Жангада. Кораблекрушение «Джонатана». - Верн Жюль Габриэль (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
— Благодарю вас, сударь, — произнесла она, приподымаясь. — Это пустяки… Все уже прошло. Я, глупая, так испугалась.
— Как же тут не испугаться! — воскликнул Кау-джер.
— Ничего страшного не было! — живо возразила Туллия. — Лазар совсем не злой… Он просто пошутил.
— И часто он так шутит? — осведомился Кау-джер.
— Такого, правда, еще не случалось, — решительно заявила женщина. — Лазар — прекрасный муж. И вообще добрейший человек…
— Неправда! — резко прервал ее чей-то голос.
Все обернулись и только теперь заметили Грациэллу. Девушка притаилась в темном углу палатки, скупо освещаемой желтоватым огоньком коптилки.
— Кто вы, дитя мое? — спросил Кау-джер.
— Его дочь, — ответила Грациэлла, показывая на пьяного, продолжавшего громко храпеть. — Мне очень стыдно, но я должна в этом признаться, чтобы вы мне поверили и помогли бедной маме.
— Грациэлла! — взмолилась Туллия, всплеснув руками.
— Я все скажу! — твердо заявила Грациэлла. — Впервые у нас появились защитники. Они сжалятся над нами.
— Говорите, девочка, — мягко произнес Кау-джер. — Можете рассчитывать на нашу помощь и защиту.
Ободренная Грациэлла прерывающимся от волнения голосом поведала об их семейной жизни. Ничего не утаив, она рассказала о преданной любви Туллии к мужу, описала постепенное падение отца и те мучения, которым он подвергал жену. Девушка вспомнила время черной нужды, когда они проводили целые дни без пищи, без огня, а иногда и без крова. Она воздала должное своей измученной матери, нежной и мужественной женщине, стойко переносившей такие жестокие испытания.
Туллия слушала и тихонько плакала. Все пережитые страдания снова выступили из мрака прошлого, напоминая о настоящем. Сердце ее больно сжалось. Она больше не протестовала — не хватало сил защищать своего палача.
— Вы хорошо сделали, девочка, что рассказали всю правду, — взволнованно сказал Кау-джер, когда Грациэлла кончила. — Будьте уверены, мы не оставим вас и поможем вашей матушке. Сегодня она нуждается только в покое. Пусть ляжет и постарается уснуть… в надежде на лучшее будущее.
Выйдя из палатки, Кау-джер, Гарри Родс и Хартлпул молча переглянулись и глубоко вдохнули свежий воздух, как бы избавляясь от ощущения удушья. Они уже собрались в путь, но вдруг Кау-джер заметил, что Хальг исчез.
Полагая, что юноша задержался у Черони, Кау-джер вернулся. Хальг действительно находился там. Он не заметил, как ушли товарищи, не заметил, как один из них вернулся. Стоя у входа, он смотрел на Грациэллу, и на его лице написаны были и жалость, и искреннее восхищение. Девушка сидела в двух шагах от него и, опустив глаза, не без удовольствия позволяла себя рассматривать. Оба молчали. После пережитых потрясений их сердца охватило сладостное, волнующее чувство.
Кау-джер, улыбнувшись, тихо позвал:
— Хальг!
Юноша вздрогнул и тотчас же вышел из палатки. Вскоре они присоединились к остальным.
Четверо мужчин тронулись в путь, погруженные в свои мысли. Кау-джер, нахмурив брови, думал о только что происшедших событиях. Самая большая услуга, которую можно было бы оказать этим женщинам, состояла в одном — лишить их мучителя спиртного. Возможно ли это? Несомненно, и даже легко осуществимо. На острове Осте вина не было, кроме того запаса, который привезли на «Джонатане» и потом переправили на сушу вместе с остальным грузом. Значит, достаточно одного-двух человек для охраны…
Прекрасно. Но кто же назначит охрану? Кто осмелится здесь приказывать и запрещать? Кто присвоит себе право ограничивать в чем бы то ни было свободу себе подобных и навязывать им свою волю? Ведь это значило бы поступать как тиран, а на острове Осте все были равны.
Равны? Ничего подобного! Власть уже обрела здесь своего представителя — человека, который повелевал другими. Разве не он, Кау-джер, спас всех от неминуемой гибели? Разве не он один знал эту необитаемую землю? Разве не он превосходил всех умом, опытом и волей?
Подло было бы обманывать самого себя. Кау-джер не мог не знать, что именно к нему обращены умоляющие взгляды несчастных, что именно ему поручили выполнить волю коллектива, именно от него ожидали помощи, советов, решений. Хотел этого Кау-джер или нет, но он уже не мог уклониться от ответственности, которую налагало на него их доверие. Независимо от его желания, он стал их вождем, избранным самою силой обстоятельств и по молчаливому уговору подавляющего большинства потерпевших кораблекрушение.
Как? Ему, свободолюбцу, человеку, не способному перенести какое бы то ни было принуждение, придется подчинять себе волю других людей? Законы и приказы будут исходить от того, кто отрицал все и всякие законы? Какая ирония судьбы! Проповедника анархизма, приверженца знаменитой формулы «Ни бога, ни властелина!» превратили в вождя и наградили неограниченной властью, тогда как он всем сердцем ненавидел самые ее основы!
Неужели согласиться! А не лучше ли бежать подальше от этих людей с рабскими душами?
Но что же тогда станется с ними, предоставленными самим себе? Сколько чужих страданий ляжет на совесть беглеца! Каждый вправе лелеять сокровенные мечты, но тот, кто из-за принципа закрывает глаза на действительность, отрицает очевидность и не желает поступиться гордостью ради облегчения человеческих страданий, недостоин звания человека. Какие бы теории ни проповедовал Кау-джер, настало время отказаться от них. Этого требовало благо людей.
Разве мало было этих веских доказательств? Ведь только что он видел множество пьяных. А сколько еще осталось незамеченными! Можно ли терпеть такое злоупотребление алкоголем, которое неизбежно приведет к распрям, дракам и даже убийствам? Впрочем, действие этого яда уже дало себя знать в семье Черони.
Путники подходили к палатке Родсов, где должны были расстаться, а Кау-джер все еще колебался.
Но не такой это был человек, чтобы избегать ответственности. В самый последний момент, преодолев душевные муки, он принял окончательное решение. Обратившись к Хартлпулу, Кау-джер спросил:
— Как вы думаете, можно рассчитывать на преданность экипажа «Джонатана»?
— Ручаюсь за всех, кроме Кеннеди и Сердея-повара, — ответил боцман.
— Сколько у вас человек?
— Вместе со мною пятнадцать.
— Остальные четырнадцать подчинятся вам?
— Несомненно.
— А вы сами?
— Что — я?
— Есть ли здесь кто-нибудь, чью власть вы признаете?
— Конечно, есть, сударь. Вы, — ответил Хартлпул таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
— Но почему я?
— Да как же, сударь… — растерялся Хартлпул. — Здесь, как и везде, кто-то должен управлять людьми. Это ведь каждому ясно, черт возьми!
— Но почему именно я?
— Потому что больше некому, — убежденно заявил Хартлпул, подкрепив свои слова красноречивым жестом.
Такой убедительный довод нечем было опровергнуть.
После некоторого раздумья Кау-джер произнес повелительным тоном:
— С сегодняшнего вечера придется охранять имущество, выгруженное с «Джонатана». Ваши люди будут дежурить по двое. Задача: не разрешать никому приближаться к грузу. Особое внимание обратить на охрану спиртных напитков.
— Слушаюсь, сударь, — коротко ответил Хартлпул. — Будет исполнено. Через пять минут.
— Покойной ночи, — сказал Кау-джер и быстро удалился, недовольный собой и всем на свете.
3. В бухте Скочуэлл
«Уэл-Киедж» вернулась из Пунта-Аренаса 15 апреля. Едва завидев лодку, эмигранты высыпали на берег, сгорая от нетерпения скорее узнать о своей дальнейшей судьбе.
Люди разместились на берегу, следуя непреложным законам, управляющим любой толпой в любой части нашей далеко не совершенной планеты. Иначе говоря, самые напористые и грубые мужчины завладели лучшими местами — впереди, у самой воды. Женщин оттеснили назад, туда, где они вообще ничего не видели, и им ничего не оставалось делать, как оживленно и громко болтать, заранее обсуждая предстоящее известие. Дети, для которых все служит забавой, тоже примчались на берег. Самые маленькие, чирикая, как воробышки, резвились около толпы. Другие затесались в гущу эмигрантов и теперь не могли сдвинуться с места. Некоторым все же удалось пролезть в передние ряды и просунуть любопытные рожицы между ногами взрослых. Наиболее шустрые оказались впереди всех.
