Путь на Грумант - Георги Виктор Сергеевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Здесь, на Кольском заливе, начинались и заканчивались' пути-дороги бесчисленных морских экспедиций. Уже в XIII столетии вышли на Мурманский берег первые ватаги новгородской вольницы, а пройдя многоверстным фьордом, оседали на наносном мысу у слияния двух рек — Колы и Туломы. Рос и укреплялся на этом месте городок, оказавшийся впоследствии столь твердым орешком, что о него обломали зубы многие джентльмены удачи. Когда в 1556 году английский корабль с красноречивым названием «Ищу наживы» бросил якорь на рейде Колы, увидели иноземцы не менее тридцати русских парусных судов. И по свидетельству Стивена Барроу, все они были «намерены плыть на север для боя моржей и ловли лососевых рыб». Хотя и ошибается, верно, известный путешественник — семги-краснорыбицы и в самой Коле хватало всем вдоволь, а вот моржовый клык, действительно, был в цене и за ним-то отправлялись отважные мореходы и на полночный Грумант, и восточным ходом к матушке Новой Земле.
Западноевропейский письменный источник конца XV века сообщает, что людьми московских князей «под суровой звездой арктического полюса был открыт большой остров». По-видимому, это был именно Шпицберген, и его первооткрывателями оказались жители Колы, ибо другой документ свидетельствует, что«…в лето 7113 (1605) года во граде Самаре был человек поморенин, именем Афанасий, рождение его за Соловками на Усть-Колы. И он сказал про многие дивные чудеса, а про иные слыхал. И ездил он по морю на морских судах 17 лет, и ходил в темную землю, и тамо тьма стоит, что гора темная, издали поверх тьмы тоя видать горы снежные в красный день».
Западноевропейский письменный источник конца XV века сообщает, что людьми московских князей «под суровой звездой арктического полюса был открыт большой остров». По-видимому, это был именно Шпицберген, и его первооткрывателями оказались жители Колы, ибо другой документ свидетельствует, что«…в лето 7113 (1605) года во граде Самаре был человек поморенин, именем Афанасий, рождение его за Соловками на Усть-Колы. И он сказал про многие дивные чудеса, а про иные слыхал. И ездил он по морю на морских судах 17 лет, и ходил в темную землю, и тамо тьма стоит, что гора темная, издали поверх тьмы тоя видать горы снежные в красный день».
Каждый, кто, помолясь, выходил из Кольского залива, неминуемо бросал взор на черную громаду Кильдина. Так что же за предание сохранилось о каменной стене острова? Говорят, какой-то горе-промышленник от жадности полез на нее за птичьими яйцами, а на половине возвышения пришел в великий ужас, глянув вниз. И не смея спуститься, влез до самого верху по ножу, перетыкая его из одной щели в другую. Отсюда и название — Ножовка…
Много легенд рассказывают о древней мурманской земле, что пустынно раскинулась по стрику коча. Ветер протрезвел, делаем узла три при попутном юго-востоке. Рация постоянно на приеме — береговые службы буквально «пасут» нас, провожая к границе: «Я Восход-Цыпнаволокский, Восход-Цыпнаволокский. Кто следует на запад в шести милях от берега?»
Цып-Наволок. Северо-восточная оконечность полуострова Рыбачий. В укромной бухте этого мыса раньше располагался огромный по тамошним меркам торговый городок на 937 дворов. Хотя кто нынче назовет мне столь же многолюдное село в Беломорье или на Мурмане? Избы, солеварни, амбары, церковь… Городок рос как на дрожжах. Еще бы — здесь для меновой и беспошлинной торговли до середины XVII столетия стояли десятки кораблей из Норвегии и Дании, Северной Германии и Англии. Их трюмы были забиты шерстяными тканями и полотном, медью, чугуном, солью, мукой, серебряной и золотой посудой, водкой, табаком, кофе, сахаром… В обмен брали рыбу, наполняя бочки зубаткой, палтусом, треской, которыми в те годы изобиловали воды Баренцева моря. Не случайно, именно здесь на островке Аникиева сохранился своеобразный каталог высеченных в скале «визитных карточек» именитых купцов. Добрая половина из них принадлежит «фленсбургам» — заморским гостям из маленького княжества Шлезвиг, входившего в ту пору в состав Датского королевства. Сравнительно небольшое число имен норвежских мореплавателей на Аникиевой плите объяснить легко: посещение Рыбачьего было для норвежцев повседневным делом. А кому взбредет в голову высекать свое имя-прозвище рядом с домом? Для русских же людей, изведавших опасности и трудности плавания в далекую «дацкую сторону», благополучное возвращение к родным берегам становилось радостным и торжественным событием. И тут-то, на пути домой, ставили они свои незатейливые надписи, высекая полууставом на голом камне:
Нет, не смогли мы зайти — посмотреть каменную летопись Аникиева острова — попутный ветер торопил вперед, к новым и, казалось, более заманчивым открытиям. Однако позволю себе еще раз пересказать именитых предшественников и процитировать замечательного русского писателя-этнографа С. В. Максимова, который в книге «Год на Севере» записал столетие назад поморскую легенду о морском разбойнике Аникиеве, чьим именем назван этот остров.
«— А слыхал ли, твоя милость, про Анику? — завершил свой рассказ хозяин.
— Нет, не слыхал.
— Разбойник, вишь, был… Жил он около промыслов на Мурмане и позорил всякого, так что кто что выловил — и неси к нему его часть, без того проходу не даст: либо все отнимет, а не то и шею накостыляет, пожалуй, и на тот свет отправит. Не было тому Анике ни суда, ни расправы. И позорил он этак-то православный люд, почитай, что лет много. Да стрясся же над ним такой грех, что увязался с народом на промысел паренек молодой: из Корелы пришел и никто его до той поры не знавал… А тут и Аника пришел свое дело править: проголодался, знать, по зиме-то. „Давайте, — говорит, — братцы, мое; за тем-де пришел и давно-де я вас поджидаю.“ А парень-то, что приехал впервые, и идет к нему на устречу: „Ну уж это, — говорит, — нонеча оставь ты думать: не видать-де тебе промыслов наших как ушей; не бывать плешивому кудрявым, курице петухом, а бабе мужиком“. Да как свистнет, сказывают, он его, Анику-то, в ухо: у народа и дух захватило! Смотрят, как опомнившись: богатыри-то бороться снялись и пошли козырять по берегу. То на головы станут, то опять угодят на ноги, и все колесом, и все колесом… Кувыркаются они этак-то, все дальше и дальше, и из глаз пропали, словно бы-де в океан ушли. Стоит это народ-от, да Богу молится, а паренек как тут и был: пришел словно ни в чем не бывало, да и вымолвил: „Молись-де, мол, братцы, крепче ворога-то вашего совсем не стало: убил“, — говорит. Да и пропал паренек-то. С тем только его и видели. Аника-то тоже пропал…
— Ты этому веришь, Егор?
— В становище Корабельная Губа, подле Колы, островок экой махонький есть: зовут его Аникиным и кучу камней на нем показывают…
— Что же это такое?
— А, стало быть, Аники-то, мол, этого могила. Так и в народе слывет.»
Что любопытно: по свидетельству смотрителя Цыпнаволокского маяка еще в конце прошлого века действительно на горном кряже в обложенной по кругу камнями могиле были обнаружены останки мужчины огромного роста. Эту же легенду пересказывают датские хроники, подсказывая даже время единоборства — начало XVII столетия. И был разбойник не русским человеком, а иноземцем. Бились они по старонорвежскому обычаю, встав в выложенный из камней круг: поочередно ударяли друг друга в грудь, пока один не оказался за пределами круга. И Аникиев третьим ударом соперника был выброшен за каменную черту и повержен на землю, с которой ему уже не суждено было подняться. Победитель скрылся, но полагают, что это был сосланный на Мурман за какие-то проказы боярский сын. А Аникиев мог быть выходцем из Шотландии, и прозвище, его образовано от имени Аннекин…
