Непутевые заметки по Европе - Экслер Алекс (книги без регистрации txt) 📗
После этого нам устроили перерыв часа в три, который мы провели сидючи на стульчиках во дворе этой школы. Я меланхолично рассматривал молодежь, которая носилась по двору, курила марихуану, кадрилась, выбирала пепси, и в моей голове зрела упорная мысль о том, что единственная фраза, которую мне стоило бы выучить до поездки, это “I’m too old for this shit”… Когда настроение стало совсем паршивым, я попытался устроить локальный бунт на корабле, заявив, что отказываюсь учиться в этой школе, но Мария сделала ряд блистательных противоракетных маневров, отведя меня в ближайший паб и напоив пивом до такого состояния, что я пообещал хотя бы попробовать поучиться пару-тройку дней.
Тест писали часа два. В общем, ничего особенного: чтение, слушание, понимание, глаголы (в какой форме ими надо жечь сердца людей), вписать пропущенное слово и прочая лабуда. После пяти пинт пива я с глаголами расправился довольно быстро, так как сразу написал, что для них наиболее подходящее время — эпоха раннего Возрождения. Текст на слух тоже воспринимался довольно легко: «Жил был простой мальчик Пит, который имел своих родителей, имел своего кота Бутси, птичку Зизивер и собачку Понго-Понго. Он также имел дом, который имел окно. Однажды птичка Зинзивер через помощь окна воспоследовала за территорию, где ее таки имел поесть (именно так переводится эта временная форма) кот Бутси. Простой мальчик Пит был в голубом, а потом собачка Понго-Понго съела кота Бутси. И остался Пит один-одинешенек, потому что собачка вскоре сбежала, а его папа был сгорел и стал неиспользованный». Пиком сложности теста стало задание написать в свободной форме о своем хобби. Я так и написал: «Мое хобби — мир во всем мире. I like мир so much»… Ну, далее вы поняли. По результатам теста нас должны были определить в одну из четырех групп: начинающий, полуфабрикат, передок ботинка полуфабриката, нонконформист (beginner, intermediate, upperintermediate, advanced). Меня почему-то определили аж в полуфабрикаты, хотя я и на начинающих не очень-то рассчитывал. Вероятно, моя коронная фраза и здесь сыграла свою роль. В этот же день нас разбили по группам (я оказался один-одинешенек, так как Марию и Ладу распределили в другие группы) и выдали расписание занятий на две недели.
На следующий день я, прям как первый раз в первый класс, выпил пива и пошел учиться. Группы были составлены таким образом, чтобы вместе училось как можно больше представителей различных великих и невеликих народов. Впрочем, процентное соотношение итальянцев и японцев по отношению ко всем остальным явно преобладало, так как только в моей группе было шесть итальянцев и четыре японца. Разговаривать друг с другом на родном языке по всей территории школы было запрещено, однако итальянцев это ничуть не смущало и они непрерывно тарахтели, как пулеметы, обсуждая на итальянском свои насущные проблемы. Я же был в группе только один русифицированный, поэтому толком поговорить смог только с чехом, который со мной любезно поделился воспоминаниями о «пражской весне». Впрочем, кроме слов «кнедлик» и «пиво», я все равно ничего не понял. На первом же занятии произошло «испытание английским языком». Нас заставили общаться друг с другом и рассказывать о всякой ерунде: где учишься, работаешь, что делаешь в свободное от работы время, как зовут твою кошку и т.д. Хорошо еще, что я со школы помнил всякую стандартную белиберду о том, что: “Ilearnatvosmoyclassinsovietgreatschool. After school I go to my circle…”, каковуюиповедалгруппе. Их не очень удивило, что я в свои 32 года хожу в восьмой класс… Больше всего они поразились тому, что школьник в России владеет собственным цирком. Запомнилась беседа с одной португалкой, которая училась в университете и строила из себя большую интеллектуалку…
— Из какой ты страны? — спросила португалка.
— Из России, — ответил я.
— А где это? — похлопав ресницами, спросила интеллектуалка.
— Германию видишь? — спросил я, развернув карту.
— Вижу.
— Японию справа от нее — видишь?
— Вижу.
— Вот Россия — в аккурат примерно между Германией и Японией.
Вообще, преподавательский состав в этой школе был подобран весьма своеобразно. Почти все учителя — молодые люди студенческого возраста, которые исповедывали весьма прогрессивный стиль преподавания: они старались держаться максимально раскованно и панибратски со студентами, чтобы, так сказать, создать атмосферу непринужденности в общении, причем степень раскованности большинства преподавателей граничила с шизофренией. Один из учителей выделывал такие пассажи на лекциях, что ученики его несколько раз вежливо спрашивали: “Are you crazy?”, на что тот, подумав, отвечал: “May be… May be”. Моей группе, впрочем, повезло, так как наш преподаватель был на редкость спокойный и флегматичный (что у англичан, по моим наблюдениям, практически не встречается), у которого был только единственный «пунктик»: перед началом занятий он вставал рядом с вентилятором и изображал самолет на бреющем полете. Может быть, впрочем, это был какой-то религиозный обряд.
Процесс обучения, разумеется, проводился исключительно на английском. Нас заставляли смотреть на всякие картинки и давать им описания, а также читать всевозможные тексты и пытаться понять, о чем же там, собственно, говорится. Понятное дело, что за две недели при любом обучении язык таким образом изучить невозможно, равно как выучить его за три дня по методу Илоны Давыдовой. Единственное, что в обучении было весьма полезно, — преподаватель нам очень четко и подробно объяснил, что следует как можно быстрее забыть практически все английские пословицы, поговорки и «крылатые выражения», которые мы учили в школе, ибо англичане просто умирают со смеху, когда слышат в устах иностранцев поговорки, почерпнутые из произведений Диккенса.
В общем, первую неделю я выдержал довольно спокойно. В первой половине дня учился, во второй — ожидал Марию в ближайшем пабе, так как она училась вечером. Из-за этого паба, кстати, я становился все более и более загадочной фигурой в своей группе, так как практически никто из студентов школы по пабам не ходил. Для них это было дороговато. Да и верили они практически всему, что я им плел. Мы в середине дня обычно встречались с Марий и Ладой во дворе школы, и у меня как-то в группе спросили, с кем это я встречаюсь и беседую. Я ответил, что это — две мои жены, что ни у кого в группе не вызвало и тени сомнения. Наверняка они до сих пор рассказывают своим семьям про загадочного русского, который ходит в школу, владеет цирком и имеет две жены.
Из-за разницы в расписаниях у нас практически не оставалось времени на то, чтобы ходить посещать какие-то знаменитые места в Лондоне. Зато я в должной мере исследовал практически все окрестные пабы, так что теперь легко могу написать небольшую монографию об английских сортах пива. Кстати, в тот момент, когда мы туда приехали, в Лондоне началась «Неделя пива». Я много слышал об отмечании этого праздника в Германии (там собираются люди со всего мира и говорят, что праздник по количеству народа и мероприятиям напоминает карнавал в Рио). В Лондоне же «праздник пива» проходит без особой помпы. Просто вечером в пабах собирается куча людей, которые пьют пиво, смотрят по телевизору футбол или крикет и непрерывно орут.
Вечерами мы обычно втроем гуляли по Оксфорд-стрит (это большая улица, где сконцентрировано дикое количество магазинов, ресторанчиков и кафе) или валялись в шезлонгах в Гайд-парке. Ужинать приходилось в городе, так как кулинарные изыски Кристин не совпадали с моими гастрономическими предпочтениями (после «шикарного» первого ужина она просто на стол ставила тарелку с рисом и тарелку с картошкой). На Оксфорд-стрит можно было найти заведение на любой вкус и кошелек. Нам больше всего понравилась сеть ресторанчиков «Стейк-хауз». Они все выдержаны в одном стиле, и там дают одинаковые блюда. Так что, когда видишь в любом месте Лондона название «Стейк-хауз», всегда знаешь точно, что ты там получишь и сколько это будет стоить.
После первой недели, впрочем, рестораны нам надоели и Мария решила сама приготовить настоящий русский ужин. Кристин, разумеется, не возражала. Я в супермаркете накупил уйму всяких продуктов (которые обошлись примерно в четверть той суммы, которую мы обычно платили за ужин на троих) и Мария приготовила борщ, котлеты с пюре и еще уйму всяких вкусностей. Кристин с детьми были просто в шоке от всего этого изобилия, долго не кокетничали, а сразу сели за стол и быстренько умяли по паре тарелок борща и десятку котлеток. После наслаждения благами русской кухни Кристин расщедрилась настолько, что добавила в ванную кувшин, который должен был изображать душ, а также, пыхтя, затащила в нашу комнату ламповый черно-белый телевизор, чтобы мы могли заглушать шум машин, которые всю ночь проносились за окном и не давали спать. Это было очень кстати, так как спать в таком грохоте было просто невозможно, а при просмотре телевизора мы могли лишний раз попрактиковаться в языке. Этот агрегат, впрочем, ловил одну-единственную программу, по которой ночью показывали всякие эротические фильмы. Я все время пытался делать синхронный перевод, но, кроме фразы «Целуй мою кошку, мед», там больше ничего не звучало.
