Америкэен-Сити (СИ) - Велесов Олег (серия книг TXT) 📗
Он ушёл так же быстро, как и появился, а я долго вслушивался в звук его удаляющихся шагов и никак не мог снять напряжение с руки, застывшей возле кобуры. Кажется, впервые я почувствовал ответственность за чью-то жизнь — и это чувство мне не понравилось. Стыдно в таком признаваться, но против правды не пойдёшь.
— Он не посмел бы стрелять, — тихо сказала Белла, будто услышав мои мысли.
— Ещё как бы посмел, — ответила мадам Томпсон.
Я возвращался в гостиницу. Америкэн-Сити погрузился в темноту, и только огоньки в окнах домов да фонари возле салунов указывали мне путь. Людей не было. Добропорядочные обыватели давно разошлись по своим норам пить вечерний чай, а весёлые ковбои ещё не успели набраться виски, чтобы начать колобродить по улицам и переулкам, распевая похабные песенки. Представляю, какой концерт они устроят, когда дойдут до кондиции. Предстоящее родео сорвало с насиженных мест всю округу в радиусе сто миль, и ранчо ныне стояли пустые и холодные. Рай для скотокрада! Но скотокрады тоже сидели сейчас где-нибудь в барах, ибо тоже были людьми и тоже любили спорт. По неписанным законам прерий на время родео прекращались все войны, все раздоры, и никто, даже самые отъявленные головорезы не отваживались заниматься разбоем.
Я возвращался в гостиницу и думал, что завтра нам с Сюзанкой придётся здорово постараться, чтобы победить. Нам это было необходимо, иначе нас могли разлучить. В том смысле, что мою Сюзаночку, мою горлицу ненаглядную, мой свет в окошке банк мог отнять за долги. Я сильно сомневался, что за выделенный мне месяц я заработаю такую прорву денег иным способом, нежели победив в родео. Можно, конечно, ограбить этот самый банк, а потом вернуть ему его же деньги, но тогда я становился бандитом, чего мне ну никак не хотелось. Всю свою сознательную жизнь я стараюсь соблюдать законы, даже если они беззаконные, так что становиться преступником не в моих правилах. Тем более, в мои годы. Мне о доме думать надо… Эх, дом…
Она стояла возле дверей гостиницы и сверлила меня своими бесподобными голубыми глазами. Глазищами, я бы сказал. Два эдаких океана, в которых по случаю плохого настроения бушевала гроза. Или ураган. Или буря. А ещё лучше — шторм!
— Доброй ночи, мисс Макклайн, — делая реверанс, поздоровался я. Реверансы меня научил делать Гойко Мюллер, светлая ему память. Пару лет спустя, встав на собственный путь развития, я научил этому Сюзанну, а Сюзанка попыталась научить жеребца Вольфа Зонненберга. Жеребцу это не понравилось, Зонненбергу тоже. Нам пришлось стреляться, и после того как Зонненберга унесли на кладбище, я долго и совсем не вежливо объяснял Сюзанке, чтобы она ни с кем больше своими познаниями в области этикета не делилась. Мне кажется, Сюзанка меня не послушалась, ибо при встрече с очередным жеребцом она всегда сначала строит ему глазки, а потом кланяется, премило переступая передними ногами. Наверное, именно из-за этого у меня такое огромное количество недоброжелателей.
Но я отвлёкся. Мисс Макклайн стояла возле дверей гостиницы, сверлила меня своими глазищами и делала вид, что прогуливается. А иначе зачем ей раскрывать зонтик над головой? На ней была шляпка со страусовым пером и великолепное платье шоколадного цвета, зауженное к низу по последней парижской моде. Керосиновый светильник над дверью яркостью не отличался, однако мне всё равно довелось разглядеть обтянутые шёлком крутые бёдра и дерзко выпяченную грудь. Разглядеть и вздохнуть: Господи, ну за что ты меня сегодня не любишь?!
В ответ на мой поклон и пожелание доброй ночи, я смел надеяться, что буду осчастливлен тем же или почти тем же… Куда там! Церемонится со мной Ленни не собиралась.
— И где, позвольте спросить, вы так долго шлялись?!
Вот те раз! И это вместо спасибо. Вообще-то, за то, что я спас её коров, которые моими ещё не были, мне полагался как минимум блеск в океанах и нежная улыбка из кораллов. А что я слышу? Да и какое она имеет право задавать мне подобные вопросы? Она мне ни мать, ни жена, ни племянница. Какое ей дело до моих ночных шатаний? Я человек свободный, независимый и отчёты кому попало давать не собираюсь… Нет, про «кому попало» лучше не думать. У женщин есть одна примечательная особенность — они умеют разгадывать мысли. И если Ленни разгадает, что я думал о ней, как о ком попало… Ой, опять подумал…
Тем временем, расценив моё молчание как трусость, она насела на меня ещё сильнее.
— Вместо того чтобы сидеть в номере и готовиться к завтрашним состязаниям, он, понимаете ли, бегает по борделям, играет в карты, пьёт пиво, заглядывается на танцовщиц!..
Я вздохнул — мысленно — и напустил на себя вид неприступного форта. Да, я был в кабаре мадам Томпсон. И что с того? Да, я играл в карты. Да, я пил пиво. Нет, я не засматривался на танцовщиц, скорее, танцовщицы на меня засматривались. А почему бы и нет? Я ещё очень даже ничего, почти совсем не потрёпанный…
И тут меня осенило.
— Вы всё-таки решили принять моё предложение?
— Какое предложение? — опешила она.
— Ну, чтобы выйти за меня замуж.
Сначала я подумал, что она хочет дать мне пощёчину. Потом мне показалось, что она хочет меня убить. Потом — что хочет сделать и то, и другое и желательно самым мучительным способом, чтобы подольше наслаждаться моим запоздалым раскаяньем. Она даже подалась вперёд и занесла руку для удара…
Спас меня Виски Джордж. Что-то все меня сегодня спасают. Сначала Белла, потом мадам Томпсон, теперь вот Виски. Я не привык к такому. Обычно я всех спасаю, а не наоборот. Если так пойдёт и дальше, то я, пожалуй, привыкну, расслаблюсь, потеряю осторожность и таки нарвусь на незаслуженную пулю.
Виски вынырнул из темноты, словно приведение — с всклокоченными волосами и выпученными глазами — и сразу с порога выпалил:
— Я думал, вас убили!
Он дышал как загнанная лошадь, видимо, бежал долго и быстро. В эту минуту он показался мне похожим на койота, которого гнали по прерии, но не догнали.
— Как видишь, жив, — скромно ответил я.
— Вижу, — кивнул Виски, переводя дыхание.
Ленни сначала подозрительно посмотрела на Виски, потом перевела взгляд на меня, и глаза её приняли выражение испуганной растерянности. Ну наконец-то! Как долго я ждал этого! Неужели она всё-таки ко мне не равнодушна?..
— В вас стреляли?!
Океаны потеряли берега. Шторм больше не бушевал в них; они, скорее, походили на подёрнутое лёгкой рябью небесное отражение, такое прозрачное и безграничное… Мне захотелось скинуть сапоги и нырнуть в это безграничье и плавать в нём, плавать…
Ответил Виски.
— Ещё как стреляли! В упор, из-за угла, из крупнокалиберной винтовки!..
Виски не стоило выдавать такие подробности. Ленни, как любая другая девушка Запада, имела весьма серьёзные познания об оружии и стрелках, и хорошо знала, что может произойти в подобной ситуации.
— И не попали? Промазали? Да что ж это за стрелок такой! Нет, это определённо не наши, это какой-нибудь приезжий с Востока, который понятия не имеет, как надо обращаться с оружием. Наш бы ни за что не промахнулся! Вот если бы в вас стреляла я… Впрочем, это не имеет значения. Вопрос в другом: почему в вас стреляли?
— Ну-у, — начал я неопределённо, — люди с подобной репутацией, я имею в виду себя, всегда пользуются повышенным вниманием со стороны обиженных ими когда-либо людей. Встать лицом к лицу в честном поединке эти люди не могут или боятся вот и стараются пустить пулю в спину. Помните, как окончил свои дни Дикий Билл Хиккок? И некоторые особы своим болтливым язычком помогают им в этом предприятии, разглашая то, о чём их говорить не просили. В частности, моё имя…
Я покривил душой. Тот, кто стрелял в меня возле кабаре и тот, кто стрелял в холмах, скорее всего, один и тот же человек, а значит, имя моё здесь не при чём, и язычок этой голубоглазой обольстительницы ему помочь не мог. Зря я это сказал. Но уж больно мне хотелось поддеть её.
— Вы намекаете на меня? — возмущённо воскликнула Ленни. — Ну, знаете ли!.. Такого я от вас никак не ожидала! — она развернулась и бросилась прочь.
