбам моей матери не удалось смягчить наказания. Отец был непоколебим, решение принято, и его надо было немедленно приводить его в исполнение. Мне была предназначена не та обыкновенная смерть, мучения которой продолжаются несколько секунд и затем прекращают жизнь навсегда. Нет, мой отец, желая наказать меня, обрек на долгую, мучительную агонию. Вырвав из объятий матери, бывшей почти в беспамятстве от горя, он бросил меня поперек седла и поскакал галопом по направлению к прериям, увозя меня хрипящим, в ужасе от страшной судьбы, предназначенной мне. Путь был длинен, он продолжался несколько часов. Лошадь не замедляла хода, отец не произносил ни слова. Я чувствовал, что у усталой лошади подгибаются колени подо мной, но она продолжала бежать с той же головокружительной быстротой. Наконец она остановилась. Мой отец спрыгнул с седла, взял меня на руки и бросил на землю. Через минуту он снял повязку, закрывавшую мне глаза. Я испуганно огляделся вокруг, но была ночь; непроницаемая тьма окутывала все вокруг, и я не мог ничего рассмотреть. Отец с минуту смотрел на меня с непередаваемым выражением, затем заговорил. Несмотря на долгие годы, прошедшие с той ужасной ночи, каждое его слово отпечаталось в моей памяти.

— Сеньор, — сказал он мне резко, — теперь вас отделяет более двадцати миль от моей асиенды, и вы не должны никогда возвращаться туда под страхом смерти. С этой минуты — вы один, у вас нет ни отца, ни матери, ни семьи. Вы поступили, как дикий зверь, и я вас осуждаю на жизнь с ними. Мое решение неизменно, ваши просьбы не приведут ни к чему, поэтому избавьте меня от них.