Вокруг света по меридиану - Файнс Ранульф (бесплатные полные книги .TXT) 📗

В ночь накануне нашего отправления прибыла радиограмма от Уолли Херберта. Она была в форме стихотворения:

Я оставил Джинни солидный список поручений для Симона, приложив записку, в которой говорилось, что если что-нибудь случится с нами, тогда ему и Дэвиду Мейсону предстоит продолжить наш путь из той точки, где мы оставили дело. Как обычно, Симона ждала совместная работа с Джинни, а Дэвид, когда прибудет, будет обслуживать базу во фьорде Танкуэри.

Было ясное небо, когда мы с Чарли покинули Алерт, чтобы пересечь Ледовитый океан через Северный полюс. Мы ехали на открытых, тяжело загруженных мотонартах, за каждым из которых тянулись нарты с 270 килограммами лагерного снаряжения, горючего, запчастей и прочего оборудования. Термометр показывал -45°, а преобладающий ветер фактически доводил температуру до -90 °C, поэтому мы закутались так, чтобы использовать все возможности нашего нартового обмундирования. Примерно через четыре часа, вскоре после полудня, должно было стать достаточно светло для того, чтобы человек, наделенный здравым смыслом и опытом, мог безопасно путешествовать. Начальник лагеря и шестеро его подчиненных вышли, чтобы проводить нас — их ручные фонарики высвечивали темноту в облачках пара, валившего у них изо ртов. Они отнеслись к нам очень хорошо.

Я коротко попрощался с Джинни. Мы провели с ней предыдущую ночь в хижине, стараясь вытравить из памяти реальность. Многие годы мы считали, что так лучше. Щемящая боль разлуки ощущалась еще сильней, чем в Антарктиде, потому что мы оба знали, что наши подвиги на юге могут показаться прогулкой по цветущему саду в сравнении с тем, что ожидало нас впереди.

Когда я подтолкнул свои мотонарты, чтобы двинуться прочь из круга света у хижин, то успел заметить, как Джинни наклонилась к собакам и взглянула в коридор темноты, в котором я исчез. Я не расставался с этим воспоминанием, как с фотографией, я был как белка, которая хранит последний орех, припасенный на зиму.

Воспользовавшись краткими часами сумерек и опытом прошлого путешествия вдоль этого побережья всего пять лет назад, мы пошли на хорошей скорости и не совершили ошибок. Ничего особенного в этом не было, потому что предварительное знакомство с обстановкой проливает свет на самые сложные обстоятельства, в то время как человек несведущий может сам найти приключение на свою голову. На второе утро в заливе Паттерсон мы обнаружили округлые следы медведей. Хорошо известно, что они патрулируют это побережье, когда тут есть открытая вода и можно ловить рыбу.

Несколько лет назад двое ученых были высажены с вертолета для проведения научных изысканий неподалеку от того места, где мы находились. Оба были сильно помяты медведем. Поэтому мы проверили личное оружие и стали держать его под рукой. Давление льда на береговую черту было местами сильнее, а ледяные гряды выше, чем пять лет назад. Но местами, где раньше громоздились стены битого льда, теперь ехалось легче. До самого мыса Делано я придерживался запланированного маршрута, однако голые камни западнее залива Дана, убийственные для мягких полозьев наших нарт, вынудили меня отвернуть далеко на север в горные проходы полуострова Файлден. Когда сумерки истекли, я оказался на отвесном склоне между пиком Мэри и горой Джулия. Чарли пытался идти за мной след в след, но иногда делать это намного труднее, чем ехать по целине, где больше сцепления для буксующих траков мотонарт. Дважды нарты Чарли опрокидывались. Ему удавалось поставить их на полозья, но всякий раз он оказывался чуточку ниже на снежном поле, переходившем в скалы узкого ущелья.

С большими предосторожностями мы обогнули эти утесы и достигли другого крутого склона, по которому потихоньку, шаг за шагом спустили нарты. Стало совсем темно к тому времени, как мы разбили лагерь у самой кромки берега залива Росса. Не было видно ни зверей, ни птиц. В конце концов, до весны было еще далеко. 15 февраля мы проникли в узкое дефиле в горах на полуострове Парри и спустились к гавани Сейл, окруженной со всех сторон заснеженными полями. Свежевыпавший снег был рыхлым и глубоким, поэтому мы продвигались медленно.

Горы отступили с обоих флангов, и перед нами открылось замерзшее чудо — бухточка Клемента Маркема (Маркем-Инлет) — гигантское морское озеро шестнадцати километров шириной в устье, далеко проникающее в самое сердце окрестных гор. Несмотря на то что небо было в дымке и мы видели только самые крупные звезды, сам воздух был прозрачен и чист на всем нашем пути до маячившего впереди массива горы Фостер — западного стража этого дикого величественного фьорда. Мы стали лагерем в восемнадцати километрах западнее фьорда. Было страшно холодно. В темноте так легко совершить небольшую ошибку — и вот уже легкий укус мороза ощущается пальцем руки или ноги.

Из числа тех немногих, рассеянных во времени людей, которые пытались путешествовать вдоль этого побережья на запад, многие пропали без вести. Еще в 1936 году Крюгер, руководитель германской арктической экспедиции, заблудился где-то на этом берегу немного западнее вместе с двумя спутниками. От них не осталось даже следов. В 1983 году опытный восходитель Дэвид Хемплеман-Адаме собирался отправиться с этого самого берега к полюсу 10 марта, когда солнце давно уже показалось над горизонтом, но вскоре был вывезен на свою базу и при этом заявил: «Последние девять дней были самыми тяжелыми в моей жизни. Они наложили на меня свой отпечаток: на мое физическое состояние и психику». А ведь этот человек взошел на знаменитый Эйгер [42] — вещь немыслимая для меня самого.

Совсем не обязательно быть недальновидным, плохо снаряженным или хотя бы неопытным человеком для того, чтобы погибнуть в Арктике. Температура порядка -20 °C может быть убийственна даже в разгар светового дня.

«Дейли телеграф» сообщала из Осло в 1983 году:

Чем дольше человек находится «в поле» и питается дегидрированными «нартовыми» рационами, тем заметнее уменьшается его сопротивляемость холоду. Поэтому очевидно, что полярник должен вести себя тем более осторожно, чем дальше находится вдали от теплого помещения с нормальным питанием, чтобы избежать роковых ошибок.

Поздно вечером 16 февраля я обнаружил склад продовольствия и горючего, который оставил Жиль на припайном льду значительно южнее нашего маршрута. Выйдя к тому месту, мы провели час, пополняя запасы, перегружая нарты и мотонарты, а затем разбили лагерь чуть дальше к северу. Было уже темно, температура воздуха —46 °C.

На следующий день мы выступили очень рано. Побережье словно дымилось, это был верный признак близости открытой воды. По-видимому, за ночь приливное течение взломало лед у берега. Открытая вода в самый разгар зимы, задолго до восхода солнца, при максимальном давлении льда на побережье представляет большую опасность. Огибая дымящиеся щели во льду, я старался держаться к земле как можно ближе, но поле битого льда вынудило меня отойти дальше на морской лед. Я то и дело оборачивался назад, чтобы не терять из виду Чарли. Между двумя высокими стенами сжатия, возникшими от давления морского льда и сползающих к морю ледников со стороны горы Коррер-Кей, образовался узкий коридор, местами всего метров девять шириной. И мы вползли туда, потому что другой дороги на запад не было.