В мире фантастики и приключений. Белый камень Эрдени - Брандис Евгений Павлович (читать книги полные .txt) 📗

Семен Семенович ждал меня в гостиной на пятом этаже, сидя в плетеном кресле. Он был совсем плох. Скелет, обернутый кожей. Весь — черный. Вся его поза говорила: отстаньте от меня, что вам еще нужно? Он был отрешен от внешнего мира и весь ушел в свою боль. Рядом на столике лежал в кульке виноград.

— Да… не красит… — выдавил он сквозь пергамент своих губ… — Прямо скажу, голуба моя, — не ждал! — Он даже попытался улыбнуться. — Кого-кого, а вас не ждал, Удивили, удивили…

— Меня привели к вам совершенно особые обстоятельства.

— Именно так и подумал.

— Я могу вылечить вас… По крайней мере… попытаться. Вы помните мои эксперименты по индуктированию биополя?..

— Нет-нет, голуба. Вы меня не втягивайте… Случаи, конечно, подходящий… Но неужели вы думаете, что вам удастся сделать меня соучастником вашего антинаучного шарлатанства? Дудки. Нет уж, нет, Вадим Алексеевич… я вам признателен за визит… И за виноград спасибо… Но найдите кого-нибудь попроще…

— Простите, Семен Семенович, я хотел… я искренне желаю вам выздороветь, — сказал я, прощаясь и чувствуя, что он уже едва терпит меня. Это ужасно, что я сказал ему именно это, но что я еще мог сказать?

Дома меня ждало странное письмо:

Это было похоже на детектив, а может быть, на провокацию. Потому что никакого И. Ф. Ф. у меня не было.

Я, конечно, поехал.

Господи, это был Иван Федорович Филин.

— Да, не удивляйтесь, — встретил он меня своей трагически-грустной улыбкой. — Директор — инкогнито! Пройдемтесь. Мне на ходу легче — привык на лекциях.

Он подхватил меня под локоть. Мы пошли по какому-то асфальтированному шоссе, которое уводило в лес.

— Заготовлен приказ о вашем увольнении… формально в связи с истечением срока, отведенного для вашей диссертации… Следует отдать должное, — вы предвидели эту вероятность и всеми доступными средствами шли к этому событию. Я не стану ни извиняться перед вами, ни признаваться в любви… — Он посмотрел на меня умно и нежно, и я заметил, что его черные, какие-то библейские глаза сквозят голубизной по окоему радужки. — Я слышал о противораковом эффекте… — Он астматически дышал.

— От кого? — поинтересовался я…

— Это как раз неважно.

Я молчал, приноравливаясь к его шагу и пытаясь понять, к чему он клонит. Тихие снежинки падали прямо с голубого неба. Мы вошли в березовый лес, чуть подрумяненный закатным солнцем. Меж стволов замелькало кирпичное одноэтажное здание.

— Сей пакгауз был выстроен еще при Николае Втором. Здесь начали было сооружать железную дорогу, видите: насыпь, быки… Потом по каким-то соображениям бросили… Одно время здесь была опытная станция нашего института, вроде подсобного хозяйства… Оно и теперь принадлежит нам… Есть решение перевести сюда институтв эти места. Угодья здесь прекрасные: пойма реки. Одно из отделений разбросанного на этих землях совхоза дает совершенно гигантские надои молока на коровью душу. На местном молокозаводе готовят из сливок этого самого молока превосходное масло, затмившее собою вологодское… Короче, сам бог велит нам перебраться сюда и развертывать научно-исследовательскую работу на реальной базе, сообразуясь с ее результатами, а не играя в прятки.

Где-то яростно трудился дятел, и по лесу гулко отдавалась его барабанная дробь.

— Пять зданий к будущему году будут подведены под нулевой цикл. Биохимические, физические, нейрофизиологические, гормональные, генетические лаборатории. Исследование кормов на специально отведенных и засеваемых участках, экспериментальная генетика для выведения новых пород скота и тому подобное…

«Не в пастухи же он меня прочит: что я на нулевом цикле-то?» — думал я, уже догадываясь, что идет некий «торг» в связи с моим увольнением.

— У меня есть деловое предложение… Начальник ОКСа Сергей Денисович Денисов сейчас на больничном. Но я получил его согласие… Если не возражаете, я назначаю вас его заместителем… Вадим Алексеевич?

— Польщен. Но, ей-богу, никогда не испытывал особой тяги к административной карьере и думаю, что…

— Ну это вам и не грозит, — Иван Федорович скептически ухмыльнулся, — уже хотя бы в силу вашего же характера: какой из вас администратор?! Но в данном случае необходим как раз ученый. Вам будет вменено принимать всякого рода прибористику, новейшее экспериментальное оборудование. Испытывать. На чем и как — это уже ваше дело, — загадочно покосился, улыбаясь.

Мы вошли в помещение, которое напоминало то ли зал для транзитных пассажиров, то ли товарный склад.

— Строительство возобновится летом, приборы же начнут поступать буквально в ближайшие дни. Для оформления предварительных проб мы решили использовать этот пакгауз. Ну-с?.. Всем прочим свободным временем вы вольны распоряжаться, как вам заблагорассудится. Соблазнов здесь не так уж и много. Разве что танцы под радиолу в местном клубе.

— Нет, это не для меня.

— Располагайтесь. Чем не башня из слоновой кости! Эйнштейн тоже мечтал о маяке, куда хоть иногда можно уединяться от суеты, Великие открытия чаще всего зарождались в небольших помещениях: вспомните подвальчик супругов Кюри!..

— Эйнштейн… Кюри… — Я самолюбиво подернул плечами. — Можете не сомневаться, что научное оборудование будет испытано самым тщательным образом и…

— Вы просто выручили меня. Если к основным приборам понадобятся там кое-какие приставки, вы можете воспользоваться тем, что списано. Или, наконец, взять в институте.

Я все понял и просто, обнял его, он меня тоже и по-отцовски прижался лбом к моему виску.

— Там есть отгородочка, койка, электрокамин, в столе ручка и бумага. Я иногда приезжал сюда — подумать. Устраивайтесь. Желаю… Вообще смерть не страшна страшна старость! — Он застенчиво улыбнулся, бодрячески подернул головой. — Что ж, докажите, — что ваша идея достаточно безумна, чтобы стать истиной. А потом мы постараемся найти вам достаточно безумных единомышленников. Они — есть! — сказал он интригующе и пошел своей ковыляющей походкой — то ли бывалого моряка, то ли кавалериста.

Я остался один в дарованной мне «башне из слоновой кости». Огляделся. На стеллажах — пробирки, образцы почв, в угол сметены семена и полова. Пыль, паутина и… Я вздрогнул: под сводом окна, на ветхой гардине, висела летучая мышь.

«И там, у нее в занавеске, хохочет летучая мышь».

И я подумал: «Виси, виси — значит, я здесь не один»… Да, так оно и было. Филин подарил мне лесную лабораторию…

…И опять, переступив порог забвения, мысль заструилась в прошлое…

Почти месяц ушел на приведение лаборатории в божеский вид. Филин прислал мне в помощь рабочих. Они выгородили термостатную — ее нетрудно было соорудить на базе бывшей сушилки. Вскоре стало поступать специальное оборудование: центрифуги и термостаты, электронные микроскопы, осциллографы с параллельно подключенными блоками самописцев разного предназначения, радиодатчики с золотыми электродами для вживления в мозг, счетчики Гейгера для улавливания скоплений в организме ионизирующих изотопов. Особенно повезло мне со спектрографом ЯРМ. Новейший ядерно-магнитный резонатор с динамической разверткой был просто уникальнейшим прибором, он позволял улавливать текущие в живом «веществе» изменения спектров на уровне квантования-то, что мы в свое время пытались сделать с Лео, кустарным способом.

В общем, уже к концу января я смог приступить к задуманной мною серии опытов.

Прежде чем всерьез думать, как навязывать постоянство молодого ритма тканям и железам, надо было научиться снимать биопотенциалы всей жизнедеятельности организмов — от деления клетки надвое до его одряхления.

Я достал уникальных белых мышей с очень коротким жизненным циклом. Это был вид, точнее популяция, специально выведенная для научного эксперимента. После появления их на свет божий я вживлял в разные зоны мозга моих пациенток множество золотых электродов — с радиоприемниками в виде шариков на концах.