Жангада - Верн Жюль Габриэль (читать книги регистрация .txt) 📗
— И как же его зовут? — встрепенулся Жаррикес, сразу теряя свой равнодушный вид.
— Не знаю. Торрес не захотел его назвать.
— А этот преступник жив?
— Нет, умер.
Пальцы судьи Жаррикеса забарабанили быстрей, и он, не удержавшись, воскликнул:
— Человек, который может доказать невиновность осужденного, всегда умирает!
— Если настоящий преступник умер, господин судья, — ответил Жоам Дакоста, — то Торрес ведь жив, а он уверял меня, что у него есть такое доказательство — документ, написанный рукою самого преступника. Он предлагал мне его купить.
— Эх, Жоам Дакоста, — заметил судья, — за такой документ не жаль отдать и целое состояние!
— Если бы Торрес потребовал у меня только состояние, я отдал бы все не раздумывая, и никто из моих близких не возразил бы ни слова. Вы правы, ничего не жалко отдать за свою честь! Но этот негодяй, зная, что я в его власти, потребовал у меня большего!
— Чего же?
— Руки моей дочери. Такую плату он назначил в этом гнусном торге! Я отказался. Он на меня донес. Вот почему я теперь перед вами.
— А если бы Торрес на вас не донес, — спросил судья Жаррикес, — если б вы не встретили его на пути, что бы вы сделали, узнав о смерти судьи Рибейро? Вы пришли бы и отдали себя в руки правосудия?
— Без всякого колебания, — твердо ответил Жоам Дакоста. — Повторяю: у меня не было иной цели, когда я уезжал из Икитоса в Манаус.
Это было сказано с такой искренностью, что судья Жаррикес почувствовал, как в том уголке сердца, где складываются наши убеждения, у него что-то дрогнуло. Однако он еще не сдался.
Впрочем, тут нечему удивляться. Этот судья, ведущий допрос, не знал того, что известно всем, кто следил за Торресом с начала нашего рассказа. Читатели не могут сомневаться, что у Торреса в руках находится письменное доказательство невиновности Жоама Дакосты. Они твердо знают, что документ существует, что в нем содержится нужное доказательство и, возможно даже, что судья Жаррикес проявил бездушие, отнесясь к Жоаму с таким недоверием. Но пусть они вспомнят, что судья Жаррикес находился в трудном положении: он привык, что обвиняемые постоянно уверяют суд в своей невиновности; документа, о котором говорил Жоам Дакоста, ему не представили, он даже не знал, существует ли такой документ, и, вдобавок ко всему, перед ним стоял человек, виновность которого уже была установлена судом.
И он решил, быть может просто из любопытства, попытаться сбить Жоама Дакосту с его позиций.
— Стало быть, — сказал он, — вы возлагаете теперь все ваши надежды на заявление, сделанное вам Торресом?
— Да, сударь, — ответил Жоам Дакоста, — если вся моя жизнь не говорит в мою пользу.
— А как вы думаете, где сейчас этот Торрес?
— Думаю, он должен быть в Манаусе.
— И вы надеетесь, что он заговорит и согласится по доброй воле отдать вам документ, за который вы отказались дать ему то, что он потребовал?
— Да, надеюсь. Теперь положение изменилось. Торрес донес на меня, и, следовательно, у него не осталось никакой надежды заключить со мной сделку на прежних условиях. Но за этот документ он еще может получить целое состояние, которое, буду ли я осужден или буду помилован, он потеряет навсегда. Итак, продать мне этот документ — в его интересах и не может пойти ему во вред, а потому я думаю, что, исходя из своих интересов, он его продаст.
На рассуждение Жоама Дакоста было нечего возразить. Судья Жаррикес это понял. Он сделал лишь одно замечание:
— Пусть так; продать вам этот документ, несомненно, в интересах Торреса… если только документ существует!
— Если он не существует, — ответил Жоам Дакоста, и голос его дрогнул, — тогда мне остается положиться на правосудие человеческое в ожидании правосудия божьего!
Тут судья Жаррикес встал и сказал уже менее равнодушным тоном:
— Жоам Дакоста, допрашивая вас, слушая подробности вашей жизни и заверения в вашей невиновности, я превысил данные мне полномочия. Следствие по вашему делу было закончено, вы предстали перед судом в Билла-Рике, приговор был вам вынесен единогласно, и присяжные не нашли никаких смягчающих вину обстоятельств. Как подстрекателя и соучастника убийства солдат охраны и кражи алмазов в Тижоке вас приговорили к смертной казни, и только побег спас вас от смерти. Но собирались ли вы после двадцатитрехлетнего отсутствия отдаться в руки правосудия или нет, вас захватила полиция. Отвечайте в последний раз: вы тот самый Жоам Дакоста, осужденный по делу о краже алмазов?
— Да, я Жоам Дакоста.
— Вы готовы подписать это заявление?
— Да, готов.
И недрогнувшей рукой Жоам Дакоста подписал свое имя под протоколом и докладом, который судья Жаррикес велел немедленно составить своему секретарю.
— Доклад министру юстиции будет послан в Рио-де-Жанейро, — сказал судья. — Пройдет несколько дней, пока мы получим приказ привести в исполнение вынесенный вам приговор. Если, как вы говорите, у этого Торреса есть доказательство вашей невиновности, постарайтесь сами или через ваших близких — словом, пустите в ход все средства, чтобы получить этот документ вовремя. Когда придет приказ, я не смогу дать никакой отсрочки, и приговор свершится!
Жоам Дакоста поклонился.
— Будет ли мне теперь позволено повидаться с женой и детьми? — спросил он.
— Сегодня же, если хотите, — ответил судья Жаррикес. — Вы уже не подследственный, и их впустят к вам, как только они придут.
Судья позвонил. Вошла стража и увела Жоама Дакосту.
Жаррикес посмотрел ему вслед и покачал головой.
— Гм, гм!.. А дело-то, оказывается, куда сложней, чем я думал! — пробормотал он.
6. Последний удар
Пока Жоам Дакоста был на допросе, Якита через Маноэля узнала, что ей и ее детям разрешено свидание с заключенным в четыре часа дня.
Со вчерашнего вечера Якита не покидала комнаты, ожидая, когда ей разрешат повидать мужа. Минья и Лина не отходили от нее. Как бы ее ни звали — Якита Гарраль или Якита Дакоста, Жоам найдет в ней верную жену, стойкую подругу до конца его жизни.
В тот же день, часов в одиннадцать, Бенито подошел к Маноэлю, беседовавшему с Фрагозо на носу жангады.
— Маноэль, — проговорил он, — я хочу попросить тебя об услуге.
— Какой?
— И вас тоже, Фрагозо.
— Я всегда к вашим услугам, господин Бенито, — ответил цирюльник.
— В чем дело? — спросил Маноэль, всматриваясь в друга, по лицу которого было видно, что он принял непоколебимое решение.
— Вы по-прежнему верите в невиновность моего отца, ведь правда?
— Да я скорей поверю, что преступление совершил я сам! — воскликнул Фрагозо.
— Так вот, мы должны сегодня же выполнить составленный мною вчера план.
— Отыскать Торреса?
— Да! И выяснить у него, как он узнал, где скрывается отец. Во всем этом деле много непонятного. Знал ли он отца раньше? Мне кажется, это невозможно, ведь отец не выезжал из Икитоса свыше двадцати лет, а этому негодяю не больше тридцати. Но я узнаю все не позже чем сегодня или горе Торресу!
Бенито был настроен так решительно, что не допускал никаких возражений. Поэтому ни Маноэлю, ни Фрагозо не пришло в голову его отговаривать.
— Я прошу вас обоих сопровождать меня, — продолжал Бенито. — Мы отправимся тотчас же. Медлить нельзя, а то как бы Торрес не уехал из Манауса. Он уже не может продать свое молчание и теперь, вероятно, вздумает скрыться. Идем!
Все трое высадились на берегу Риу-Негру и направились в город.
Манаус не так велик, решили они, чтобы его нельзя было обшарить за несколько часов. Если понадобится, они будут ходить из дома в дом, пока не разыщут Торреса. Но прежде всего надо обратиться к хозяевам гостиниц и постоялых дворов, где мог остановиться авантюрист. Наверно, бывший лесной стражник поостерегся назвать свое имя, и, возможно, у него были свои причины избегать встречи с блюстителями правосудия. Но если только он не уехал из Манауса, ему не удастся ускользнуть от разыскивающих его молодых людей! Во всяком случае, им никак нельзя обращаться в полицию, ибо весьма вероятно — а мы знаем это уже достоверно, — донос был анонимный.
