В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Цветок вернулся на родину своих предков. Москвичи и гости столицы любуются им в Александровском саду у стен Кремля.
Среди новых сортов тюльпанов, выведенных Лефебром, есть золотистый «Большой театр» и ярко-алый «Гагарин». Голландский селекционер дружит с советскими ботаниками и успешно ведет дела с нашими торговыми организациями.
Розы в штабелях
Один из главных цветочных аукционов страны — в городе Алсмере. Он расположен примерно в часе езды и от Амстердама, и от Харлема, и от Лейдена.
В Алсмере в эту летнюю пору продавали и покупали нежнейшие розы «баккара» и восхитительные орхидеи.
Милые старомодные цветочницы с корзинами пионов, с наивными букетиками фиалок — вот бы вас сюда, в Алсмер!
Неверно называть этот город «царством цветов». Здесь просто цветочный рынок, причем рынок оптовый, где торгуют не букетами, не гирляндами, не венками, не декоративными корзинами, а штабелями цветов.
Здесь цветы — всего лишь скоропортящийся товар. На каждый сорт существует стандарт. Длиннее стебель — одна цена. Больше бутон — другая цена. Необычная окраска — третья цена.
По дороге в Алсмер на стриженых газонах возле вилл встречаются идиллические фаянсовые гномики. На самом же аукционе — никакой лирики, никаких гномиков. Здесь крытый стеклом большой павильон, такой, в каких торгуют съестными припасами, помидорами, капустой, говядиной.
Под стеклянными сводами — столы и легкие тележки-платформы. На них цветы. Трудно подобрать слово для того, чтобы определить, как именно они разложены. Снопами? Нет, пожалуй, не похоже. Невысокими кучками? Тоже не совсем удачно. Просим голландца помочь нам. Тот отвечает:
— Они разложены партиями для продажи.
В главном зале никто ничем не торгует. Для этого есть отдельное помещение. Там крутым амфитеатром поднимаются скамьи, какие бывают, например, в аудиториях медицинских институтов. На скамьях — деятельные господа, прихлебывающие кофе. Это представители крупных фирм, занимающихся экспортом роз, гвоздик, гиацинтов и других цветов, кроме тюльпанов. Для тюльпанов — отдельный аукцион.
Господа покупатели занимают свои скамьи в 6:30 утра. Тогда же на выдвижной платформе, немного напоминающей те, которые кинооператоры используют для съемки с верхней точки, рассаживаются чиновники аукциона. Начинается торг.
Служитель вкатывает тележку с цветами. Тотчас на хорошо видимом отовсюду диске-циферблате, деления которого обозначают центы, приходит в движение стрелка. Она медленно спускается от наивысшей цены, запрашиваемой продавцом за один цветок. Шестьдесят центов, пятьдесят семь, пятьдесят два… Стоп! Стрелка, вздрогнув, замерла на циферблате. Это означает, что кто-то из покупателей, найдя цену подходящей для себя, нажал кнопку, которая есть перед каждым участником аукциона. Все! Партия цветов продана. Катите следующую тележку.
Прочитав рассказ о цветочном аукционе в Алсмере, вы поймете все и на этом снимке аукциона овощей.
Возможно, мы не уловили каких-нибудь тонкостей. Нам казалось непостижимым, чтобы все богатство красок и оттенков, все разнообразие сортов в мгновение ока оценивалось и продавалось. Но мы услышали:
— Здесь знатоки своего дела. Некоторые сидят на своих скамьях по двадцать — тридцать лет.
Под главными рыночными сводами упаковывают уже купленные цветочные партии в картонные ящики с прорезанными круглыми отверстиями для воздуха. Через час-другой реактивные самолеты умчат их в Западную Германию, в Швейцарию, за океан.
В цветах, увязанных снопиками, нет очарования. Ни один цветок еще не распустился. Он должен распуститься сегодня вечером, либо завтра утром, либо завтра вечером. Это точно рассчитано для каждой партии, ошибки быть не должно.
И знаете, что удивительно? Под сводами, где одновременно находятся сотни тысяч цветов, почти не чувствуется их аромата.
— Вы спрашиваете почему? — улыбается похожая на стюардессу служащая, которая дает пояснения посетителям аукциона. — Позвольте ответить вопросом на вопрос. Скажите, когда вы приходите в цветочный магазин и выбираете цветы для подарка, с чего вы начинаете? «Вот этот и вот тот», — показываете вы на самые красивые цветы. И разве вы разрываете потом изящную прозрачную упаковку, чтобы проверить, так ли хорошо пахнет ваш букет, как выглядит? Если бы покупатель сначала нюхал цветы, голландцы разводили бы очаровательно пахнущие сорта. Мы — коммерсанты. В прошлом году через аукцион прошло цветов на пятьдесят два миллиона гульденов. И возможно, столько же через другой аукцион в этом же городе. Там продают и покупают цветы другого стандарта, на более коротких стеблях. Они дешевле.
Конечно, бизнес остается бизнесом и в том случае, когда бизнесмен ворочает не цементом, не свиными тушами, а миллионами роз двухсот различных сортов. И все же человеку хочется думать о розах, воспетых поэтами, а не о розах по 73 цента за штуку, заключенных в пронумерованные картонные ящики…
Послесловие к Дюма
Теперь тем из вас, кто не читал «Черного тюльпана», надо досказать о событиях, происшедших после того, как Корнелиуса ван Берле бросили в тюрьму. Это следует сделать также потому, что в последней четверти XVII века голландцев волновали и куда более важные дела, чем разведение тюльпанов, а в романе Дюма действуют, кроме вымышленных героев, вполне реальные исторические личности, имеющие к этим делам самое прямое отношение.
Став могучей колониальной державой, обладательницей большого флота, Голландия в первой половине XVII века столкнулась с Англией, в государственном гимне которой не зря со временем появились слова: «Правь, Британия, царствуй над морями».
Сначала голландцы побеждали в морских сражениях и адмирал ван Тромп велел к мачте своего флагманского судна привязать метлу, что означало: «Я вымел этих зазнаек англичан с морских просторов».
Потом удача стала все чаще изменять нидерландскому флагу. Чтобы подорвать голландскую морскую торговлю, англичане запретили иностранным судам входить в свои гавани. Но, несмотря на это, Голландия, обладавшая огромным торговым флотом, все еще, по выражению одного историка, «подобно пчеле, собирающей нектар со всех цветов, пользовалась соками всех стран».
В 1672 году к старому врагу, Англии, прибавился новый: войско французского короля Людовика XIV перешло Рейн и стало быстро продвигаться в глубь страны.
Некоторые голландские богачи хотели бежать на своих кораблях в колонии. Другие говорили, что надо побыстрее договориться с французами. Когда возле Амстердама появилась шайка грабителей, ее приняли за передовой отряд вражеского войска. На срочном заседании магистрата многие отцы города предлагали добровольно открыть французам ворота. Бургомистр, глубокий старец, дремавший в кресле, приоткрыл глаза:
— Что, разве эти французы уже потребовали ключи от города?
Тут все стали смотреть друг на друга, пока кто-то не пробормотал в смущении:
— Кажется, пока нет…
— Ну, так подождите же, по крайней мере, когда их у вас потребуют!
Наступлением французов воспользовались для своих целей оранжисты — сторонники молодого Вильгельма Оранского, потомка героя освободительной войны против испанцев. Этот честолюбец мечтал о захвате власти. Ему мерещилась голландская корона. Оранжисты нанесли удар по республике, обвинив в измене «великого пенсионария» Яна де Витта.
Не подумайте, что пенсионарий имел какое-либо отношение к пенсиям: это была выборная должность руководителя главными делами страны. И вот в 1672 году возбуждаемая оранжистами толпа растерзала Яна де Витта и его брата, расчистив дорогу молодому Оранскому. Тот провозгласил себя для начала наместником, штатгальтером, обладающим полнотой власти. Позднее он стал одновременно и английским королем, причем правил главным образом с пользой для английской буржуазии, чем были очень недовольны голландские «денежные мешки».
