Такой я видел Индию - Алаев Леонид Борисович (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Я уже говорил, что обезьяны съедают значительную часть урожая зерновых и фруктов. К обезьянам нужно еще прибавить птиц. И тех и других отгоняют шумом и палками. Но разве можно сладить с ними, если они уверены в своей безнаказанности? И индийский народ кормит обезьян и птиц, буквально вырывая кусок из собственного рта. Страна испытывает постоянный продовольственный дефицит, многие миллионы в ней просто голодают. Между тем население растет быстрее, чем увеличивается продукция сельского хозяйства. Индийцы пытаются вводить ограничения рождаемости людей, но рождаемость обезьян, конечно, не поддается учету, а тем более контролю.
Другая связанная с животными проблема — заболевания. В стране проведены без преувеличения гигантские мероприятия по улучшению системы здравоохранения. Холера и чума, хотя их вспышки еще наблюдаются, перестали быть национальным бедствием. Малярия — некогда самая распространенная болезнь — теперь почти исчезла.
Но большинство инфекционных болезней (разного рода язвы, чесотки, трахома) не поддаются искоренению главным образом из-за плохого санитарного состояния населенных пунктов. И не последнюю роль в том играют животные — больные собаки, кошки, коровы, которых не уничтожают и не изолируют.
Умилительно видеть собаку или корову на улицах города — вольно они себя здесь чувствуют! Но подойдите ближе, животное не убежит от вас и позволит себя рассмотреть. Гноящиеся глаза, отсыхающие и гниющие конечности, грязная шерсть, кишащая насекомым, — одним словом, явный переносчик заразы. И умиление сменяется сожалением к добрым людям, превратившим свои благородные чувства в предрассудки.
В Индии растут заводы и города, входит в жизнь новый быт, однако старое не собирается сдавать свои позиции.
В Руркеле построили металлургический комбинат. Около возник город с благоустроенными квартирами, озелененными асфальтированными улицами. Но животные завоевали и его. Газета «Амрита базар патрика» сообщила, что он полон бездомными больными собаками. Они бегают по территории комбината, входят в отели, живут даже в местной больнице. На аэродроме из-за них иногда нарушается график отправления самолетов. В городе за одну неделю июля 1968 г. три человека, искусанные собаками, умерли от водобоязни.
Разъезжая по дорогам Индии в машине или автобусе, я не раз имел случай наблюдать характерные картины. Когда машине преграждали путь одинокая корова, овца, целое стадо или какая-нибудь ворона, шофер, вне зависимости от величины живого объекта, сбрасывал скорость, старался испугать его шумом двигателя или гудка, но ни в коем случае не наезжал на него и даже не толкал радиатором.
А искушения бывали. Индийские животные прекрасно осведомлены о своем привилегированном положении и уступают дорогу транспорту, только если сочтут, что задержали его достаточно. Право же, одно удовольствие видеть важно рассевшуюся посреди шоссе ворону, которая смело глядит на приближающуюся машину.
Но эта идиллия часто оборачивается другой стороной. Однажды в газете я прочел заметку такого содержания: «Четыре человека, в том числе водитель автобуса, были убиты и пять ранены в результате катастрофы, вызванной тем, что перед быстро идущим автобусом неожиданно очутилась буйволица. Шофер резко свернул, и автобус врезался в большое дерево. Жизнь животного была спасена». Шофер, разумеется, действовал инстинктивно. Он не взвешивал, что ценнее — жизнь животного или нескольких людей, включая его собственную. Но корреспондент взвесил все.
За пять лет, что я не был в Индии, это любовно-бережное отношение к животным значительно ослабло. В 1968 г. я встречал и раздавленных собак и голубей на дорогах, видел, как пинают ногами собак в аэропорту, и другие проявления жестокости. В Дели меня совершенно поразил человек, который, погрузив на велосипед два громадных тюка сена или соломы, схватил за хвост мирно гулявшего быка и стал этот хвост крутить, чтобы заставить быка бежать и тащить поклажу.
Нельзя сказать, что такого рода проявления, свидетельствующие об освобождении от старых представлений, радуют. Хотя я остаюсь при убеждении, что человеку в Индии не может быть хорошо, пока он не осознает, что животные нередко мешают ему жить, мне хотелось бы, чтобы в новой, возникающей Индии осталось многое из того уважительного отношения к «братьям меньшим», которое господствует сейчас.
13. ЧТО САМОЕ СТРАШНОЕ?
В детстве, начитавшись Киплинга, мы думали, что самое страшное в Индии — тигры Шер-ханы и черные пантеры. И сейчас еще кое-где в Гималаях попадаются тигры-людоеды. Но, слава богу, те времена, когда дикие звери свободно разгуливали по стране и ели беззащитных пилигримов на лесных дорогах, миновали.
Теперь тиграм и диким слонам ведется учет, и они охраняются законом. Недавно большой переполох вызвала пропажа нескольких львов в болотах Гуджарата. Не помню точных цифр, да и не в них дело, но недосчитались более десятка, и это послужило поводом для резких нападок на неэффективность работы Управления лесов штата.
Уже в зрелом возрасте, когда я готовился к поездке в Индию, меня охватывал ужас при мысли о тех таинственных экзотических болезнях, которые там можно подхватить — тропическая малярия, амебная дизентерия, какая-то особая оспа, бруцеллез и старые недруги человечества — чума и холера. Посещение Индии действительно связано с такой опасностью.
Но преувеличивать ее не стоит. Делают прививки — чума, холера и оспа не страшны. От других болезней тоже можно уберечься, если соблюдать элементарные правила гигиены. Мне в моих странствиях не всегда это удавалось. Иногда жажда удерживала от вопроса: «Вода кипяченая?». И все равно я не заболел. Значит, есть и такой шанс.
Кастовая система, о которой я писал, — явление чрезвычайно неприятное, но она пришла из прошлого и она отомрет, правда, неизвестно когда.
Другое явление, новое, вполне современное, принявшее законченную форму в последние годы и продолжающее бурно развиваться, показалось мне в 1968 г. самым страшным. Это — бюрократизм.
Возникновением своим он обязан англичанам. В XIX в. колонизаторы наводили «порядок» в Индии и с этой целью издали тысячи постановлений, определивших, кто чем должен заведовать, кто кому подчиняться, каковы должны быть порядок делопроизводства и форма документов. С несущественными изменениями все эти правила продолжают действовать и теперь, хотя с 1947 г. изданы сотни новых правил. Такого рода преемственность покажется непостижимой, если вспомнить, что 15 августа 1947 г. Индия получила не только независимость, но и другой политический строй. Не просто одни люди пришли к власти вместо других, индийцы вместо англичан, страна шагнула от деспотизма к буржуазной парламентской демократии. Этот большой и сравнительно быстрый скачок не стал революцией ни на практике, ни в сознании народа, в частности потому, что была сохранена созданная англичанами административная система — даже кадры администраторов остались теми же, если не считать, что на высших чиновничьих должностях англичан сменили индийцы.
Организация, обеспечивавшая соблюдение всех тысяч правил, составляла структуру упорядоченного заведования и подчинения и называлась Индийская гражданская служба (ИГС). Она являла собой пирамиду должностей, заполненную в верхних этажах англичанами, а в нижних — индийцами, но подразделявшуюся формально не по национальному признаку, а по принципу деловой квалификации на несколько классов. Поступление в ИГС и переход из класса в класс обусловливались сдачей экзаменов — по английскому языку, индийской истории, одному из местных языков. Предполагалось, что остальные качества — знание дела, инициативность, умение привлечь нужных помощников — от бога или должны прийти сами собой.
С обычной при всякой бюрократической системе коррупцией боролись путем установления высоких окладов, что делало членов ИГС невосприимчивыми к мелким взяткам.
Человек, сдавший экзамены и зачисленный в ИГС, мог считать свою карьеру обеспеченной. Он продвигался вверх по служебной лестнице со ступеньки на ступеньку по принципу старшинства. Движение вспять было невозможно. Если более способный администратор обходил более пожилого, это считалось ужасной несправедливостью. Как сказал секретарь индийского министерства: «Способности — дело мнения, а старшинство — дело факта!»
