Одно жаркое индийское лето - Збавитель Душан (электронные книги без регистрации .TXT) 📗

Около двенадцати часов гости один за другим стали подниматься. Никто их не провожал, достаточно было улыбки и простого: «Абар декха хобе» («Снова увидимся»).

Я, правда, сомневаюсь, что когда-нибудь мне доведется кого-то из них увидеть. У моего брата Анимеша в Мединипуре было то же самое — пожалуй, с той разницей, что там сидели на стульях, плетеных скамеечках и в шезлонгах, а вместо пения время от времени включали магнитофон. И снова разговоры, разговоры…

Адда — наилучший способ познать современную Индию. Люди говорят открыто, без стеснения, вы узнаете много интересного и можете спросить о чем угодно. Порой взгляды присутствующих значительно расходятся, но тем оживленнее становится адда. Темы, разумеется, ничем не ограничиваются. Старый чиновник из мединипурского налогового управления принес мне собственную книгу об эпохе вед, древнейшем периоде истории этой страны. Вероятно, чтобы освободить меня от чтения, он тут же начал подробно излагать свои довольно фантастические теории. Все, в том числе два преподавателя с ученым званием, терпеливо и вежливо его выслушивали, даже не слишком возражая. Позднее, когда гости разошлись, я высказал некоторое удивление, но мой приятель сказал:

— Он человек старый, все равно его не переубедишь. А ты заметил, как он был счастлив, что может изложить свои мысли европейцу-индологу?

Дать людям возможность хотя бы на минутку получить удовольствие и как-то развлечься — вот главный смысл адды. Причем это развлечение — удовольствие дешевое. Каждый может выговориться и в то же время узнать что-то новое. Именно поэтому иностранец, который говорит по-бенгальски, — здесь желанный гость. А если он еще публично, перед телевизионными камерами, провозгласил, что любит адду, тогда он «наш человек».

Ему можно задавать самые различные вопросы. Как живется там, в экзотических краях Центральной Европы, каковы цены, есть ли там деревни или только города с фабриками, имеются ли неграмотные и сколько получает рабочий или учитель.

— Вы поедете и в Бангладеш? — довольно часто спрашивали меня индийцы.

Ведь из Калькутты до Дакки неполный час лету, а поездка по железной дороге до Раджшахи занимает всего лишь несколько часов. Я объяснял, что не поеду, так как слишком долго придется ждать визы. Тут непременно следовали горькие сетования: как ухудшились отношения Индии с этой страной после убийства премьер-министра Бангладеш Муджибур Рахмана [17], как трудно теперь туда попасть даже самим жителям Западной Бенгалии и как мало людей приезжает оттуда, какая там дороговизна — «знаете, бангладешская рупия (така) уже не стоит и трети нашей» — и как Бангладеш не может справиться с политической и хозяйственной депрессией, которая царит там после смерти Муджибура и захвата власти военными.

Простые жители Бангладеш и их братья из индийской части Бенгалии прекрасно понимают друг друга, но в мусульманской Бангладеш явно кто-то опасается большего сближения жителей обеих стран, вероятно, чтобы не слишком усилились тенденции, которые могли бы когда-нибудь вновь привести к их объединению. И вот происходят неожиданные вещи. Долгие годы в Западной Бенгалии не было никаких столкновений между индуистами и мусульманами, некогда трагической тенью лежавших на этой части Индии. Но незадолго до моего приезда в Надии, совсем неподалеку от Калькутты, вспыхнула братоубийственная резня, жертвами которой оказались почти сто человек. Кто-то снова пытается разжечь старую религиозную вражду, которая почти уже было заглохла.

Естественно, в разговоре затрагивались политические проблемы, современное положение Индии. Бенгальцы, которые на последних выборах высказались за правительство Левого фронта и, как уже отмечалось, вполне им довольны, скептически высказывались о перспективах «Джаната парти», правившей в Дели.

Говорили и об индийской медицине. Тут и я могу поделиться совсем свежим опытом. Как-то сын моих калькуттских друзей заболел легким гриппом, но через два дня температура у него поднялась выше 39°. Как раз в этот день я был приглашен к ним на ужин, и хозяйка попросила меня немного подождать, она собиралась съездить на такси к врачу.

— Вероятно, за врачом? — переспросил я.

— Нет, к гомеопату за лекарствами, — заверила она меня.

Вскоре она действительно вернулась с какими-то лекарственными отварами и сказала, что сын должен принимать их каждые три часа и еще дважды в день. Через два дня молодой человек был абсолютно здоров и собирался на работу. Гомеопату не нужно было даже видеть пациента — с него достаточно было информации о симптомах заболевания. Безусловно, в этом прежде всего сказывается тысячелетний опыт лечения наиболее распространенных болезней и знание разнообразнейших природных средств борьбы с ними. Но участники адды припомнили и конкретные трудные случаи, с которыми справлялись народные индийские лекари.

Впрочем, мои собеседники были беспристрастны. Они говорили и о трагедиях, виной которых оказалась излишняя вера во всемогущество народной медицины там, где для спасения пациента достаточно было простейшего хирургического вмешательства в современной больнице.

Традиционная, так называемая аюрведическая индийская медицина ни в коей мере не является в Индии всего лишь частью мертвых атрибутов славного прошлого. Бок о бок с «западной» медициной она поныне борется с болезнями и привлекает к себе все большее внимание западных специалистов, высоко оценивающих ее поразительные результаты в лечении ревматических, нервных н кожных заболеваний, а также болезней мышц и костей.

Кабираджи — так называют в Бенгалии этих современных врачей без университетских дипломов и медицинских званий — пользуются лишь естественными (растительными, животными и минеральными) лекарствами. Говорят, они знают свыше трех тысяч видов лечебных трав. Еще одна жизненная область, в которой Европе есть чему поучиться у Индии.

Во время одного из визитов, как всегда сопровождавшегося аддой, я заметил, что у хозяев, людей уже немолодых, всего двое детей. Я завел разговор на эту тему, которая, разумеется, интересует не только меня, а огромное число людей во всем мире. Как, собственно, обстоят сейчас дела с ростом населения в Индии? Ведь еще не так давно делались прогнозы, будто к 2000 году население Индии возрастет до миллиарда человек. Что в этом направлении делалось и что делается?

На мой вопрос хозяева реагировали очень живо, и мнение пх было удивительно оптимистическим. Нет, наш хозяин со своими двумя детьми теперь вовсе не исключение. Постепенно в больших городах многодетные семьи оказываются в меньшинстве. Калькуттская интеллигенция и многие жители провинциальных городов приняли дело ограничения рождаемости близко к сердцу.

— Мы завели некий неофициальный учет, у кого сколько детей, — сказал мне один из многих сотен служащих большого учреждения. — И делается это здесь отнюдь не для того, чтобы в праздники, как принято у нас, преподнести детям коллег какие-нибудь подарки. Когда у кого-нибудь рождается третий ребенок, все урезонивают отца, посмеиваются над ним, при рождении четвертого ребенка он уже становится предметом всеобщего осуждения.

Чтобы лучше оценить это поистине новое явление в жизни индийского народа, надо вернуться назад, в недалекое прошлое этой страны. Традиционно в Индии всегда были многодетные семьи. Правда, точные сведения получить непросто. Чем дальше углубляешься в историю, тем скуднее и ненадежнее становятся факты и данные, с которыми мы можем сравнить нынешнее положение вещей. Однако в глаза бросается, что когда в древней или средневековой литературе говорится о семьях, то там почти всегда упоминается большое количество детей. И нет ни малейших причин не доверять этим свидетельствам.

Английский демограф, проводивший незадолго до второй мировой войны социологическое изучение индийской семьи, пришел к выводу: лишь наличие в семье семи-восьми детей дает родителям уверенность, что у них будет хотя бы один наследник и продолжатель рода. Слишком много детей умирало при рождении или в младенческом возрасте, большинство из них не доживало до зрелых лет. А если из общего числа детей мы вычтем дочерей, которые не могли быть кормильцами и продолжателями рода, то убедимся, что выкладки английского ученого — отнюдь не преувеличение.