Всадник Затерянного Ручья - Ламур Луис (полная версия книги .txt) 📗
Полти умер, Эйбел Брокмэн умер…
Надо выступать сейчас. Немедленно.
Когда Кэйн Брокмэн придет в себя, то начнет охотиться за ним — в этом Килкенни не сомневался. Несмотря на смерть брата или, наоборот, из-за нее, Кэйн был очень опасным человеком.
Кроме того, Килкенни почти что утвердился в мысли, что человек из Яблоневого каньона и загадочный убийца — разные люди.
Может быть, один и тот же… Но Килкенни чувствовал, что это совершенно разные типы. Первый убивает, только имея веские причины, и эти причины скоро станут известны. А вот второй убийца — Килкенни даже не знал точно, мужчина или женщина, — убивал без всяких причин… Кроме, пожалуй, убийства Деса Кинга.
Под влиянием этих мыслей Килкенни развернул коня и поскакал напрямик к Яблоневому каньону. Еще один разговор с Ритой Риордан может дать ключ, какое-то указание на то, кто же этот человек на скале.
А может, он просто обманывает себя? Может, он просто хотел снова увидеть ее? Думал ли он когда-нибудь всерьез о какой-либо женщине?
Он скакал по диким местам, но мысли его были далеко отсюда, он думал о Рите. Человек, выбравший путь вне закона, не имел права думать о женщине. Многие, конечно, рассуждали иначе, но Лэнс Килкенни встречал слишком много женщин, хороших и плохих, которые остались одни после очередной перестрелки. Ему самому приходилось приносить им печальные известия.
Что он мог предложить? Ничего. Ни спокойной долгой совместной жизни, ни будущего, ни торговли или другого дела, связанного со скотом.
А в один прекрасный день его револьвер в нужный момент окажется в кобуре, или он зацепится за что-нибудь локтем, или кто-то просто достанет его в неподходящий момент. Прекрасно понимая, на что он способен, Килкенни все-таки отдавал себе отчет в том, что наступит день, когда он окажется слишком медлительным.
Конечно, были и такие стрелки, которые смогли оставить это занятие. Но их было мало… очень мало… но они были. Один стал судьей, другой работал теперь в газете.
Мужчина, который живет с оружием в руках, от него и умирает, и это было обычной вещью. Лэнсу так долго везло, потому что он старался ускользать. Юноши, жаждущие славы, не знали его, а когда однажды узнавали, он исчезал. Он никогда не оставался там, где произошла перестрелка. Не останется он и в их этих местах, когда проблемы закончатся. Он уедет отсюда, исчезнет.
Конь достиг ровной площадки на холме и шел теперь через заросли кедров. Ниже перед ними лежал Яблоневый каньон.
Килкенни осмотрел городок. На скале он не заметил ничего подозрительного. Возможно, ему удастся проникнуть в город незамеченным. Стараясь держаться в тени деревьев, он спустился вниз. Нигде не было никаких признаков жизни.
У подножия холма Лэнс привязал Бака к дереву специальным узлом. Его было достаточно, чтобы дать понять коню, что он привязан, но если Килкенни свистнет ему, конь сможет без проблем оказаться рядом с хозяином. Лэнс направился к задам салуна.
Его могли заметить от дома Садлера или случайно с улицы. Но Килкенни незамеченным пробрался под деревьями до дома Риты.
Он перемахнул через ограду, мягко приземлившись около цветочной клумбы. Из дома доносилось мягкое контральто, оно звучало легко и без претензий — так поют, когда песня идет из самого сердца. Это была старая, замечательная песня, и какое-то время Килкенни стоял, вслушиваясь в мелодию, красота которой странно его притягивала. Наконец он очнулся и, обойдя грядки с земляникой, остановился перед окном.
Рита Риордан стояла так близко, что до нее можно было дотронуться рукой. Она держала открытую книгу, но не читала, а задумчиво смотрела куда-то в сторону гор, окружавших долину.
— Прекрасная картина, — мягко произнес Лэнс, — замечательная картина! Она заставляет меня сожалеть, что я не художник и не могу запечатлеть ее на века!
Она не подпрыгнула от удивления, а просто обернулась к нему:
— Как странно, что вы появились именно сейчас, когда я о вас подумала. Я пыталась понять, каким вы были в детстве, как выглядела ваша мать, отец.
Килкенни снял шляпу и положил на подоконник.
— Разве это важно? Человек является тем, кого он сам из себя сделал. Хотя, конечно, происхождение тоже играет свою роль. Но важно, как человек распорядился с тем, что ему досталось, а я не очень преуспел в этом.
— Я не согласна. Вы благородный человек, смелый, гордый. Но это не глупая гордость, думаю, это что-то другое.
— Я убиваю людей.
— Боюсь, так устроен мир. Мы живем в такое время, когда оружие решает все, когда люди вынуждены жить каждый по своим законам. Но я надеюсь, что наступит время, когда это не будет столь острой необходимостью.
Он покачал головой:
— Рита, случалось, что я знал, что будут неприятности, и не пытался предотвратить их. Иногда я стоял в баре и видел людей, про которых знал, что им не следует заходить сюда. Мне следовало сразу же уйти, но я не делал этого. У тебя есть сила, если ты умеешь обращаться с оружием, но это злая сила. И меня волнует, что однажды я могу убить не того, кто этого заслуживает.
— Килкенни, я молода и неопытна, но не настолько, как некоторые замужние женщины. Мне двадцать четыре, но я уже несколько лет управляю салуном. И за это время я многое поняла. Сейчас сложное время. Но если бы только плохие люди могли пользоваться оружием, мир оказался бы в слишком печальном положении. Нам нужны такие люди, как вы. Которые знают, когда надо стрелять, а когда нет, люди, которые носят оружие не для угрозы, а для защиты себя и других. Ну что бы я делала без Бриго? Как бы я смогла жить? Я унаследовала это место. Это все, что у меня было, и я не знала другого способа жизни. Я неплохо справляюсь… очень неплохо… но без Бриго я бы не смогла. Мужчины знают, что он поблизости. Они знают, что он безжалостен, и знают, что он сделает с ними, если они только прикоснутся ко мне. Таким образом, я под защитой.
— Вы красивая девушка, Рита. Красивая и умная и знаете, какой конец меня ожидает.
— Я не знаю, какой конец ожидает вас. Кто может знать, как повернется жизнь? Кто знает, как долго он проживет? Вы? Я? Или Бриго?
— А вы много думали, Рита.
— Возможно, даже слишком много. Так бывает, когда долго живешь одна среди книг. Я не уверена, что в наши дни девушки вообще думают… или, по крайней мере, что сообщают об этом мужчинам.
— Я бы не стал иметь дело с девушкой, которая не умеет думать. Красота — это замечательно, но ее недостаточно. Мне нужен компаньон… если я вообще могу думать о подобных вещах.
— Но вы думаете об этом.
— Может быть… Но вернемся к тому, что я должен сделать. Он там, наверху, и я должен найти его. Неприятности должны закончиться раз и навсегда.
— Будьте осторожны, Килкенни. Он смертельно опасен. Он опасен, как ядовитая змея, и он живет все это время только с одной мыслью: убить вас. Однажды, когда он зашел в салун выпить, он рассказывал мне, что он смог победить Хардина и Лонгли и осталось всего двое, кто еще волнует его. Вы и Бен Томпсон. Он объяснил, что у Бена Томпсона нервы крепче, чем у кого бы то ни было, и если вы когда-нибудь столкнетесь с ним, то вам придется убедиться, что он действительно мертв, потому что в противном случае он будет преследовать вас до конца. Вы изводите его, потому вы похожи на призрак. То здесь, то там. Никто не смог рассказать ему о вас ничего, кроме того, что вы самый лучший стрелок.
— Знаю, как это бывает, — откликнулся Лэнс. — Вы становитесь приличным стрелком и начинаете прислушиваться, что говорят об остальных, а через какое-то время вам становится интересно, действительно ли они сильнее, чем вы, и что может произойти, если вы встретитесь. Вы рисуете в голове образы этих людей, и они возникают в воображении каждый раз, когда вы стреляете. А когда вы ничего не знаете о человеке, это начинает волновать. Когда в город приезжает незнакомец, например, спокойный человек, который держит стакан в лево* руке, вы знаете, что он может оказаться опасным, но не знаете, кто он. Единственно, что вы понимаете, — он ваш соперник…
