Когда риск - это жизнь! - Маури Карло (читаем книги онлайн TXT) 📗
Меня посещают разные мысли — хорошие и плохие. Находясь на ладье, к которой я питаю самую глубокую привязанность и ради которой готов на все, лишь бы она держалась на плаву, мне вдруг случается возненавидеть ее, пожелать, чтобы она развалилась на куски или чтобы я сам перерезал единственный обхватывающий ее спиральный канат, подпилил мостик, мачту или поджег судно… Но вскоре я уже зачищаю шкуркой деревянные углы, ласково поглаживая их. То же самое происходит по отношению к моим товарищам, на которых я изливаю всю сумятицу и недовольство своей души, свои недуги и усталость, будто во всем виноваты они. Впрочем, я тут же вновь к ним присоединяюсь, чтобы чувствовать их локоть.
17 января.
Дождь льет не переставая, все промокло, набухло от воды, и жизнь на борту в таких условиях совершенно невыносима. Мы и сами словно набрякли, отяжелели, ходим хмурые. Погода влияет на всех. Не поют наши сверчки, не летают чайки, и в душе у каждого из нас осенняя сырость. Кое-как подкрепляемся стоя, укрывшись под парусиной камбуза и привалившись друг к другу, чтобы удержаться на ногах при этой качке. Только что опрокинуло кастрюлю, и мы лишились доброй половины вареного риса. Даже рули (у нас их два, но сейчас пользуемся одним) страдают от сырости, будто ревматики. Норман уже несколько часов сидит за радио, поддерживая связь с Гавайями, а не с Маскатом, находящимся всего в 50 милях. Наш «Тигрис» впитывает массу воды и медленно, но неумолимо погружается. Единственный выигрыш от дождя в том, что промокшие пеньковые веревки становятся еще прочнее, и не слышно скрипа.
Стою на вахте вместе с Эйч Пи. Полночь, но при свете луны все хорошо видно. Ветер изменился. Он теперь сухой, дует с северо-запада и высушивает атмосферу. «Тигрис» идет к востоку. Если бы нам удалось попасть в долину Инда, я был бы счастлив: ведь она всего в 480 милях. Но ветер наверняка еще изменится, и тогда неизвестно, куда он понесет ладью. Только постоянный ветер сможет привести нас к цели. Когда препоручаешь себя ветру, жить становится проще, хотя ни в чем нет особой уверенности — «Иншалла»! Ах, как хорошо мне бывает во время ветра (если бы только не ревматизм в сырую погоду): ни забот, ни ответственности, он сам меня несет… Достаточно надеть свитер да запастись каким-нибудь бутербродом и… терпением. Зову Юрия и Германа. Они немедленно просыпаются и вылезают сменить нас у руля.
18 января.
Наконец мы снова видим, как восходит солнце, освободившись от облаков, и поверхность океана без единой морщинки раскинулась в небесной голубизне. Легкий бриз плавно несет лодку, как по ручейку, и у всех веселое настроение. Тем из нас, кто привык бриться, сегодняшнее утро предоставляет прекрасную возможность навести красоту.
Идеальная погода удерживается лишь до полудня. Чудесная река, течение которой так славно несло нас к Южному кресту, соединилась, видимо, с другой рекой, и волны, идущие с запада, сталкиваются с волнами, пришедшими с востока, швыряя «Тигрис» направо и налево без всякого уважения. Ловим рыбу. Видимо, от столкновения различных вод море в этом районе богато планктоном и, следовательно, рыбой. Мы поймали золотую макрель и акулу.
Мы каждый день ловим рыбу, но делаем это лишь по необходимости: ведь под килем у нас путешествует целая кладовая.
21 января.
Штиль. Движемся к юго-востоку, влекомые одним лишь течением. За сутки проделали всего 11 миль. Наши голые тела млеют на солнце под магнитофонную музыку. Если бы мы не имели конкретной цели путешествия, было бы совсем прекрасно.
22 января.
Нас решительно сносит к востоку, и мы уже строим планы относительно прибытия в долину Инда — место, имевшее столь большое значение для древних цивилизаций. Мы резво идем в этом направлении, и если все будет продолжаться именно так, то уже через неделю сможем высадиться там, куда, согласно географическим картам, мы никак не должны попасть в это время года, так как на картах указаны совершенно противоположные ветры и течения.
Интересно наблюдать, как в зависимости от направления ветра, который то увлекает нас к востоку или к западу, а то вдруг тащит на север или на юг, мы старательно изыскиваем какую-нибудь заманчивую цель именно там, где должны ее достигнуть. Сегодня для нас самое интересное место на Земле — Инд. Вчера таким же интересным был Мадагаскар, или Сомали, или даже Персидский залив. Днем и ночью не прекращается движение ладьи, и, наверное, правильно, что у каждой цели есть свой смысл и значение. Мне думается, наши предки, подчиняясь естественным законам природы, которые им были известны гораздо лучше, чем нам, путешествовали во все стороны наугад. Открывая при этом земли, наиболее пригодные для развития хозяйства, они обосновывались там, строили города, создавали цивилизации. Эти цивилизации, представляется мне в результате путешествия на «Тигрисе», связаны друг с другом и расположены на путях, по которым людей вели ветры и течения.
В наше время благодаря технике человек следует в нужном ему направлении. Однако, находясь на лодке пятитысячелетней давности, я замечаю: и ветер, и течения имеют свою прелесть именно в том, что влекут человека к неопределенным, неизвестным целям.
На борту некогда скучать. Сегодня с фотоаппаратом в руках я целое утро выжидал, когда можно будет сфотографировать золотых макрелей, которые из-под «Тигриса», где они прячут свои великолепные разноцветные тела (это их крест, как сказала бы моя мать), набрасываются на стаи летучих рыб. Охота происходит на бешеной скорости. Летучие рыбы покрывают по воздуху расстояние в сотни метров, и макрели идут за ними под самой поверхностью воды, словно торпеды, и никогда не остаются без добычи.
Снова наступил штиль, и мы сидим, как в зале ожидания, где движется только время.
Пакистанское побережье всего в 20 милях от нас, но при таком движении нам до него не дойти. Тур предложил решить возникшую проблему с помощью весел, но эта идея никого не вдохновляет.
27 января.
Вместе с Рашадом дежурим на вахте с 4 до 6 часов. Едва выбравшись из рубки, замечаю по левому борту серебристую линию, — по-видимому, пакистанскую землю, а также мутное от песка море, из чего с уверенностью делаю вывод, что мы находимся вблизи побережья. Мы не имеем навигационной карты индо-пакистанского побережья, однако силы природы несут нас именно туда, прямо на высокие рифы, обрамляющие бухту Ормара, где, убрав парус, мы бросаем оба якоря. Волны и сильный ветер треплют ладью. Мы не уверены, удержат ли якоря, и действительно, лодку медленно сносит к берегу, о который с шумом разбиваются морские валы. Делаем попытку зацепиться веслами за мелкое дно, однако оно оказывается слишком твердым. Остается положиться на удачу. Целую ночь с тревогой вслушиваемся в бьющиеся о берег волны в 200 метрах от нас и на рассвете, к великому счастью, обнаруживаем, что якоря прекрасно держали лодку в море, не дав ей разбиться о скалы. Шторм постепенно утихает, можно спокойно глядеть на сухой сверкающий берег, где шествуют караваны верблюдов и стада коз. В резиновой лодке отправляемся на разведку. Ступив на землю, расходимся в разных направлениях, чтобы познакомиться с Ормарой, а заодно и передохнуть от долгого принудительного совместного житья на «Тигрисе».
Добираюсь, утопая по колено в ослепительно белом песке, до соломенных хижин, которые замечаю лишь в последний момент, поскольку их соломенный цвет сливается с таким же цветом гор, богатых ископаемыми, минералами, поднятыми со дна моря в результате вулканической деятельности. Под лучами палящего солнца, среди низких хижин из пальмовых листьев бродят редкие люди. Ко мне приближаются трое мужчин. Сначала они разглядывают меня, а затем знаками дают понять, что готовы помочь мне поднести сумку с фотоаппаратами. Я вызываю в них гораздо большее любопытство, чем они во мне. Мужчины ведут меня к своим хижинам — не столько показать их мне, сколько показать меня своим сородичам.
Мы идем по песку, где нет ни тропинок, ни следов человека: следы тех, кто прошел тут перед нами, занесло ветром. Зелени никакой, за исключением двух пальм. Наверное, когда-то сюда ветер принес пару семян с далеких берегов. Кажется, будто эти люди уцелели после кораблекрушения и живут здесь наподобие Робинзона Крузо. Каждая семья должна полностью обеспечить свою жизнь: выстроить собственный дом, заниматься рыболовством, держать кур, коз, овец, а некоторые счастливчики — даже ишака или верблюда. Здешние люди должны уметь лечить себя, шить себе одежду из цветной ткани, которую доставляют сюда кочующие купцы, должны уметь консервировать (без всяких холодильников) излишки, возникающие в период хорошего урожая. Козам на вымя они надевают что-то вроде лифчика, чтобы голодные козлята не высасывали все молоко, которое предназначено детям. Еще два года назад во всем селении Ормара не было питьевой воды и жители употребляли морскую, черпая ее из выкопанного на самом берегу колодца. Сегодня тут существует водопровод; по нему вода поступает издалека — за 25 миль, наполняя большую цистерну, к которой непрекращающейся процессией идут мужчины с верблюдами и ишаками, несущими пластмассовые бидоны, подходят группами женщины в цветных одеждах с глиняными или алюминиевыми сосудами на голове.
