Белый шайен - Юров Сергей (читать книги полностью .txt) 📗

Я снова оглядел воинов и вождей, обратив особое внимание на знаки отличия и украшения. Я понимал, что каждый знак говорит о чем-то вполне конкретном, и мне стало интересно.

— Чарли, — обратился я за помощью к Бенту. — Что, к примеру, означает выкрашенное в красный цвет перо в волосах?

— Хм-м, — улыбнулся он. — Хочешь вникнуть в это… Что ж, то перо в прическе Прикоснись-К-Тучам означает, что он был ранен.

— А вот то, с красной засечкой?

— Вождь перерезал горло врагу и снял скальп… Красные полоски на перьях указывают на то, сколько было сделано ку — прикосновений к врагу. Каждая красная точка — это убитый враг, вшитые в перо полоски бисера — добытые скальпы, расщепленное вдоль перо — много ранений.

— А полоски и точки на телах воинов?

— Опять же, количество ку… Отпечаток пятерни — это взятые в плен враги, а красные крестики — места ранений.

— И на рубахах видны разные знаки…

— Рисунок трубки на одежде вождя — знак предводителя военного отряда. Черные кресты с разным количеством небольших полосок — это, каким по счету индеец прикоснулся к врагу — первым, вторым, третьим или четвертым. Кресты без полосок — убитые враги, знаки похожие на подковы — захваченные в бою лошади, изображения ружей, луков, щитов и прочее — захват всего этого в бою.

— Спасибо, Чарли. Целая азбука, честное слово… А про какие давнишние счеты с Длинными Ножами ты говорил?

— У кавалеристов первый бой в прериях случился с индейцами миннеконджу.

Я не знал об этом и попросил Чарли поделиться подробностями.

— Однажды, — начал он, — в 1853 году на берегу Северного Платта вблизи Форта Ларами один из миннеконджу, поссорившись с паромщиком, выпустил в него стрелу. Он промахнулся. Но комендант форта, решив наказать виновного, отправил в индейский лагерь лейтенанта Флеминга с вооруженным отрядом. Произошел бой, первый бой белых кавалеристов с тетонами, и несколько миннеконджу было убито. Тому Фитцпатрику, известному трапперу, стоило больших трудов отвести от стен форта жаждущих мщения миннеконджу. Чтобы задобрить их, было роздано множество подарков. Но первая кровь тетонов уже пролилась.

Спустя год, в августе 1854, к Флемингу, который стал комендантом, пришел мормон и пожаловался на то, что миннеконджу убил его корову. Офицер, не долго думая, отправил на поимку виновного молодого лейтенанта Грэттена во главе отряда пехоты. Неопытный офицер, вместо лагеря миннеконджу, напал на стоянку верховного вождя брюле Побеждающего Медведя. В схватке погиб и офицер, и весь его отряд — всего около тридцати солдат.

Летом следующего года против тетонов выступил генерал Хэрни. С шестьюстами солдатами — драгунов, пехоты и артиллерии — он вышел из Форта Ливенуорт и направился вверх по течению Платт-Ривер. В долине Блю-Уотер-Крик его разведчики обнаружили лагерь лакота. Это были южные брюле вождя Вакийи Зиткалы. Маленького Грома. В битве при Блю-Уотер солдаты уничтожили восемьдесят шесть индейцев, и семьдесят женщин и детей попали в плен… Хэрни лакота прозвали Сумасшедшим Медведем из-за этой резни… Так что у миннеконджу и брюле всегда найдутся счеты к Длинным Ножам.

— Все это понятно, — вздохнул я. — Злоба и жажда мести переполняют сердца, как белых, так и индейцев. Если белый обижает индейца, тот сделает все, чтобы отомстить. Когда он удовлетворяет себя, другой белый будет искать возможность наказать его за это. А краснокожий снова ответит ударом на удар… Какой-то замкнутый кровавый круг. Но кто-то ведь должен остановить это страшное колесо, Чарли?

Бент, покуривая трубку, в задумчивости покачал головой.

— Не знаю, Джо, не знаю… Слишком это далеко зашло. — Он взглянул мне в глаза. — Что касается меня, я озлоблен не меньше брюле или миннеконджу, и заноза в моем сердце сидит глубоко и цепко… Тебе легко говорить, тебя никто еще смертельно не обижал, ты не видел страданий и крови.

Вспомнив резню на Сэнд-Крик, я промолчал. Сказать тут было нечего.

Какое-то время мы еще оставались у костра, беседуя и попивая горячий кофе, а затем все разом устроились на ночлег, подложив под головы седла. Мои спутники укрылись одеялами, а я накинул на себя пиджак от костюма, в котором был на балу у Карстерсов. Впервые за много дней я мог спать совершенно спокойно: ночная стража военных отрядов никогда не теряла бдительности.

Поутру я был разбужен тем, что кто-то не сильно, но настойчиво толкал меня в бок. Открыв глаза, я увидел перед собой сидящего на корточках молодого индейца со свертком в руках.

— Чего тебе, воин? — спросил я спросонья.

— Васичу, Вахин Ханска — сичангу, кола, — ударив себя в грудь, произнес индеец.

— Очень убедительно, — кивнул я ему, не поняв ни единого слова.

Добродушное лицо краснокожего улыбнулось мне в ответ.

— Васичу… — снова начал он.

— Постой, приятель, — перебил я его. — Ни черта не понятно, о чем ты тут твердишь… Эй, Чарли, помоги разобраться с воином.

Бент проснулся, протер глаза и, зевая, спросил у индейца, что ему нужно. Тот повторил те же самые слова и ткнул пальцем в мой пиджак. Чарли с усмешкой перевел:

— Вахин Ханска, а это значит Длинная Стрела, брюле и твой друг.

— Очень приятно, знаешь, — сказал я. — А «васичу», что означает «васичу»?

— Бледнолицый, на языке лакота.

— Ага, — уразумел я. — И что же хочет от васичу Вахин Ханска?

— Ему, вроде бы, приглянулся твой пиджак.

— И я бы не сказал, что мне он противен.

Индеец опять заговорил, сопровождая слова красноречивыми жестами. Сначала он указал на мой пиджак и сделал движение, словно одевает его. Потом провел пальцем по заштопанным местам на моей одежде и, скорчив недовольную гримасу, односложно буркнул:

— Шича!

— Что? — я поднял глаза на Бента.

— Брюле не нравится твоя охотничья одежда.

— Мне тоже. И что он предлагает?

Состоялся быстрый диалог на лакота между индейцем и метисом.

— Не думай плохо о Вахин Ханске, Джо, — сказал мне Бент, положив руку на плечо индейца. — Он не попрошайка, и предлагает честный обмен.

Бент взял у индейца сверток и развернул его. Перед моим взором предстали замшевые штаны и куртка, красиво отделанные геометрической тетонской вышивкой и отороченные густой бахромой, а так же пара легких летних мокасин. Я не был глупцом, чтобы упустить шанс обменять костюм на удобную индейскую одежду и обувь.

— Ну что ж, — сказал я. — Балов в кочевьях шайенов не предвидится. Пусть брюле щеголяет в моем костюме перед красавицами племени.

Я достал из сумки брюки и вручил их вместе с пиджаком Вахин Ханске. Тот пытался сохранять приличествующий краснокожей расе равнодушный вид, но не долго. Он быстро облачился в костюм и с важностью прошелся перед собравшейся вокруг кучей соплеменников. Не совру, если скажу, что он смотрел на них, по меньшей мере, с превосходством.

Я последовал примеру, брюле и надел на себя обновку, только в отличие от него, не стал важничать перед своими спутниками. Проснувшаяся Лаура подошла ко мне и, потрогав замшу, с удовлетворением произнесла:

— Отличная выделка, мистер Кэтлин. Индейские женщины — прекрасные мастерицы… — Она посмотрела на ручей. — Надо бы освежиться перед дорогой.

Когда она пошла к берегу, я окликнул её:

— Лаура, Вы не будете против, если мы пройдемся вместе?

— Отчего же? Присоединяйтесь! — Она махнула мне рукой.

За всю дорогу от ранчо Карстерсов я почти не был с ней наедине, а если и выдавалась такая возможность, то я сразу тушевался, не находил слов и, используя любой предлог, скоро ретировался. В общем-то, это было на меня не похоже. Как уже говорилось ранее, я имел на своем счету не мало амурных похождений. Но в том-то, наверное, и было закавыка, что любовью в них и не пахло. Я легко завоевывал женщин и с такой же легкостью забывал о них на следующее утро. Здесь было все иначе. Я никогда не верил в такое понятие, как любовь с первого взгляда. Не верил, пока на главной улице Канзас-Сити не увидел прекрасную незнакомку. С тех пор в моем сердце поселилась застенчивость, от которой я долго не мог отделаться.