Спящий пробуждается - Главса Милош (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Всему этому, конечно, сильно способствовала вторая мировая война.
После 1945 года в Северной Африке усилилось народно-освободительное движение, приверженцы которого требовали независимости и демократических свобод. Под давлением демократических сил французская конституция 1946 года признала, что законодательная власть в Алжире принадлежит алжирскому национальному собранию, избираемому на демократических основах. Но на практике продолжали сохраняться прежние методы управления, опиравшиеся на приказы правительства генерал-губернатора (позднее резидента).
Алжирское Национальное собрание формально существовало, но…
На депутатских местах первого созыва находилось 120 членов. Из них шестьдесят — так называемая европейская коллегия — представляли 800 000 европейцев, живущих в Алжире. Такое же количество, то есть остальные шестьдесят депутатов — так называемая мусульманская коллегия — представляло 8 700 000 алжирцев! Такова своеобразная избирательная математика. К тому же еще генеральный резидент имел право наложить вето на решение Национального собрания, если оно якобы «не соответствует конституции» (имеется в виду, конечно, интересам колониальных кругов).
Во время кризиса 1956 года мусульманская коллегия добровольно разошлась, чтобы выразить этим свою солидарность с общенародным освободительным движением.
Революционные силы не хотели складывать руки. Они организовались и готовились к борьбе. Росли такие массовые организации алжирского народа, как Партия алжирского манифеста, Триумф демократических свобод, Народное движение алжирских католиков, Коммунистическая партия Алжира, партия социалистических мусульман SFIO-Francais musulmans, а также профсоюзные организации, группировавшиеся вокруг журнала «Алжирский рабочий».
Колониальный аппарат отвечал на рост освободительного движения арестами, и не проходило месяца без того, чтобы не был обнаружен какой-нибудь новый «заговор». В 1954 году вспыхивает крупное восстание в горах Атласа.
Каково положение французских властей?
Умеренные элементы еще в 1954 году предложили выработать план реформ и договориться с представителями алжирских массовых организаций. В противоположность этому круги, инвестировавшие в страну свои капиталы, опасаются роста алжирской национальной экономической мощи и выступают за то, чтобы Франция проводила в отношении алжирцев «политику силы».
И вот под нажимом этих кругов губернатор Жак Сустель в апреле 1955 года объявляет в Алжире военное положение, а в июле 1955 года за его продление голосует тогдашнее правительственное большинство французского Национального собрания.
Новый рост народно-освободительных сил стимулировала конференция в Бандунге. Как известно, зависимые народы Азии и Африки провозгласили на ней свое право на самоопределение. Двадцать девять государств, участвовавших в конференции, приняли декларацию, в которой призывают французское правительство решить алжирский вопрос мирными средствами.
В результате деятельности бандунгской конференции 30 сентября 1955 года алжирский вопрос появляется в повестке дня Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Представитель Франции министр Пино взволнованно протестует против того, чтобы алжирский вопрос, «являющийся внутренним делом Франции», обсуждался на международном форуме. После обмена мнений состоялось голосование.
Незначительным большинством (28 против 27) Генеральная Ассамблея постановила не рассматривать алжирский вопрос на ее заседаниях.
Само собой разумеется, что это решение пришлось по душе французским сторонникам «с позиции силы».
На голубом зеркале Средиземного моря появилось множество пенных полос, оставляемых винтами военных транспортов, нагруженных солдатами. Из Франции в Северную Африку стали прибывать новые воинские контингенты, а в газетах появились сообщения о вооруженных столкновениях у Батны, Филипвилля и в других местах. Вся северная часть Африки превратилась в опасную зону, где ежедневно вспыхивали тысячи огней и огоньков народного сопротивления. И на юге, в пустыне, у Эль-Гули и Тимимуна, воздух был наполнен треском выстрелов.
Как же реагировала на все это Франция?
На бурном заседании Национального собрания 18 октября 1955 года был поставлен вопрос о доверии правительству. Тогдашнее правительство Эдгара Фора с наклейкой «правого центра» защищало, разумеется, свою политику «с позиции силы» и в конце концов получило 308 голосов против 254.
Поворот в политике относительно Алжира произошел после победы умеренных элементов на выборах в начале 1956 года.
Новое правительство Ги Молле начало снова рассматривать вопрос об Алжире. Но снова в игру вмешались сторонники колониализма, и правительство Ги Молле и дальше придерживалось в отношении Алжира все того же курса с «позиции силы».
И вот алжирский вопрос снова зашел в тупик. Кровопролитие продолжалось.
В мае 1956 года в Дели прозвучал рассудительный голос премьер-министра Индии Неру. Свои предложения по мирному урегулированию алжирского вопроса он сформулировал в пяти пожеланиях:
обе стороны в Алжире должны отказаться от насильственных действий, чем способствовали бы созданию атмосферы доверия,
Франция должна признать право алжирцев на самоопределение,
необходимо признать равноправие всех алжирских народностей без различия расы,
необходимо признать факт, что Алжир является родиной всех живущих в нем народностей,
на основе всего этого необходимо начать непосредственные переговоры.
Чем дальше, тем больше увязает Алжир в паутине дипломатических спекуляций. Эфир и телеграфные ленты агентств всего мира заполнены мрачными и волнующими сообщениями о будущем этой страны на северном побережье древней и таинственной Африки.
И лишь в пустынных просторах юга Алжира развитие как будто остановилось, и там нет руки, которая бы сорвала листки с календаря истории. Но на самом деле это не так!
Алжирцы и европейцы
Не надо заблуждаться!
Историю никто не сможет запереть в коробку с песком, называемую Сахарой. Никто не сможет и запрятать ее в разрушающиеся стены городков Сахары, в узкие, темные улички Касбы или в переплеты корана, написанного пророком. Кто хотел бы остановить историю, тот заслужил бы в школе единицу за незнание неизбежных законов исторического развития.
Спокойствие южных районов Алжира — это лишь оптический обман. Ведь в старинных колодцах веревка, к которой привязано ведро, до сих пор вращается вокруг деревянного шкива, но в нескольких шагах дальше стоит современный гараж с рекламой мишелиновых шин. Ведь и в пустыне внутри каждой песчинки бурлит жизнь, иначе говоря, неизбежное развитие. А звездное небо, кажущееся недвижным сводом над пустынными просторами? Но ведь и в межзвездном пространстве каждый год, каждый час, каждую секунду рождаются новые миры.
Таким же миражем является и пассивность людей юга.
Люди здесь мыслят традиционными понятиями, которые оставил им в наследство ислам. Они погоняют своих верблюдов, во время молитвы совершают предписанные поклоны в сторону Каира или Мекки, перебирают девяносто девять шариков четок, повторяя все девяносто девять качеств аллаха, но они уже начинают размышлять об обороте, процентах, комиссионных, как, например, водитель каравана Мессуд.
Кое-кто удаляется от людей и выращивает розы, чтобы не думать об отвратительных язвах нищих. Но, «чтоб идти в ногу со временем», им приходится читать, кроме мусульманских мистиков, и современных европейских философов во французском переводе. Таков, к примеру, бусаадский шейх Слиман.
Феодалы на своих пальмовых плантациях эксплуатируют дешевую рабочую силу единоверцев, но вводят также и механизацию, хотя бы в виде ленты транспортера, а на торговых бумагах ставят европейскую печать, как экспортер фиников Бенгана. Даже недовольные перенимают понемногу новый метод мышления.
Революционер Лафид все еще «правоверно» покрывает голову мусульманской шашией, но в своем редакционном кабинете он размышляет, как лучше организовать борьбу стачечных комитетов.
