Собрание сочинений в 12 т. T. 12 - Верн Жюль Габриэль (книги онлайн .TXT) 📗
Раздался свисток, четыре весла одновременно опустились в воду, и шлюпка понеслась к «Саварене».
Нечего скрывать, наши бедные малые были несколько взволнованы и даже смущены. Такой почет — и кому? — комедиантам! Матифу не смел шевельнуться. А Пескад, как ни конфузился, не мог сдержать добродушной улыбки, осветившей его тонкое и умное лицо.
Шлюпка обошла яхту с кормы и пристала к правому, почетному борту.
По трапу, который под тяжестью Матифу заметно прогибался, друзья поднялись на палубу, и их тотчас же провели к доктору Антекирту, поджидавшему их на корме.
Он дружески поздоровался с ними, но они согласились сесть лишь после долгих церемоний и уговоров.
Доктор некоторое время смотрел на них молча. Его внешность, холодная и величественная, производила на акробатов сильное впечатление. Однако можно было с уверенностью сказать, что если на лице доктора не видно было улыбки, то в глубине души он улыбался.
— Друзья мои, — сказал он, — вчера вы спасли экипаж моей яхты и меня самого от большой беды. Мне хотелось еще раз поблагодарить вас, поэтому я и пригласил вас к себе на яхту.
— Господин доктор, вы очень добры, а дело-то пустячное, — ответил Пескад, понемножку набравшийся храбрости. — Мой товарищ сделал то, что на его месте сделал бы и всякий другой, будь он такой же силач. Правда ведь, Матифу?
Тот в знак согласия кивнул головой.
— Допустим, — сказал доктор. — Но как-никак сделал это не кто иной, как ваш товарищ. Он рисковал жизнью, и я у него в долгу.
— Что вы, господин доктор, — возразил Пескад, — от ваших слов мой приятель, пожалуй, покраснеет, а он такой полнокровный, что кровь может ему в голову броситься…
— Хорошо, друзья мои; видно, вы не охотники до комплиментов, — продолжал доктор Антекирт. — Поэтому я воздержусь от похвал. Однако всякая услуга должна быть…
— Господин доктор, простите, что перебиваю вас, — вставил Пескад, — но всякий благородный поступок уже в самом себе заключает награду, как говорится в книгах по вопросам морали. Поэтому мы уже вполне вознаграждены.
— Уже? Каким же это образом? — спросил доктор; он подумал, что кто-то его опередил.
— Очень просто, — ответил Пескад. — Когда люди убедились в необыкновенной силе нашего Геркулеса, всем захотелось полюбоваться им на подмостках. Вот публика и ринулась толпой в наш провансальский балаган. Матифу положил на лопатки с полдюжины здоровенных горцев и дюжих грузчиков из здешнего порта, и мы выручили огромную сумму!
— Огромную?
— Да. Небывалую в наших странствиях.
— А именно?
— Сорок два флорина.
— Да-а! Скажите на милость! А я и не подозревал этого, — добродушно отвечал доктор. — Если бы я знал, что вы даете представление, я счел бы приятным долгом присутствовать на нем! Позвольте же мне уплатить за билет.
— Вечером, господин доктор, вечером, если вам угодно почтить своим присутствием наши сеансы борьбы, — ответил Пескад.
Матифу вежливо поклонился, играя могучими плечами, которые «еще ни разу не приложились к земле», как объявлял с подмостков Пескад.
Доктор Антекирт понял, что акробаты ни за что не примут от него награды, во всяком случае в виде денег. Поэтому он решил изменить тактику. Впрочем, этот план возник у него еще накануне. Еще вечером он навел кое-какие справки и убедился, что эти акробаты — люди порядочные, вполне достойные доверия.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Пескад, господин доктор. Другого имени не припомню.
— А вас?
— Матифу, — отвечал Геркулес.
— Точнее — силач Матифу, — поправил его Пескад, не без гордости произнеся имя, прославленное во всех балаганах Южной Франции.
— Но ведь это прозвища… — заметил доктор.
— А других имен у нас нет, — отвечал Пескад, — может быть, они и были, но карманы у нас дырявые, вот мы их и посеяли…
— А… ваши родители…
— Родители, господин доктор? Такая роскошь нам не по средствам. Но если мы со временем разбогатеем — наследники небось найдутся.
— Вы французы? Из каких мест?
— Мы из Прованса, — гордо отвечал Пескад, — следовательно, мы вдвойне французы.
— А жизнерадостности у вас, Пескад, хоть отбавляй!
— В нашем ремесле иначе нельзя. Представьте себе, господин доктор, паяца, фигляра, балаганного шута с мрачным характером. Ведь его в один вечер закидают такой уймой яблок, что их за всю жизнь не съесть! Да, ничего не скажешь, — я человек веселый, даже очень веселый!
— А Матифу?
— Матифу будет посерьезнее, глубокомысленнее, сдержаннее! — ответил Пескад, награждая товарища дружеским шлепком, как хлопают по шее лошадь, когда хотят ее приласкать. — Это опять-таки связано с ремеслом. Когда жонглируешь гирями килограммов в пятьдесят, поневоле будешь серьезным. Когда борешься — работаешь не только руками, но и головой! А Матифу с детских лет только и знает, что со всеми борется… даже с нуждой. И она его еще не одолела!
Доктор Антекирт с любопытством слушал этого маленького человечка, которому выпала такая тяжелая судьба, хоть он и не жаловался на нее. Доктор чувствовал, что это умное и благородное существо, и думал о том, что могло бы из него получиться, если бы нищета не надломила его в самом начале жизни.
— А куда вы теперь направитесь? — спросил он.
— Куда глаза глядят, наудачу, — ответил Пескад. — Случай — не всегда плохой вожатый; можно даже сказать, что дороги он знает хорошо. Боюсь только, не завел ли он нас теперь уж слишком далеко от родины. Впрочем, мы сами виноваты. Надо было у него справиться, куда он держит путь.
Доктор Антекирт внимательно присматривался к приятелям. Помолчав, он спросил:
— Чем же я могу быть вам полезен?
— Да ничем, господин доктор; уверяю вас — ничем…
— Может быть, вам хочется поскорее вернуться в родной Прованс?
У акробатов сразу же загорелись глаза.
— Я мог бы отвезти вас туда, — продолжал доктор.
— Вот это здорово! — воскликнул Пескад.
Потом он обратился к товарищу:
— Хочется тебе в Прованс, Матифу?
— Еще бы… но, ясное дело, вместе с тобой.
— А что мы там будем делать? Чем будем жить?
Матифу почесал затылок, — это он делал во всех затруднительных случаях.
— Мы будем… будем… — замялся он.
— Вот и не знаешь… и я тоже не знаю. Да что ж, ведь это родина! Ну разве не чудно, господин доктор, что у таких голодранцев, как мы, есть родина, что бедняки, не имеющие даже родителей, все-таки где-то родились? Это мне всегда казалось прямо-таки необъяснимым.
— А не согласитесь ли вы оба остаться со мной? — спросил доктор Антекирт.
От такого неожиданного предложения Пескад вскочил с места, а Геркулес смотрел на него, недоумевая, следует ли и ему встать.
— Остаться с вами, господин доктор? — ответил, наконец, Пескад. — Но какой вам от нас толк? Ведь мы всю жизнь только и делаем, что жонглируем да показываем свою силу. Если только вам угодно, чтобы мы вас развлекали во время путешествия или у вас на родине…
— Послушайте, — сказал доктор. — Мне нужны смелые, преданные, ловкие и смышленые люди, которые помогли бы мне осуществить кое-какие мои замыслы. Ведь вас здесь ничто не удерживает и на родине никто по вас не скучает. Хотите помочь мне?
— А когда вы осуществите свои замыслы — тогда что? — спросил Пескад.
— Вы так и останетесь у меня, если вам понравится, — ответил доктор, улыбнувшись. — Останетесь на яхте. Можете давать матросам уроки вольтижировки. Если же вам вздумается вернуться на родину — вы получите возможность уехать туда, тем более что вы уже будете обеспечены на всю жизнь.
— Господин доктор! — воскликнул Пескад. — Но ведь не хотите же вы, чтобы мы бездельничали. Признаться, это нам не по нутру!
— Я обещаю предоставить вам работу, которая вполне удовлетворит вас.
— Что и говорить, предложение очень даже заманчивое, — сказал Пескад.
— Какие же у вас возражения?
— Да, пожалуй, только одно. Вот нас двое — Матифу и я. Мы земляки, и, будь у нас семьи, мы, вероятно, были бы родственники. Мы — как братья. Матифу не может жить без Пескада, Пескад — без Матифу. Все равно как сиамские близнецы! Тех нельзя было разъединить, потому что это стоило бы им жизни. Так вот — мы такие же сиамские близнецы. Господин доктор, мы любим друг друга!
