Что такое Израиль - Шамир Исраэль (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
В середине Святой земли стоит Иерусалим. Он стоит, как канатоходец, на туго натянутой дороге вдоль горного хребта, на самом краю пустыни, места дикого и не совсем мертвого. Шаг в сторону – и свалишься в самую глубокую впадину мира, в долину Иордана. Из любой точки города видна пустыня.
Хороша Иудейская пустыня. Даже сухая и выжженная. Но нет равного чуду источников в пустыне. Пусть на севере, в Европе, каждая река больше всех наших речек сразу, но где там найдешь живую воду, бьющую в пещере дальнего вади? Я люблю ходить в пустыню без фляги, с тем чтобы, умирая от жажды, едва дотянуть до ключа, припасть к нему и напиться всласть. Такой мне представляется и вся жизнь: пустыня, а в ней – источники. Я и по жизни иду без фляги и, может быть, однажды не дотяну до источника – до источника воды, до источника денег, до источника любви. Этой роковой неопределенностью платишь за свободу от ноши. Но когда поддаешься искушению остаться у источника, вспоминаешь о прочих, еще не изведанных, – и идешь дальше.
Вернемся в родные места пророка Иеремии, в село Аната, и пойдем оттуда вниз, на восток, к источнику Эйн-Фара, бьющему в ущелье Вади-Кельт. Спуск к источнику трудноват – к нему ведет очень крутая и узкая дорога, частично проходящая через новое поселение. Сам источник бьет между скал в глубокой расселине, а затем течет вниз по долине, образуя несколько мелких водоемов, затененных смоковницами. Сюда хорошо прийти зимой или ранней весной, когда вокруг источника цветут тысячи полевых цветов, убранству которых завидовал царь Соломон. А на травке сидят пастушки из Хизмы и Анаты со свирелью у губ – идиллия, пастораль. Раньше они приходили сюда со своими стадами, а сейчас оставляют их подальше.
Жизнь здесь, на краю пустыни, не изменилась за тысячелетия. Немногие посадки не в счет, народ на востоке Нагорья в основном живет пастушеством. Именно оно, а не земледелие – основа Иудеи, ее глубокий, невидимый фундамент. Дж. А. Смит отмечает три основные черты Иудеи: преобладание пастушества, близость пустыни, отсутствие места для городов. Врожденное благородство пастухов, привыкших заботиться о своих стадах, легло в основу пророчеств, веры, духовной поэзии и политического устройства. О царе Давиде Господь говорит: «Я взял тебя от стада овец, чтобы ты был пастырем народа Моего» (2 Цар. 7:8). Все цари величали себя пастырями, пастухами. Пастухом Своего народа был и Господь. Пастухи заботятся о своих овцах, знают их, овцы знают своих пастухов.
«В Европе часто оставляют овец пастись без присмотра, – пишет Дж. А. Смит, – на Востоке я не видал стадо без пастуха. В ландшафте Иудеи, с его неогороженным пастбищем, покрытым исчезающими тропками, где рыщут дикие звери, а рядом лежит пустыня, такой человек необходим. На горных пастбищах, где по ночам воют гиены, вы встречаете его, бессонного, зоркого, битого дождем и обожженного солнцем, вооруженного, с посохом в руке, осматривающего своих овец, хранящего каждую из них в своем сердце, – и понимаете, почему пастух из Иудеи стал в центре истории своего народа, почему они дали имя пастуха своему царю и сделали его символом Провидения, почему Иисус избрал его примером самопожертвования».
Тропа ведет от источника с его пастухами и овцами к лавре – замечательному монастырю Св. Харитона. Монастырь возник в 275 году, когда монашество уже процветало в Египте, где и сейчас можно увидеть в Вади-эль-Натрун, на берегах соленого фиолетового озера, четыре древних монастыря коптов. Св. Харитон пришел в ущелье (или был приведен разбойниками, по другой версии) и поселился в пещере, проводя время в посте и молитве. Со временем к нему стеклись другие отшельники, привлеченные аурой его святости. Так возникла Фаранская лавра: монахи жили отшельниками в пещерах, но по воскресеньям собирались на общую молитву в церковь. Когда монахов стало слишком много, любивший уединение св. Харитон перешел в другое место, к источнику Эйн-Дюк. Но и туда стекся народ, и так возникла лавра Дука. Тогда Харитон ушел в дальнее Вади-Текоа, узкое ущелье неподалеку от пастушьего поселения Тукуа (Текоа), родины пророка Амоса.
Эти места несколько напоминают родину Иеремии – край пустыни, места простые, кондовые. Пророк Амос, здешний пастух, говорил: «Я не пророк и не сын пророка, я был пастух и колол сикоморы, но Господь взял меня от овец». (Мы уже упоминали, что маленькие плоды сикоморы, шикма, подобны смокве, но не так сладки, если не уколоть их вовремя. Уколотые плоды наливаются сладостью.)
Под влиянием св. Харитона здешние потомки Амоса, пастухи Текоа, приняли Христа и построили церковь. Снова пришли люди к Харитону, и так возникла лавра, которую называли Старой. Неподалеку был и монастырь нового типа. Если в лавре монахи жили всю неделю порознь, каждый в своей пещере, и собирались только по воскресеньям на службу, то в новой ксенобитной обители монахи постоянно жили вместе, а не только встречались по воскресеньям. Со временем монахи Текоа разошлись по вопросу о богочеловеческой сущности Иисуса, как веками позднее кибуцники разделились на сторонников рабочей партии Мапай и приверженцев Ахдут ха-Аводы, сионистов-социалистов.
Пастухами остаются жители Тукуа и по сей день, но они построили себе хорошие каменные дома и сеют хлеб. К югу от села стоит сельскохозяйственная усадьба, где обучают пастухов земледелию. Ее основал шейх племени таамре Мухаммад Салем эд-Дуэйб еще при короле Хусейне.
Современная сионистская историография зиждется на теории катастроф, по которой нет прямой преемственности между жителями одного и того же места в разные времена. Так, христиане византийского Текоа не имеют ничего общего, по этой популярной точке зрения, с нынешними мусульманами в Тукуа или с израильтянами времен пророка Амоса, не говоря уже о людях, живших здесь до Иисуса Навина. Откуда возьмется столько желающих жить на самом краю пустыни, чтоб народ сменял народ и племя вытесняло племя?
Хотя в современном Тукуа немало осевших бедуинов, в свое время жители его стали кочевниками-бедуинами под давлением турецких сборщиков налогов. Здесь, на самом краю пустыни, тонка грань между кочевником и оседлым жителем. Чуть меньше дождей – и крестьянин срывается с земли, чуть больше – и кочевник сеет хлеб. Дожди в районе Текоа – чистая катастрофа. Местные жители верят, что и монастырь Св. Харитона в Текоа был разрушен потоком, внезапным бурным наводнением, из тех, что проносятся по узким расселинам Иудейской пустыни, все сметая на пути.
Но обычно дождей нет, земля суха и выжжена, и только ранней весной окрестности Текоа нежно зеленеют. В наши дни Текоа стоит на краю безлюдья, но было время, когда здесь проходила дорога из Иерусалима и Вифлеема к Эйн-Геди, по которой везли соль. Еще при крестоносцах жители Текоа пользовались монополией на транзит соли в Европу – дело прибыльное.
Дорога сохранилась, и ее частично заасфальтировали. На джипе можно доехать до высот над Эйн-Геди, на обычной машине – до здания полиции в иорданском Руджум-эн-Нака, где стояла в древности одна из крепостей, охранявших дорогу. Оттуда обычно идут пешком на Эйн-Геди, что занимает целый день.
Руины монастыря находятся к северу от деревни Текоа. Туда легче пройти по тропинке, начинающейся там, где дорога на Иродион пересекает вади. Узкая расселина быстро становится каньоном с крутыми стенами, но тропа продолжает идти ровно, не теряя высоты. Через полчаса ходу вы увидите руины монастыря, Хирбет-Харитун. Он погиб, как и почти все монастыри и церкви, в 614 году. Среди развалин много укромных пещер, где жили монахи, а прямо за лаврой стоит емкий водосборник Бир-эль-Анзие (Козий), сложенный из камней, напоминающих о Стене Плача. Козий колодец улавливает дождевую воду и не пересыхает и летом.
Дальше к востоку – капельный источник. Его выдает обнаженная водой каменная плита. Затем – два черных, в человеческий рост, камня, напоминающих по форме Скрижали Завета. За ними прячется вход в самую большую пещеру Святой земли – пещеру Св. Харитона. Это настоящий лабиринт, и, чтобы зайти поглубже, нужны сильные фонари или много свечей и нить Ариадны – веревка, ведущая к выходу, потому что в пещере легко заблудиться, а то и сверзиться в пропасть или в колодец.
