БЛАТНОЙ - Демин Михаил (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— Эй!
И тотчас юнцы замолкали, затаивались, трепеща. Взирая на все это, кто-то из урок сказал однажды:
— А ведь бабы им и в подметки не годятся, ей-богу, братцы! Если я когда-нибудь женюсь, то только на педерасте… Буду, по крайней мере, жить с человеком преданным, тихим.
Явившись на пруд, мальчики сразу же занялись делом: развели костер, очистили от мусора место под яблоней. В траве был разостлан простенький коврик. И Хасан уселся на этой подстилке.
Он уселся, скрестив ноги, опершись локтями о колени; с треском вскрыл запечатадную колоду карт и улыбнулся, собрав морщинки у раскосых запухших глаз.
Игра началась!
Вскоре я ушел на вокзал - на работу - и вернулся сюда уже поздней ночью.
Вокруг костра теснились и гудели блатные. Шаткие отсветы пламени скользили по лицам и отражались в пруду… Из толпы, пошатываясь, выбрался Кинто, стал над кромкой воды и выматерился глухо.
— Ну, как? - окликнул я его.
— Ох, не спрашивай, - ответил Кинто. И потом, вороша ладонью волосы, отводя глаза, проговорил с запинкой: - Слушай, Чума, ты мне друг?
— Ну, друг, - сказал я. - Дальше что?
— Понимаешь, какое дело вышло, - пробормотал он. - Я тут слегка запоролся; хотел отыграться, а спустил все. Все как есть! Не только свое, но и…
— И мое тоже?
— Да, брат. Прости. Так уж вышло.
— Но какое же ты имел право? - сказал я, накаляясь.
— Никакого, я сам понимаю. Но теперь все равно ничего уже не попишешь.
— Но золотишко, - спросил я с надеждой, - золотишко-то хоть не тронул?
— Эх, - сказал Кинто, покрутил головой и вздохнул натужно. - Эх, милый…
Я понял: он добрался до моего тайника (он единственный знал о нем!), и это взбесило меня окончательно.
— Что с тобой теперь делать? - процедил я. - Ну, что?
— Что хошь, - поник он, - прости…
— Ну, нет, - сказал я, - этого я не прощу! И ты не кореш мне больше, учти, скотина. - Я задохнулся, глотнул воздух. - Ладно. Потолкуем после. А сейчас я этим Хасаном сам займусь. Я им займусь!
Минуту спустя я уже был возле татарина; он сидел, держа в расставленных пальцах пиалу, прихлебывал чай и отдувался лениво.
— Хочешь проверить талию? - спросил он, скользнув по мне цепким, оценивающим взглядом.
— Хочу, - сказал я.
— Ну, приходи завтра.
— Нет, - сказал я, - сейчас.
— Но уже поздно. Игра кончена.
Я присел на корточки и взглянул в лицо его, в темные, узкие, убегающие зрачки.
— У меня к тебе особый счет. Имей это в виду, Хасан! Если ты сейчас со мной не сядешь…
Он помедлил в раздумье, отер платочком рот и шею, сказал, отставляя пиалу:
— Что ставишь?
— То, что на мне, - сказал я. - Пиджак, брюки, сапоги… Все идет, вплоть до трусов!
— Ну, что ж, - кивнул он, - три партии. Согласен?
— Согласен, - проговорил я, дыша хрипло и коротко, - на все согласен! И учти: обыграю тебя - зарежу!
— А если проиграешь? - дернул углом рта Хасан.
— Тогда душа с меня вон…
— Запомните, урки, его слова, - сказал Хасан, озираясь. - Запомните!
Потом передал мне колоду. И коротко бросил:
— Мечи!
Ох, зачем я полез в эту игру? Затея моя была безнадежной, бессмысленной. Все, что я делал и говорил в этот вечер, все было до крайности нелепым. Я понимал это, но справиться с собой уже не мог. Я весь был во власти гнева. И ослепленный, задыхающийся, не заметил даже - когда и как кончилась последняя партия.
Вдруг стало тихо. Сгрудившиеся вокруг нас люди примолкли выжидающе. И тогда раздался высокий, скрипучий голос Хасана:
— Ваша карта бита! Позвольте получить!
Угрюмо - при общем молчании - снял я пиджак. Достал из-за голенища финский нож, положил его рядом, в траву, и начал стаскивать сапоги.
Хасан сейчас же сказал, указывая глазами на нож:
— Дай-ка сюда это перышко!
— Зачем? - возразил я. - С какой стати?
— Ты что, - удивился он, - забыл уговор?
Подняв лицо, обращаясь к толпе, Хасан проговорил с ухмылкой:
— Напомните, братцы, какие были условия?
— Да чего тут толковать-то? - услужливо склонился кто-то, - условия ясные… Все - вплоть до трусов!
— Так, - кивнул татарин и посмотрел на меня пристально. - Слышал?
— Слышал.
— Ну, так плати. Все плати! Полностью! Пощады тебе нет. Понял?
Делать было нечего; пришлось уплатить; я швырнул ему нож. Разделся медленно. Хасан сгреб в охапку одежду мою и белье - передал все это мальчикам и поднялся, потягиваясь, катая в зубах изжеванную папироску.
— Ну, вот, - сказал он, - вот и все дела… А теперь, братцы, кто хочет - идем со мной в город, в кабак! Что-то мне весело нынче; душа разгула просит!
Он выплюнул окурок и зашагал во тьму. Толпа помаленьку рассеялась; кое-кто ушел вместе с Хасаном, другие отправились на вокзал.
В саду осталось несколько человек; сойдясь в кружок, они о чем-то беседовали негромко… Раздался взрыв хохота. Голос Кинто позвал из-за деревьев:
— Эй, Чума, как самочувствие? Может, что надо - скажи!
— Пошел, - яростно ответил я, - пошел от меня… Видеть никого из вас не хочу! Все вы тут, гады, прогнили. Вы же не воры - вы хасановские шестерки, челядь, порчаки!
Я долго так бранился, поносил без удержу блатных. Я чувствовал, что забалтываюсь, говорю лишнее, что ребята не простят мне этих слов. Чувствовал - и все же продолжал бушевать.
И в конце концов ребятам это надоело. Постояв, покурив в отдалении, они ушли, оставив меня одного.
— Чертов псих, - сказал на прощанье пожилой майданник по прозвищу Ботало, - не хошь по-доброму - хрен с тобой. Оставайся тут, сиди - в обезьяньем виде!
Когда в дебрях сада затихли его шаги, я как-то сразу остыл, успокоился и затосковал.
Я сидел у тлеющего костра, скорчившись, подтянув колени к подбородку. Лицо мне овевал едкий дым, а спине было зябко: по ней подирали мурашки. Мгла сгущалась, становилось все холоднее.
Белесоватый туман заваривался над прудом; оттуда тянуло знобящей сыростью, запахом тины и влажных трав.
Над кипящей листвой, над низкими кронами яблонь посверкивали крупные ледяные звезды. Красноватым пятном сквозил сквозь ветви щербатый месяц. И вдалеке, в предгорьях, слышался тягучий одинокий вой. Кто-то там томился и плакал в ночи, вероятно, шакал. А может быть, волк? И, глядя в зенит, в холодную бездну, мне тоже хотелось выть сейчас по-волчьи.
