В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
А теперь — о Корнелиусе ван Берле. Героя своего романа Дюма сделал крестником убитого великого пенсионария Яна де Витта, и уже одно это оставляло ему мало шансов когда-либо выбраться из тюрьмы. Однако с помощью самоотверженной Розы Грифус, дочери тюремщика, Корнелиусу даже в заточении удалось вывести черный тюльпан.
Кончается роман торжеством справедливости. На празднике цветов в Харлеме сам молодой Оранский соединяет руки Корнелиуса и Розы. Добившись своей цели, он настолько великодушен, что восстанавливает доброе имя великого пенсионария и награждает его крестника…
Памятник великому пенсионарию мы видели в Гааге, недалеко от здания, где заседает парламент.
В путеводителе по Гааге, предназначенном специально для американских туристов, о Яне де Витте и его брате сказано, что они оказались «немножко слишком умными для своих соотечественников и были линчеваны разбушевавшейся толпой на том месте, где теперь стоит памятник». Линчеваны — и все, каждому американцу ясно и понятно. А Дюма, этот старомодный чудак, растянул описание расправы на целых четыре главы…
Неподалеку от памятника сохранилась тюрьма, кажется, самая старая в Голландии. В ней-то и происходило действие первых глав романа. Здесь пытали брата великого пенсионария, добиваясь признания в измене.
Теперь туристы рассматривали орудия пыток: клещи для вырывания мяса у живого человека, молотки для раздробления пальцев, топоры палачей. Благообразный служитель, похожий на священника, слегка касался тонкими пальцами ржавого железа и обстоятельно объяснял, как именно употреблялись клещи или машинка для медленного удушения.
— Но вот самое страшное орудие пытки.
То был камень. Обыкновенный плоский камень, довольно большой.
Связанного по рукам и ногам заключенного клали на него лицом вниз. Иногда ему предварительно стригли волосы. Затем над камнем подвешивали сосуд с ледяной водой. Из маленького отверстия на голову заключенного падала капля за каплей. Сначала тот испытывал даже облегчение. Но постепенно вода начинала казаться ему расплавленным свинцом. Ее капли словно проникали в мозг. Никто не мог долго выдержать эту адскую пытку. Обычно через несколько часов заключенный сходил с ума и умирал в нечеловеческих мучениях.
Мы смотрели на камень. Обыкновенный плоский камень, совсем невинный с виду. И вода, обыкновенная холодная вода. До чего же изобретательна низость палачей!
Золотая карета королевы
После осмотра тюрьмы мы долго бродили по улицам Гааги.
В названии этого города две буквы «а». Удвоенные гласные встречаются в голландском языке очень часто. На карте страны, изданной в Амстердаме, написано не Зандам, а Заандам, не Алсмер, а Аалсмеер, не Зюдерзе, а Зюдерзее. В старых книгах эти названия писались так и на русском языке. Однако теперь обычно обходятся одной гласной, потому что в произношении голландца «аа» или «ее» звучат несколько продолжительнее, чем одно русское «а» или «е», но все же короче, чем наши удвоенные гласные.
К слову сказать, Гаага пишется на голландских картах так: Ден Хааг. По-английски ее название звучит не похоже ни на Ден Хааг, ни на Гаагу.
Город, название которого на разных языках по-разному пишется и произносится, показался нам скучноватым. Очень уж она чопорная, эта вторая столица страны! Может быть, потому, что здесь королевский двор, министры, дипломаты. Прохожие вышагивают с важным видом, то и дело шуршат шины автомобилей с флажками иностранных государств.
Машины дипломатов — одна роскошнее другой. Можно подумать, что и в наши дни здесь продолжается давнишнее соревнование послов. В XVII веке, когда лошадиные силы еще не были упрятаны в цилиндры автомобильных моторов, послы кичились друг перед другом числом лошадей, запряженных в карету. По существовавшим тогда неписаным правилам уличного движения менее знатный должен был в узком месте уступить дорогу более знатному и богатому.
Но какой посол согласится признать, что он представляет своей персоной менее значительное государство, чем тот напыщенный дипломатический индюк, который мчится навстречу? И упряжки врезались друг в друга, к немалому удовольствию уличных зевак.
Однажды это произошло с каретами испанского и французского послов. Столкнувшись на главной улице, они, не двигаясь с места, простояли с утра до заката. Движение через центр Гааги прекратилось. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы встревоженный великий пенсионарий Ян де Витт, опасаясь международных осложнений, сам не явился улаживать дело. Это ему и удалось: он был, как видно, «немножко слишком умным» не только для своих соотечественников…
Испанский посол на радостях, что ему не пришлось поступиться честью, стал бросать в толпу зевак пригоршни серебряных монет. Но и француз не остался в долгу: велел наполнить фонтан вином, чтобы каждый желающий мог выпить за здоровье французского короля и его посла.
Жители Амстердама считают, что гаагцам, в сущности, совершенно нечем кичиться. Что из того, что Гаага существует чуть ли не с XIII века? Здесь действительно был охотничий замок, вокруг которого постепенно возникло большое поселение. Верно и то, что в Гаагу с давних времен собирались короли и дипломаты, чтобы поохотиться, а на самом деле — для разных тайных переговоров. Но, как нам рассказывали амстердамцы, Гааге в свое время забыли формально дать права города. И она была «деревней» до тех пор, пока в ней не остановился проездом Наполеон.
Это произошло незадолго до нашествия французов на Россию. К тому времени французские армии захватили Голландию. Наполеон с пренебрежением говорил, что вся Голландия не что иное, как наносы французских рек, отложившиеся в море, и поэтому должна принадлежать французам. Он превратил страну из республики в монархию, посадив на трон своего брата Людовика Бонапарта.
Так вот, Наполеон в 1811 году остановился в Гааге. Но, поскольку ночевать в «деревне» хотя бы одну ночь было ниже императорского достоинства, он, буквально не сходя с места, подписал указ о даровании Гааге прав города.
После разгрома французов в России они были изгнаны и из Голландии. Правительство страны объявило недействительным все указы Наполеона и его брата. Таким образом, шутят в Голландии, Гаага до сих пор деревня, а гаагцы — просто спесивая деревенщина…
Мы помнили язвительное замечание мефроу Анни:
— О, в Гааге все особенное! Там дамы носят с рынка овощи только в футлярах для скрипок. Как может гаагская дама появиться на улице с какой-то кошелкой, или, как ее называют у вас, авоськой? Вот когда в руках скрипичный футляр, все подумают, что госпожа такая-то идет с урока музыки.
В самом деле, на гаагских улицах мало женщин с хозяйственными сумками. Будем, однако, справедливыми: нам не попадались и дамы с футлярами для скрипок. Встретилась лишь одна девушка, но она так легко размахивала своей ношей, что было ясно: там не картофель, а благороднейший музыкальный инструмент.
В Гааге мы наконец увидели королевский выезд в золотой карете, хотя до осеннего открытия парламента оставалось еще много времени.
В карету были попарно запряжены восемь вороных коней. На головной паре сидели верховые. Каждого коня сверх того вел под уздцы конюх в белых штанах и расшитом камзоле. По бокам кареты вышагивали лакеи или, может быть, придворные. Сзади двигалась почетная конная стража.
Жаль только, что нельзя было разглядеть лицо королевы: ее величество, как и лошади, как и карета, как и дворец, из которого она выехала, как и вся улица, по которой она двигалась, были исполнены в одну двадцать пятую натуральной величины.
Это происходило в сказочном городе Мадуродаме, волшебном веселом городе, расположенном в парке скучноватого города Гааги.
Здесь все, чем славится и живет Голландия: каналы, мосты, шлюзы, польдеры с черно-белыми коровами, дворцы, порты, храмы, корабли, аэродромы, дороги, парки, деревенские трактиры, банки, рынки.
