Восхождение на Эверест - Хант Джон (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

Когда я возвратился в лагерь, Том и Чарльз уже кончали подготовку к следующему дню. Чтобы предоставить им больше простора и свободы и дать возможность выйти на штурм пораньше, я решил перейти в маленькую палатку. Я перенес туда свои вещи и оставшуюся часть дня отдыхал, читая „Неисследованный Уэльс“ Борроу. Чувствовалась настоятельная потребность ничего не делать – опасный признак начала ослабления организма.

Среди заброшенного на седловину оборудования был переносный радиотелефон. Я достал его, и мы попробовали наладить его ко времени вечерней связи. К великому сожалению, в пути одна из батарей была повреждена, и нам не удалось добиться успеха. На всякий случай я все же передал Джемсу Моррису в Базовый лагерь телефонограмму. Было бы интересно установить связь между высотой 7900 м. и Базовым лагерем, расположенным ниже 5500 м.

Палатка „Мид“ стояла всего в метре от меня, и я крикнул Да Намгьялу, спрашивая о состоянии Балу. Ответ был неутешительный, и я предупредил Да Намгьяла, что на следующий день весь груз, подлежащий заброске, нам придется распределить между нами двумя. С помощью Тома мы наладили кислородную аппаратуру, и один баллон я взял для использования ночью. Все было подготовлено для решающего дня.

Глава XV

ЮЖНЫЙ ПИК

Еще с вечера мне стало ясно, что на Балу нам рассчитывать не придется. Шансы на то, что мы вдвоем с Да Намгьялом сможем поднять нашу часть груза, необходимого для штурмового лагеря на Снежном плече на высоту, вероятно, около 8500 м, были весьма малы. При создавшемся положении, мне представлялось более целесообразным забросить наш груз настолько высоко, насколько мы сможем, с тем, чтобы дальше его перенесла вторая вспомогательная группа – Грегори с его тремя шерпами, так как на долю этой группы приходилось, пожалуй, меньше половины общего груза. Своими соображениями я поделился с Чарльзом и Томом 25 мая. Наш груз состоял из баллонов кислорода, палаток, продуктов, керосина [7] и т. п. Лично на мою долю приходилось более 20 кг, не считая некоторых личных вещей, в том числе фотоаппарата. Группа Грегори должна была нести четыре штурмовых кислородных баллона и небольшой примус.

Ночью в течение четырех часов я пользовался кислородом, и на следующее утро, в 5 час. 30 мин., был уже на ногах, чувствуя себя хорошо отдохнувшим. Окликнув Да Намгьяла, спавшего в соседней палатке, я убедился, что он также готовился к выходу. Чарльз и Том должны были выступать первыми в 6 час, так как им предстоял значительно более длинный путь. Около 6 час, надеясь увидеть их готовыми, я выглянул из палатки. Однако снаружи никого не было и никаких признаков деятельности не наблюдалось. Кричать было бесполезно: даже на этом расстоянии в пять метров меня не услышали бы из-за ветра. Я занялся собственной подготовкой – надеванием ботинок и кошек, что было убийственно медленной процедурой. Да Намгьял принес мне чашку чая и сообщил, что Балу чувствует себя совсем плохо и идти с нами не сможет. Незадолго до 7 час. мы оба вылезли наружу, связались, затянули покрепче капюшоны, чтобы защититься от разыгравшегося ветра, надели сверх пуховых варежек рукавицы и приладили очки-консервы. Наше кислородное оборудование было подготовлено с вечера, и я вытащил свой аппарат из палатки.

Перед пирамидальной палаткой Чарльз Эванс, нагнувшись над кислородным аппаратом, продувал трубопровод, явно исправляя какое-то повреждение. Я спросил его, в чем дело. Оказалось, что клапан подачи вышел из строя. Больше часа потребовалось Чарльзу на то, чтобы установить причину неисправности и сменить клапан. К сожалению, для замены пришлось использовать не совсем подходящую деталь из аппарата открытого типа. Начало штурма складывалось неудачно.

Прошло несколько минут, Чарльз Эванс и Том Бурдиллон все еще стояли около своей палатки, а аппарат не был исправлен. Дело становилось серьезным. Чарльз подошел ко мне и спросил, не сможет ли он нам помочь в заброске грузов в штурмовой лагерь, поскольку он считает, что перспективы штурма стали сомнительными. Но я отказался от его помощи, ибо было очевидно, что оба восходителя, пользовавшиеся кислородом непрерывно начиная с Передового базового лагеря, вряд ли смогут высоко подняться по Юго-Восточному гребню без кислорода.

Повидимому, я был слишком поглощен своими собственными заботами, чтобы прийти в уныние от этих неутешительных сведений о штурме. Все, что я мог сделать, как мне казалось, – это постараться выполнить как можно лучше мою работу. Говорить больше было не о чем, а каждое слово на ветру требовало усилий. Поэтому вскоре после 7 час. мы с Да Намгьялом вышли по направлению к гребню. Каждый из нас нес по двадцать с лишним килограммов и потреблял по четыре литра кислорода в минуту.

Мы двигались очень медленно. Полого поднимающийся ледяной склон требовал от меня таких же усилий, как и за день до этого – прогулка по седловине без кислорода. Идти приходилось по обнаженному отполированному ветром льду, усеянному вмерзшими в него камнями. Далее крутизна склона увеличилась, и он был покрыт крепким, как камень, фирном, на котором коротко заточенные зубья моих кошек стали проскальзывать. Это было чрезвычайно утомительно. Оглянувшись, я с радостью увидел, что Том и Чарльз в этот момент отделились от палаток и поднимаются ко мне. Очевидно, повреждение в аппаратуре было исправлено и штурм вершины вступил в свою конечную фазу.

В то же время я с грустью отметил, как медленно мы двигаемся: за полчаса мы прошли не более сорока пяти метров по высоте и ста восьмидесяти метров по расстоянию. Я направился к забитому снегом желобу, или кулуару. В свое время швейцарцы показывали нам его на снимке, уверяя, что он является единственным реальным путем для выхода на Юго-Восточный гребень. Последний вздымался теперь непосредственно над нашими головами, на 300 м. выше. Да Намгьял попросил меня держаться еще правее, ближе к подножью скального контрфорса, прерывающего Юго-Восточный гребень выше соединения последнего с краем седловины. Отсюда кулуар казался настолько крутым, что на минуту я подумал, не проще ли будет идти прямо по скалам. Однако это потребовало бы длительного обхода вправо, а нам теперь необходимо было всячески экономить силы. Ведь их оставалось так мало!

Вслед за нами быстро поднимались Том и Чарльз. Они перегнали нас в то время, как мы с Да Намгьялом сидели, отдыхая в первый раз в неглубокой канаве начинающей развиваться краевой фирновой трещины. Отсюда крутизна кулуара резко возрастала. Приятно было смотреть, как быстро и уверенно поднималась штурмовая связка, и в глубине души я порадовался тому, что на дальнейшем пути мне не придется вытаптывать или рубить ступени.

Мы двинулись дальше. Вначале фирн был твердым, и кошки едва царапали по нему, однако вскоре стали попадаться участки с более мягким снегом; они встречались все чаще по мере того, как мы входили под прикрытие боковых стен кулуара. Я с удовольствием отметил, что мы уже оказались выше скального выступа, поднимающегося над восточным краем седловины. Крутизна кулуара все возрастала, достигая примерно 45 градусов в середине и увеличиваясь до 50 градусов в верхней части. Необходимо было рубить ступени или вытаптывать их в мягком снегу, чтобы обеспечить на такой высоте надежность движения.

Этим делом и были заняты Том и Чарльз. Это отнимало у них много времени, и все же они уходили от нас; теперь они находились примерно в сорока метрах над нами, на середине кулуара. Наш подъем становился все медленнее, все изнурительнее. Каждый шаг давался с трудом и требовал напряжения воли. После нескольких медленных, как на похоронах, шагов нужен был отдых, чтобы набраться сил. По причине, обнаруженной мною лишь впоследствии, я дышал уже с трудом и широко открытым ртом ловил воздух. В этом мучительном состоянии я попытался применить другой метод движения: после минутного отдыха, не считаясь с необходимостью координации движения с дыханием, я пытался возможно быстрее (на практике это получалось до смешного медленно) пройти восемь или девять последовательных шагов. Затем я наваливался на ледоруб и так стоял до тех пор, пока снова не приходил в себя. После здравого размышления я никак не могу рекомендовать будущим восходителям на Эверест такой мучительный способ подъема. То, что я применял его тогда, пренебрегая всеми правилами альпинизма, было вызвано лишь отчаянием. Между тем Том и Чарльз траверсировали верхнюю часть кулуара, чтобы достичь подножия крутого скально-снежного склона. Прямой подъем вверх стал слишком крутым. Мы прошли по их следам, и я сел на первый попавшийся скальный уступ, чтобы выбрать веревку Да Намгьяла, пока он подходил ко мне. Он ничего не сказал, но выглядел ужасно утомленным.