Путь на Грумант - Георги Виктор Сергеевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Впервые о походе норманнов в водах северных морей и об открытии там густонаселенной и богатой страны, получившей название Биармии, в 870–890 годах сообщил норвежский землевладелец и мореплаватель ярл Оттар. Кроме того, в саге об Эгиле, в целом исторически правдивой, рассказывается, как сын норвежского короля Эйрик Кровавая Секира в 10-20-х годах десятого века совершил поездку в Биармию и вступил там в битву с местными жителями у реки Вины. Плюс к тому, в саге о походе дружинника Карли говорится, что Биармия — необычайно богатая страна. Основа ее богатства — пушнина. Эта же сага рассказывает об ограблении викингами биармийского святилища, когда Карли и его спутники увидели «курган, насыпанный из золота и серебра, смешанных с землей».
И рассказ Оттара, и записи древних скандинавских саг давно служат предметом тщательного изучения, раздумий и споров ученых, ищущих в них указаний местоположения загадочной страны, определение которого «является вопросом первостепенной важности для всего раннего периода русской истории». И чтобы отыскать след в полулегендарную Биармию, Б. И. Кошечкин пытается нанести маршрут викинга Оттара на географическую карту. Что ж, дело весьма интересное. Стоит, наверное, полностью процитировать автора, сделав по ходу повествования свои ремарки.
«Оттар жил на самой границе обитаемой в то время части Норвегии, на побережье Странда, невдалеке от современного Тронхейма. Оттуда драккары викингов двинулись на север и через три дня достигли широты, „дальше которой китоловы никогда не ездят“.
По счастью, древние источники сохранили определенные указания о географических пределах китобойного промысла норманнов. В согласии с этими указаниями, Оттар оказался в водах архипелага Лофотенских островов. Дальше открывался морской простор, еще неведомый скандинавским мореходам.
Если прикинуть по карте расстояние от Странда до Лофотен, оно окажется равным 270–340 морским милям. Таким образом, находясь в плавании первые трое суток, Оттар и его спутники двигались со скоростью порядка ста миль в сутки. Следующий отрезок пути, от Лофотенских островов до мыса Нордкап, места, где, по рассказу Оттара, направление берега менялось на восточное, по протяженности примерно равен уже пройденному пути, и также был преодолен за три дня. Путь вдоль Мурманского берега Кольского полуострова отнял у мореплавателей четыре дня. Расстояние от мыса Нордкап до мыса Святой Нос, за которым следует поворот в Белое море, составило 400 миль. Таким образом, средняя скорость судов оказывается здесь той же. (То есть около пяти узлов, что вполне реально при попутных ветрах и благоприятных течениях, что, правда, на практике случается крайне редко. — В. Г.) Далее, по словам Оттара, поворот на юг — и пять дней пути, снова вдоль берега, вплоть до пункта, из которого „большая река вела внутрь страны“.
Многие исследователи, пытавшиеся восстановить ход плавания Оттара, считали, что река эта — Северная Двина. Но так ли это? Не основан ли этот вывод только на сообщениях норвежских саг, рассказывающих о более поздних морских походах викингов, когда они, возможно, действительно побывали на Двине?
Во время же плавания Оттара, как прямо следует из описания его путешествия, флотилия драккаров двигалась вдоль берега. И если с учетом этого важного указания повести маршрут норманнов не поперек Белого моря, а вдоль Терского берега, суда викингов окажутся не в устье Двины, а в Кандалакшском заливе, в его вершине. Пройденное от поворота на юг, от Святого Носа, расстояние составит при этом 450 миль. Разделив его на рассчитанную уже скорость судов, мы получим время, более близкое к пяти суткам, которые потратили викинги на этот переход, нежели то, которое потребовалось бы им, чтобы дойти до устья Двины, лежащего всего в 300 милях от Святого Носа.
Но где же „большая река“, что уходила „внутрь страны“? Оказывается, и она на месте. Ведь вершина Кандалакшского залива (урочище Проливы) представляет довольно протяженную, с заметным течением протоку, соединяющую Канда-губу с самим заливом. У находящегося на ее фарватере создается полное впечатление полноводной реки.
Итак, в результате тщательного анализа маршрута Оттара является новая гипотеза о положении загадочной страны, некогда достигнутой викингами. Однако требуются убедительные доказательства ее действительного положения на юге Кольского полуострова, а не в каком-нибудь ином месте. Тем более что изредка посещавшаяся иноземными пришельцами Биармия — не Троя, не знаменитый Винланд на побережье Ньюфаундлена, в поисках которых интуиция и логика были подкреплены многочисленными находками предметов материальной культуры. Ведь только текст одной из рунных грамот XI века как будто бы близко определяет ее местоположение „между Оулемаркией и Гандвикой“, то есть между Ботническим заливом и Белым морем.
Но подтверждения нашлись. (А далее мой оппонент нелогичен, выдавая изображения Биармии на западноевропейских географических картах за предметы материальной культуры многолюдной и богатой страны. — В. Г.) Дело в том, что если последнее плавание викингов на север состоялось в 1222 году, в первой четверти XIII века, то сама Биармия позднее изображалась на западноевропейских картах еще многие столетия. Наиболее древние из этих карт, относящиеся к третьей четверти XVI века, рисуют Кольский полуостров в виде перешейка между Баренцевым морем и „Белым озером“, контуры которого близки очертаниям Кандалакшского залива, но замкнуты на востоке. По всему перешейку тянется надпись „Биармия“.
Но вот в конце XVI — начале XVII столетия появилось новое семейство карт, созданных голландцами. Они составлялись уже в ту пору, когда западноевропейские купцы и мореплаватели становились частыми гостями на северных берегах Московского государства и голландские картографы обогатились новыми сведениями по географии Русского Севера. Теперь Белое море стало приобретать очертания, близкие к действительным. На этих картах Биармия как бы локализуется, приобретая свое более определенное и точное положение. Если раньше название „Биармия“ распространялось на весь Кольский полуостров, то теперь оно было конкретно отнесено к Кандалакшскому берегу.
Наиболее показательны в этом отношении две карты. Первая, „Карта Швеции и Норвегии с окружением“, труд крупнейшего картографа своего времени Герарда Меркатора, гравированная в Амстердаме в 1595 году. Биармия показана здесь на северном берегу Кандалакшского залива, в его западной части, между выступом берега, в котором нетрудно узнать Турий полуостров, и вершиной самого залива. Со стороны Кольского полуострова она ограничена цепью гор, которым должны соответствовать массив горы Баранья Иолга, Кандалакшские и Колвицкие тундры. Продолжение горной цепи на восток, в удалении от берега, это, по-видимому, Кейвская гряда.
На другой голландской карте, Андриана Винна, Биармия показана там же, но еще более определенно. Цепь гор на Кандалакшском берегу здесь разорвана, как бы давая место обширному низменному пространству, вероятнее всего долине реки Нивы. Таким образом, положение Биармии указано голландскими картографами в высшей степени конкретно.
Остается лишь вспомнить некоторые подробности, отмеченные в сагах и приобретающие значение в качестве дополнительных доказательств правильности реконструкции маршрута Оттара и сведений, касающихся самой Биармии. Жителей страны Оттар называет „терфиннами“, или „лесными финнами“. Это название всегда относилось к аборигенам Кольского полуострова. Отсюда идет и само старинное название полуострова — Терский наволок, Тре, Трь. На этом основании известный зарубежный исследователь проблемы Биармии М. Фосмер приходит к выводу, что „биармийцы относятся к карелам западно-финской группы, живущим У Кандалакшской губы“.
В какой же мере свидетельства древних саг о богатстве Биармии реальны? Ведь большинство исследователей подчеркивало преувеличенные представления о „чудесной стране“, в какую попали викинги.
Но это не совсем так. Норманнские мореплаватели, высадившиеся в Биармии, были выходцами из Халагаланна — холодного и почти бесплодного края. Затем их путь лежал мимо суровых, лишенных Древесной растительности северных берегов Кольского полуострова. Однообразие тундры сопровождало их и во время пути вдоль Терского берега.
