Путешествие в Египет - Дюма Александр (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Мы сразу же обратили внимание па то, что у многих прохожих, попадавшихся нам навстречу, недоставало носов и ушей, что придавало всем этим славным малым, обезображенным таким странным образом, весьма экзотический вид. Я поинтересовался у Мухаммеда о причине этого непонятного явления. Он ответил, что все эти высокочтимые инвалиды просто-напросто когда-то предстали перед каирским судом. Мы потребовали объяснений, и господин Мсара, по-прежнему услужливый и словоохотливый, незамедлительно их нам дал.
В Египте, в этой неразвитой стране, не успевшей подняться до европейского уровня цивилизации, не существует армии полицейских шпиков, обязанных следить за воровской братией; впрочем, самые тщательные розыски, самая неотступная слежка не увенчались бы здесь успехом: попавший под подозрение, выйдя за ворота Каира, сразу же оказывается в пустыне. А правосудие боится песка не меньше, чем воды; любое безбрежное пространство пугает его. Нужно было устранить это неудобство. Кади, которых это непосредственно касалось, призадумались и нашли хитроумный выход, как отличить вора от честного человека.
Когда совершена кража и вор схвачен с поличным, что иногда случается, он предстает перед кади; тот вершит судопроизводство и очень скоро выносит приговор. После этого он берет в одну руку ухо вора, в другую - бритву и быстро отсекает ухо осужденного; в результате данной процедуры кусочек плоти остается в руке судьи, а преступник уходит, лишившись одного уха.
Легко вообразить, насколько подобный метод облегчает работу полиции. Когда вор, уже побывавший в руках правосудия, совершает еще одну кражу - никто не сомневается, что это вторая, разве только у него не отросло новое ухо, а это случается крайне редко; и тогда отрезают второе ухо: в основе этой правовой аксиомы лежит латинское изречение поп bis in idem2Z. Если вор неисправим и совершает преступление в третий раз, тогда кади переходит к лицу и отрезает у вора нос, как прежде уши: теперь каирцы должны быть настороже, когда к ним приближается прохожий с недостающими ушами и носом, ибо, сожалея об утерянном, он ищет его во всех карманах, которые попадаются на пути. Так что, если, будучи в Каире, вы вдруг почувствуете у себя в кармане чью-то руку, смело доставайте кинжал, отрезайте эту конечность и, прихватив с собой, ступайте своей дорогой; если на пальцах будут кольца - тем лучше для вас; можете быть спокойны, владелец ни за что не потребует свою руку обратно.
Не успел господин Мсара закончить объяснения, как мы увидели кади за работой. Кади выходит утром па улицу, и никто не знает, куда именно он направляется; он гуляет по городу и в сопровождении помощников совершает набег на первый попавшийся базар; там он располагается в любой приглянувшейся ему лавке, проверяет товары, а также правильность мер и весов, выслушивает жалобы покупателей, допрашивает торговца, замеченного в каких-либо нарушениях; затем, без суда и следствия, а главное, на месте вершит правосудие, приводит приговор в исполнение и подкарауливает следующего преступника. Правда, на базарах иные формы наказания, ибо невозможно назвать торговца вором, хотя между ними есть много общего, иначе он лишится доверия покупателей; поэтому обычно торговцам выносятся чрезвычайно "мягкие" приговоры - конфискация товара, закрытие лавок. Суровым наказанием считается выставление на всеобщее осмеяние. Происходит это таким образом: виновника ставят у стены лавки и заставляют подняться па цыпочках, так что вся тяжесть тела переносится на пальцы ног, и пригвождают его ухо к двери или к ставням лавки, получается, будто он стоит на пуантах, а ля Эльслер24; эта изощренная пытка длится два, четыре, а то и шесть часов. Само собой разумеется, что ннесчастный может сократить наказание, разорвав ухо, но такое случается редко: торговцы-турки дорожат своей честью и ни за что на свете не согласятся походить на воров отсутствием пусть даже крошечного кусочка уха. Я задержался возле одного такого страдальца, которого пригвоздили буквально на моих глазах, и хотел было оплакать его участь, но Мухаммед объяснил мне, что этот человек - привычный к такому наказанию и вблизи его ухо напоминает решето; это замечание кардинально изменило мои намерения по отношению к осужденному. Ему предстояло провести здесь еще почти два часа, за это время я вполне успевал сделать его портрет. Я предложил своим спутникам следовать дальше в сопровождении господина Мсара, а себе в помощь оставил Мухаммеда, но верный Мейер не захотел бросить меня; мы остались втроем, а остальные продолжили путь.
Композиция картины была такова: булочник с прибитым ухом стоял, напрягшись и как бы застыв, на кончиках пальцев; рядом на пороге сидел стражник, наблюдавший за осужденным, и курил чубук, рассчитанный ровно на то время, сколько должна длиться пытка. Возле них полукругом стояли зеваки, число которых то прибывало, то убывало. Мы заняли места сбоку, и я принялся за работу. Минут через десять булочник, видя, что ему не дождаться сострадания у зрителей - среди них он, вероятно, узнал н своих постоянных покупателей,- осмелев, обратился к стражнику:
- Брат мой, одна из заповедей нашего пророка гласит, что люди должны помогать друг другу.
Стражник, казалось, не собирался возражать по этому поводу и продолжал мирно курить свою длинную трубку.
- Брат,- взывал наказуемый,- ты слышишь меня?
Стражник ничего не ответил, только выпустил прямо в лицо своему пригвожденному соседу кольцо дыма.
- Брат,- продолжал тот,- один из нас мог бы помочь другому п тем самым совершить поступок, угодный Мухаммеду.
Кольца дыма следовали одно за другим, повергая несчастного в отчаяние.
- Брат,- взывал он жалобно,- подложи камень мне под пятки, и я дам тебе пиастр25.- Полная тиши- па.- Два пиастра.- Пауза.- Три пиастра, четыре пиастра.
- Десять пиастров,- произнес стражник.
Ухо булочника и его кошелек вступили в яростную борьбу, отразившуюся на его лице; в конце концов боль взяла верх, и к ногам стражника упали десять пиастров, тот поднял их, пересчитал, положил к себе в кошелек, прислонил чубук к стене, встал, принес камешек не больше птичьего яйца и осторожно подложил его под пятки клиента.
- Брат,- взмолился тот,- я ничего не чувствую под ногами.
- И все же там лежит камень,- ответил стражник, садясь па прежнее место, беря чубук и продолжая курить,- но я выбрал его в соответствии с суммой. Дай мне талари (пять франков), и я подложу тебе под ноги прекрасный камень, он так облегчит твою участь, что даже в раю ты будешь сожалеть о месте возле дверей своей лавки.
В результате этих переговоров стражник получил пять франков, а булочник - камень. Правда, я не знаю, чем закончилась эта история, поскольку я завершил свой рисунок через полчаса.
Жара становилась невыносимой, а наша прогулка была еще в самом разгаре. Мухаммед подал знак, и к нам подвели двух ослов, покрытых роскошными попонами. Это оказались самые резвые животные, каких нам доводилось здесь встречать, но так как мы выезжали на эскизы, а не за призом Шантийи26, то заставили их идти шагом, что оказалось совсем нелегко, особенно для Мейера, ибо, будучи морским офицером, он не имел ни малейшей склонности к верховой езде.
Мухаммед уверил нас, что, до того как французы появились в Каире, там никогда не видели ослов, скачущих галопом; но мирным четвероногим прежде не приходилось испытывать на своей шкуре хитроумных методов дрессировки, которые привезли с собой чужестранцы: острие штыка или сунутый под хвост подожженный трут способствуют освоению этого резвого - аллюра, все ускоряющегося от поколения к поколению. Однако Мухаммед утверждал, что обычно ослы чувствуют, к какой нации принадлежит всадник. И впрямь, я встречал животных, которых мне не удавалось оседлать никакими силами, в то же время они мирно везли на себе степенного турка или благодушно трусили под тяжестью торговца-копта; путешественникам-французам же попадались настоящие буцефалы.
Мы посетили подряд множество базаров; каждый базар славится каким-то одним товаром, купцы тоже обычно продают только один определенный товар. Мы начали с базара, где торговали съестным: на первом месте стоит рис, его легче всего перевозить, и он составляет основную пищу населения; за ним идет абрикосовый мармелад, свернутый рулоном, как ковер двадцати пяти - тридцати футов в длину и трех-четырех в ширину, паста эта продается на аршин, что противоречит нашему, европейскому представлению о конфитюрах; затем идут отборные финики, дальше - финики перезревшие и неспелые, сложенные в пирамиды весом сто - сто пятьдесят фунтов. Рис и финики - основная пища бедняков; правда, первый считается обедом, а вторые - десертом; впрочем, паста продается почти даром.
