Путешествие мясника - Пауэлл Джули (е книги TXT) 📗

— Эрик, по-моему, нам пора домой.

Мы поспешно и рассеянно прощаемся. Оказывается, глаза слипались не у меня одной.

На улице Эрик чересчур сильно сжимает мой локоть, и это меня сердит, хотя без его поддержки я, скорее всего, давно поскользнулась бы на льду. Роберт трусит рядом и иногда хватает пастью снег.

— Обязательно надо так напиваться? — сердито бросает Эрик.

— Что я тебе сделала? Что? Почему ты злишься на меня?

— Ладно, забудь. Скоро придем.

Не успев как следует замерзнуть, мы поднимаемся по темной лестнице в мою квартиру, и я сразу же валюсь в постель. Эрик едва успевает всучить мне две таблетки аспирина с большой кружкой воды.

К трем часам ночи действие алкоголя слабеет, и я просыпаюсь. Запястье по-прежнему ноет, и я никак не могу найти для него удобное положение. Мысли в голове мечутся между этой болью, обрывочными фрагментами минувшего рабочего дня и ненасытной физической тоской — обычное мое состояние для этого времени суток. В семь часов Роберт начинает зевать и царапать дверь. Глаза у меня покраснели и чешутся, желудок то и дело сводит судорогой, а рука продолжает болеть. Я с трудом поднимаюсь с кровати, чувствуя себя столетней старухой. Короткая прогулка с собакой по утреннему промозглому холоду, ледяная пепси-кола прямо из бутылки, горячий душ. Вчера вечером я не мылась, и, наверное, всю ночь от меня пахло мясом. Я этого больше не замечаю, особенно после нескольких бокалов вина. Интересно, Эрик тоже привык или просто молчит из вежливости? Мне пора на работу.

— До вечера, детка, — сонно бормочет он, когда перед уходом я целую его в плечо.

— Блин, да что с тобой сегодня?

Нож выскальзывает из пальцев и падает на пол, едва не воткнувшись мне в ногу.

— Ничего, — морщусь я и массирую левую ладонь. — Что-то с рукой. Сейчас пройдет.

Джош хватает меня за руку:

— Покажи.

Опять мою левую кисть рассматривают и изучают со всех сторон.

— Ни хрена себе, да это серьезно!

— Не очень, — мотаю головой я. — С утра все было нормально. Просто я немного устала.

— Тогда топай на кухню и сиди на жопе ровно, пока не отдохнешь.

— Да я уже почти закончила…

Джессика, которая всегда все слышит, подходит к нам и тоже разглядывает мою руку.

— Это у тебя давно? Пробовала массаж? И еще иглоукалывание здорово помогает.

— Ничего я не пробовала. Само пройдет.

— Послушай, когда ты подашь на нас в суд из-за производственной травмы…

— Успокойся, ни в какой суд я не подам.

— Я знаю, но ты все-таки меня послушай. Сядь. Успокойся. Поешь супа. Приложи к руке лед.

Джош силой усаживает меня на стул и решительно заявляет:

— На сегодня завязывай с работой. Все, хватит.

— Да со мной все в порядке. Сейчас только два часа, и без помощи вам не…

— И ты правда считаешь, что можешь меня переспорить? — щурится Джош. — Ну, ты даешь!

Я вздыхаю и покоряюсь. Сжимая чашку с горячим бульоном, я сижу за столом и жду, когда онемевшее запястье начнет оживать. Пожалуй, ребята правы: с этим шутить нельзя.

— Послушай, тебе по-любому надо провести этот день с семьей. Иди, наряжай елку, пей эггног, как все нормальные люди.

Я понимаю, что сопротивление бесполезно. А может, Джош и прав. Нехорошо прятаться от родных в канун кануна Рождества.

Стоп. Я ведь не прячусь. Я работаю. Я хотела сказать, «нехорошо работать» и т. д.

— Ну хорошо, пойду. Так завтра я вас жду к обеду?

— Жди, куда мы денемся. Что принести?

— Да как всегда. Алкоголь. Закуски.

— Отлично. Так Стеф с Мэттом тоже могут прийти? Это вас не напрягает?

Стефани и Мэтт — старые друзья Джоша и Джессики. У них здесь дом, и они приезжают каждые выходные. Поскольку я обычно провожу уик-энд в городе, то встречалась с ними от силы пару раз.

— Нет, конечно. Чем больше народу, тем веселее. Джесс уже сказал, что точно придет.

Я пригласила всех, с кем работаю, и уже вывесила на стене самодельную карту, обозначив на ней красным крестиком наш коттедж.

— А ты, Хуан, что решил? — кричу я в сторону разделочного стола. — Придешь?

— Куда?

— Ко мне. Завтра.

Он вытирает руки белым вафельным полотенцем.

— Постараюсь.

— Мы можем за тобой заехать, — предлагает Джош.

— Или я! — кричит из торгового зала Джесс. — Мне по дороге!

— Спасибо. Я постараюсь.

В свою квартиру я возвращаюсь с огромным пакетом: в нем свиные отбивные и почти три кило баранины для рагу. Пес Роберт встречает меня у дверей, а Эрика, как выясняется, нет дома. Наверняка помогает моим родным закупать продукты, елку и прочее. Я посылала ему пару эсэмэсок, но ответа так и не получила. С трудом засунув мясо в холодильник, я насыпаю в пакет льда и решаю прилечь ненадолго. Пес Роберт тут же прыгает на кровать и устраивается у меня в ногах. Его надо бы согнать, но сил на это нет.

— Джули? Ты дома?

Я открываю глаза и вижу, что в комнате уже темно. Конечно, зимой солнце садится рано, но часа три я, наверное, проспала. Лед в пакете совсем растаял. Я сажусь и почему-то чувствую себя виноватой, так же как по утрам, если накануне напилась и не помню, чем кончился вечер: идиотским пьяным звонком бывшему любовнику или ссорой с мужем.

— Да, я здесь.

Эрик заходит в комнату, не снимая куртки.

— Спишь? А мы гадали, куда ты подевалась.

— Извини. Я тебе посылала эсэмэски.

— Да, у меня телефон разрядился. И связь здесь все равно паршивая.

— Ну, я так и подумала.

Мы с Робертом с трудом поднимаемся с постели. Рука по-прежнему болит.

— А мы купили елку. И все продукты. Хотим сегодня вечером куда-нибудь сходить.

— Куда?

— Мы думали, ты что-нибудь предложишь.

— Да тут же полная задница. Даже пиццу не закажешь.

— Ладно, что-нибудь придумаем. Все равно сейчас надо идти в коттедж, наряжать елку и пить эггног.

— Иду, иду, иду! Я что, и помыться не успею? Сколько сейчас времени?

Я все еще в своей рабочей одежде: грязной, пропахшей мясом футболке и джинсах.

— Половина шестого. Прими душ, если хочешь. А потом придумаем что-нибудь с обедом.

Эрик наклоняется и чешет Роберта, который уже успел подставить пузо. Стыдно признаться, но иногда меня раздражает все это внимание, которое он уделяет собаке. Я сдерживаюсь и говорю с ласковым упреком:

— Ты испортишь пса.

— Каждому приятно, когда ему чешут животик. Правда ведь, нам нравится? Нравится? — Носом он игриво трется о мокрый нос Роберта.

— Покормим его здесь или там?

— Я сам накормлю. Ты иди мыться.

— Нет. То есть да. Кажется, иду. Упс.

— Откуда у тебя это «упс»? То и дело повторяешь. Дурацкое слово.

Бог мой, до чего же странная вещь — супружеская жизнь. Все подразумевается, ничего не говорится вслух.

— Не знаю. Подхватила у кого-то.

Я точно знаю, почему Эрик об этом спрашивает. И он знает, что я знаю. Но ни он, ни я никогда не признаемся в том, что он думает, будто я подхватила это словечко у Д. (это, кстати, неправда, но любое новое слово в моем лексиконе немедленно попадает под подозрение).

— Ну хорошо, я кормлю собаку, ты идешь в душ. Может, тебе полегчает.

— Может, и полегчает.

Я снимаю грязную одежду и бросаю ее куда-то в сторону мешка с одеждой, который пока заменяет мне шкаф. Мы с Эриком никогда не стеснялись расхаживать друг перед другом нагишом, да и спим всегда без одежды. Когда-то давно я считала, что это знак нашей близости, а теперь боюсь, что дело просто в привычке и равнодушии. Даже не взглянув на меня, Эрик с Робертом уходят на кухню, а я отправляюсь в ванную.

И там целую вечность жду, пока согреется вода.

На обед мы готовим пасту и сдабриваем ее магазинным соусом. Елку мои родные купили забавную: с лысинами и кривым стволом, у нас в семье такие любят. Мама вовремя вспоминает, что иголки от нее могут навечно втоптаться в хозяйский ковер, и потому мы ставим елку на крыльце и украшаем фонариками, блестящими гирляндами и немногочисленными игрушками, которые я отыскала в кладовке нашей городской квартиры. В куртках мы неуклюже топчемся вокруг дерева и с трудом протискиваемся между колючими ветками и стеной дома, чтобы повесить украшение. Результат получается немного странным, но симпатичным. Через десять минут, когда мы уже сидим за обедом, елка с грохотом падает — ее опрокинуло ветром. Папа с братом бегут на крыльцо и еще минут двадцать крепят елку с помощью веревок и проволоки к перилам.