Эверест-82 - Рост Юрий (бесплатные серии книг .txt) 📗
Да, уважаемый читатель, и в романтическом альпинизме оказалось все как в жизни. Там, где ждали гималайцы поддержки, где она была, кстати говоря, совершенно естественна, там оказалась главная нервотрепка. Пресловутое среднее — между решающими действующим — звено поддерживало дух экспедиционеров в постоянном боевом тонусе, разве чтобы они не расслабились и не потеряли форму? Тогда это можно не только оправдать, но и приветствовать. В бой шли на разных фронтах. Один из самых горячих — состав экспедиции. Это дело действительно многосложное. Как из большого числа достойных кандидатов отобрать полторы дюжины участников штурма? В отличие от руководителей многочисленных успешных и безуспешных походов к Вершине, Тамм не считал для себя возможным подниматься выше ледопада Кхумбу. Овчинников поднимался до первого лагеря, мог и выше, но это мало что меняло. Возможность координировать действия штурмовых групп, находясь недалеко от вершины (скажем, в одном из высотных лагерей), не лишена целесообразности. Она облегчает возможность контролировать и состояние пути, и состояние восходителей, и наличие кислорода, и иных обеспечивающих жизнь вещей.
Управление экспедицией из базового лагеря тоже имеет свои достоинства, потому что все уходят, работать отсюда на Гору и приходят сюда с Горы: здесь все грузы, все шерпы, все нервы ведут в это довольно солнечное сплетение. Но для того, чтобы руководить из базового лагеря, Тамму нужно было, первое — хорошая радиосвязь (она предполагалась, и только непредвиденное отсутствие Черевко, может, несколько обеднило возможность эфир общения) и второе — надежные, опытные восходящие тренеры. Их Тамм и Овчинников назначили сразу. Мысловский и Иванов не раз ходили Анатолием Георгиевичем по сложнейшим маршрутам, и Овчинников с Таммом были уверены в их достоинствах. Кандидатура Ильинского была них бесспорной. Ерванд — заслуженный мастер СССР, великолепный руководитель, его команда известна в стране как одна из сильнейших; полный сил и мощи сорокалетний мужчина, должен был возглавить группу, куда входили его тридцатилетние ученики.
Тамм с Овчинниковым, неся основное бремя ответственности, были вправе выбирать себе опору. Тем не менее такая система «маточного» подбора долго и в мучениях пробивала себе дорогу.
Трудно сказать, какими именно критериями пользовались руководители экспедиции, отдавая свои голоса за того или иного спортсмена, но думаю, что они рассматривали каждого кандидата с различных точек зрения: способен ли он подняться на Эверест, вписывается ли в коллектив и пользуется ли он авторитетом среди альпинистов. Не всем условиям кандидаты отвечали в равной степени (например, Володя Балыбердин не был авторитетным альпинистом даже для земляков-ленинградцев, но с лихвой компенсировал это иными своими превосходными качествами), но тренеры стремились создать команду, способную выполнить задачу, хотя это было очень непросто.
Отобрать из многочисленного начального состава шестнадцать душ (как ни придумывай и что ни изобретай) без ошибок трудно. Трудно потому, что за бортом вместе с теми, кто отсеялся по объективным причинам, остаются и люди, которые порой превосходят многих отобранных… Раз нет четких критериев отбора, значит, присутствует субъективизм. Где субъективизм, там ошибки, обиды…
В легкой атлетике раз ты на секунду быстрее всех бегаешь, значит ты действительно сильнейший и твоя кандидатура бесспорна (хотя и там бывают споры). В альпинизме так много разнообразных составляющих — от умения вбить крюк до психологической совместимости, — что свести все к механическому подсчету баллов за различные показатели — значит получить не вполне надежный результат. Любая система отбора лишь помогает (или мешает), но не отбирает сама. Больше того, даже отобранные с большой тщательностью сильнейшие по профессиональным навыкам альпинисты не гарантируют успеха на Эвересте (да разве только на Эвересте?)…
Примеров тому немало, но, вероятно, самый яркий, точнее, самый черный — это международная экспедиция звезд 1971 года, собранная профессором Норманом Диренфуртом (США), руководителем успешного восхождения американцев в 1963 году и сыном знаменитого исследователя Гималаев Гюнтера Диренфурта (чьи книги «К третьему полюсу» и «Третий полюс» переведены и популярны у нас).
Так вот, младший Диренфурт, которому в тот момент стукнуло пятьдесят два года, собрал под знамена своей экспедиции многих великолепных альпинистов, в том числе таких, кто уже побывал на восьмитысячниках. Англичане Д. Уилланс и Д. Хэстон, поднимавшиеся по южной стене на Аннапурну, японец Н. Уэмура, побывавший на Эвересте, итальянец К. Маури (известный по морским путешествиям с Туром Хейердалом), X. Бахугуна (Индия), П. Мазо (впоследствии поднявшийся на Эверест), представители альпинистской элиты Австрии, Норвегии, ФРГ, США и Швейцарии… Руководитель крупнейшей в мире мюнхенской фирмы «Шустер», которая специализируется на снабжении высокогорных экспедиций, сказал, что их фирма, снабдившая более пятисот экспедиций, не знала еще столь грандиозного предприятия…
Все, казалось, было у Диренфурта: и опыт, и обеспечение оборудованием прекрасное, и деньги, и подбор очень сильных по спортивному, по техническому аршину смеренных мастеров… — а экспедиция завершилась бесславно. Не сложилась команда. Ее разрывали разногласия и несовместимость. Никто не хотел переносить грузы — ни чужие (экспедиционные), ни свои. Все экономили силы для рывка наверх, на вершину. В результате вершину не увидел никто, и это бы — бог с ней… Неудачу довершила трагедия — на ледовой стене погиб индийский альпинист Бахугуна… Эту историю я пересказал не для того, чтобы убедить вас, что не надо стремиться к отбору идеально сильных альпинистов, а к тому, что этот отбор решает не все и, главное, не гарантирует успеха.
Помните, при отборе мы вспоминали, что для тренеров важна была схоженность-слаженность, сработанность связок и команд, их коммуникабельность и психологическая совместимость. (Забегая вперед, скажу, что там, где психологической совместимости не было, ее с известной долей усилия заменяла терпимость.)
Отбор каждой зарубежной экспедиции не носит болезненного характера. Там руководитель подбирает по своему вкусу и опыту альпинистов и предлагает им войти в команду. У нас принцип иной, мне кажется более справедливый для участников, но более сложный. У нас есть опыт, есть и система, но все это надо утверждать и согласовывать-не только для того, чтобы отобрать достойнейших, но и чтобы избежать жалоб и объяснений на всех уровнях. Сложно, сложно…
Но все это позади. Команда получилась необыкновенно сильной, а тактический план, схема, программа практически выполнимыми. Трудно было предположить, что экспедиция пройдет с точностью курьерского поезда тех времен, когда на железной дороге был порядок — она прошла вполне в духе современного экспресса: с отклонением от графика, непредвиденными остановками, Но главное — она дошла до цели.
В Лукле ночь, дождь усилился, мы идем в дом, где разместилась экспедиция.
Ну как? Погуляли? — как бы чуть-чуть заикаясь, спрашивает невидимый из темноты человек.
Погуляли, Володя. А вы?
А мы закончили и вышли подышать…
— Шопин, — объясняет мне Тамм, хотя я узнал его. — Вот еще один, кто по всем правам должен был быть на вершине. Он и Коля Черный. Мы знаем, что в Москве Шатаев дал интервью, в котором сказал, что один ослаб, а другой заболел. Они оба и ослабли и болели не больше других. Не их вина, что они не взошли.
А чья?
По плану все четверки должны были сделать три выхода на установку лагерей и прокладку пути.
Четвертый выход у вспомогательной команды должен был использоваться на установку предвершин ного лагеря, а у штурмовых-на восхождение. Но так получилось, что из-за болезни Славы Онищенко, из-за недомоганий других ребят, все очереди переместились. Надо было снабдить лагерь три кислородом. Мы попросили Шопина и Черного использовать на это свой четвертый выход.
Они понимали, что рискуют вершиной?
