Вокруг света по меридиану - Файнс Ранульф (бесплатные полные книги .TXT) 📗
У меня непрестанно капало из носа и рта, и от этого из-за сильного мороза от нижней губы до кадыка образовывался лед, который прятался в вороте парки на волчьем меху. Он мешал мне вращать головой и смотреть вверх, ресницы прилипали к обрамлению окуляра, несмотря на то что оно было отделано замшей, а мой нос чувствовал себя так, будто испытывал первые признаки обморожения. Если я выдыхал воздух где-то поблизости от окуляра, тот немедленно покрывался ледяной пленкой, и мне приходилось извлекать из рукавиц пальцы в перчатке, чтобы протереть его. Другие сложности возникали с окуляром лупы для снятия отсчетов на шкале точности. Я все время думал, насколько все было бы проще, если бы я пользовался простым секстаном. Однако Уолли Херберт — специалист в работе с тем и другим инструментом — все же настойчиво советовал нам не прибегать к менее точному секстану.
То, на что в Англии у меня уходило минут двадцать пять, здесь занимало целый час. Жуткий холод словно разлагал каждого из нас, стоило нам приняться хотя бы за простейшую работу. После каждого практического занятия с теодолитом я возвращался в теплую хижину, чтобы отогреться и просушить одежду, оставляя инструмент за дверью, чтобы избежать запотевания стекол. Я часто думал о том, как добиться точного определения местоположения на дрейфующих ледяных полях Ледовитого океана. Конечно, проблем не возникнет, если на небе будет солнце, но ведь гораздо чаще мы встретимся с туманом… Как только мне в голову приходила такая мысль, я всякий раз прекращал думать об этом.
К последнему дню января мне уже пришлось решать, когда же мы выступим, чтобы пересечь океан и достичь далекого Шпицбергена. Для этого мне пришлось обдумывать всю проблему целиком. Я размышлял о тех, кто предпринимал такие попытки раньше, а также о нашей неудаче в 1977 году, когда мы пытались добраться до полюса — то есть преодолеть расстояние вдвое меньше того, что мы были намерены пройти сейчас. Тогда мы капитулировали безоговорочно. Вчетвером мы стартовали в начале марта, однако морозы вырвали из наших рядов Джеффа — он обморозил восемь пальцев. И уже втроем мы снова выступили в середине марта. Через пятьдесят крайне тяжелых суток мы оказались в 160 милях от полюса, окруженные морем подвижного тающего льда, слишком тонкого, чтобы ехать по нему.
На этот раз мы выступим раньше. Точнее говоря, мы должны достичь полюса самое позднее в середине апреля. На подходах к нему мы окажемся вне досягаемости течения, которое толкает льды обратно к Алерту. Мы будем тогда в зоне действия Трансполярного дрейфового течения, которое, переваливая через вершину мира, спускается далее к Гренландии и Свальбарду. Затем в результате 2000-километрового путешествия по плавучим льдам мы можем оказаться там, куда угодно будет доставить нас битому паковому льду. Мы надеялись, что «Бенджи Би» сможет проникнуть в паковый лед с юга и, не подвергая себя большому риску, снять нас где-нибудь в районе Шпицбергена.
Можно ли проделать такое путешествие в течение одного полярного лета? Предсказать невозможно, потому что никому не удавалось это в прошлом. Уолли Херберт, единственный человек, который пересек Ледовитый океан, потратил два сезона.
Как раз в это время Уолли так комментировал события по просьбе нашей киногруппы.
Я думаю, что огромная, чисто физическая проблема пересечения паковых льдов, по крайней мере в начальной стадии путешествия, заключается в том, что приходится подвергаться воздействию очень сильных морозов. И для того чтобы достичь места назначения раньше, чем взломается паковый лед, необходимо двигаться вперед большую часть времени, что означает нахождение на открытом воздухе при температуре воздуха — 45°—50 °C до пятнадцати часов в сутки. В наши дни температура —45° не считается слишком низкой по канадским меркам, но если вы подвергаетесь ее воздействию такой продолжительный отрезок времени и приходится к тому же преодолевать гребни сжатия и открытые полыньи, тогда нагрузка очень велика. Как раз в то время, когда приходится максимально нажимать, вас накрывают сумерки и темнота. Весьма вероятно, что вас ждут еще более низкие температуры и вам придется двигаться дальше по дрейфующему льду, который может поглотить вас в любое время. И вам придется приложить больше усилий. Итак, вы будете сжигать ежедневно до 7500 килокалорий. Это очень высокий расход энергии.
Наш личный советник по полярным делам Эндрю Крофт говорил: «Вы не сможете стартовать к Северному полюсу в последних числах февраля и избежать при этом многих неприятностей и поломок. А это самое подходящее время для старта».
Чарльз Куралт, писавший о группе Плэстида, состоявшей из четырех человек, единственной, которая сумела достичь полюса, не пользуясь собачьими упряжками, сказал: «Существует очень короткий отрезок времени с середины марта до середины мая, когда человек может ходить по льду Ледовитого океана, не подвергая себя слишком большой опасности. Если выступить раньше, темнота и суровые холода превращают путешествие в слишком опасное предприятие. Позднее солнце превращает снег на поверхности океана в слякоть, а сильные ветры взламывают льды, делая из них тысячи плавающих полей».
В 1977 году окончательной датой нашего старта было 14 марта. Теперь же я решил приблизить ее на месяц и выступить 14 февраля, оставляя неделю на непредвиденные обстоятельства. Таким образом, я намеревался начать пересечение океана в первую неделю февраля. Больше меня беспокоила вероятность обморожения в темное время года. В таком случае единственным средством избежать ампутации пораженного члена будет эвакуация в госпиталь с курсом повышенной терапии. До восхода солнца в первых числах марта о такой спасательной операции нечего и думать, так как даже такой приспособленный к полярным условиям самолет, как наш «Оттер», пилотируемый таким блестящим летчиком, как Карл З'берг, не может сесть на лед в кромешной тьме. Тем не менее я рассчитывал на 7 февраля.
Однако в конце января три события разрушили этот план. На «Оттере», стоявшем в ангаре в Фарнборо, обнаружилось повреждение элерона [41]. У Джерри Никольсона начались сильные боли в брюшной полости, был поставлен диагноз — грыжа. Однажды вечером у меня изо рта выпало ползуба, за ним на следующее утро последовала половина соседнего. Дупла были черными, нервы оголены.
Еженедельно летавший по маршруту Туле — Алерт «Геркулес» улетал в то январское утро и должен был вернуться в Алерт 9 февраля, то есть за
три дня до прибытия нашего «Оттера», поэтому я сел на него, чтобы посетить молодого дантиста в Туле. Дантист провозился с моим ртом полтора часа и поставил два новых вставных зуба.
Пока я дожидался обратного рейса на «Геркулесе», полковник американской армии показал мне центр обнаружения ракет.
«Многое пришлось свернуть из-за теплой погоды, — сказал он, — обычно здесь у нас хорошая ледовая дорога через залив, чтобы избежать объезда. Но в этом году толщина льда всего метр, вместо обычных двух — двух с половиной. Вот и нет дороги. Обычно уже в октябре залив замерзает. Этой зимой лед начал устанавливаться лишь в последних числах ноября».
Во время обратного полета в Алерт штурман разрешил мне посидеть рядом с ним в кабине и показал мне поверхность океана неподалеку от побережья.
«Вон те большие тени, — кричал он мне в ухо, — либо открытая вода, либо совсем молодой лед!»
Я проглотил неприятную новость и кисло улыбнулся в ответ.
Теперь Карл информировал нас, что сможет прибыть в Алерт не ранее 15 числа и привезет Симона вместо заболевшего Джерри. Вместо того чтобы ждать еще пять суток, я решил стартовать в пределах двух суток, как только мы загрузим и упакуем нарты. Испытания «со всем грузом», которые я провел на следующий день, показали, что груз был слишком велик, поэтому наступила отсрочка до 13-го. Запись из моего дневника в тот день: «У бедняжки Джинни непрерывная и острая головная боль, которая в самом деле изматывает ее, И это несмотря на четыре таблетки параксифона за последние сутки. Джинни устала и выглядит жалко. Мне ненавистна мысль о том, что придется оставить ее одну».
41
Подвижная часть крыла. — Прим. перев.
