Сергей Кузнецов. "Ты просто был". Документальная повесть - Кузнецов Сергей Борисович "kuziaart" (читаем книги .TXT) 📗
В двенадцать лет гитара в моих руках была, как и для многих подростков, всего лишь способом самоутверждения. Но после реанимации, после перенесенной операции, после щелчка, который неожиданно сделал меня восприимчивым к красоте мира, к его гармонии, - после всего этого я вдруг почувствовал, что мои пальцы могут извлекать из струн не только заунывные "Колокола" или приблатненного "Цыпленка жареного...", но и что-то свое... Иногда сочетания случайных аккордов разносились по нашей двухкомнатной квартире - стены словно растворялись, и, казалось, цветущие тополя, ноготки на неухоженной клумбе, все-все живое вокруг негромко резонирует с этими случайными звуками. А иные аккорды - такие же случайные, неумелые - вдруг оказывались заменой слов, которые я в то время не решался произносить вслух, слов о том, что весь мир - живой, что самое большое счастье - это не идиотская пятерка в дневнике, не победа в какой-нибудь бессмысленной драке, а вот это ощущение родства всех всему. Счастье - если ты вовремя заметил под занесенной ногой божью коровку и шагнул чуть шире, чтобы не наступить на нее.
Однако случайные звуки редко складывались так, что удавалось с их помощью хоть чуточку выразить себя. Чаще всего они сбивались на того же "Цыпленка жареного..." Требовались знания, навыки. Нужно было осваивать технику игры. Я обложился самоучителями. Я терзал гитару, сбивая пальцы до крови. Я всерьез занялся техникой игры.
Потом пришла повестка из военкомата. Меня требовательно поманил к себе пальцем мир отнюдь не музыкальных звуков, мир отрывистых команд, автоматных очередей, лязганья танковых траков. Я безропотно подчинялся этому миру, слегка надеясь, что мои музыкальные навыки пригодятся и там.
Служил в Саратовской области. В одном поселочке недалеко от областного центра. В войсках химзащиты. Часть наша оказалась маленькой: на тридцать солдат - чуть ли не пятьдесят офицеров. Заниматься приходилось многим: обучались приемам дегазации, разливали продукт, загружали-разгружали вагоны со всяким химическим дерьмом. И первое время, конечно, было не до музыки.
Но позже, когда свободных минут чуть поприбавилось, мы с ребятами решили сколотить свою группу.
Худо-бедно, но в клубе оказался кое-какой старый аппарат. Начальство разрешило им пользоваться. А акустику мы сделали сами. Попросили доски...
-Вон, - говорят, - у забора какое-то гнилье валяется. Берите, пользуйтесь на здоровье.
Мы собрали эти ненужные доски, сколотили из них колонки, а чем их начиняли - смешно сказать... 25-ватный КИНАповский динамик отыскали - вот и "обрамили" его старыми досками. И смешно, и стыдно: Не за нас стыдно, за космическую державу.
Состав группы по тем условиям получился простеньким. Много надо ли было? Бас-гитарист. Лидер-гитара. Барабаны, живые. Вокал. Ну, и я - на клавишных (брать в руки гитару посчитал преждевременным).
Прежде чем начать репетиции, я ребятам предложил:
- Давайте петь только свои песни. А то хана! В серости потонем. Конечно, и свое может серым оказаться, но лучше уж в своем барахтаться...
Ребята посмеялись. Согласились. Своих заморочек насчет того, какими должны быть песни, что я в них хочу вложить - никому навязывать не стал. Зачем?
Тактико-стратегическим направлением выбрали, конечно, попсу. Плацдарм для действий нашей солдатской группы определили тоже по-армейски просто: клуб в жилом городке при части. А название для группы всплыло такое - не дать не взять, прямо позывные боевых учений: "Контакт-7ЗО". Никаких секретов в цифре "730" нет, каждого служивого, думаю, она повергнет в неописуемый трепет и напомнит о семистах тридцати днях, о двух годах надоедливой службы.
И начались наши боевые гастроли. Устраивали в клубе танцульки, развлекали товарищей по службе, офицерских дочерей и жен.
Конечно, все, что мы тогда делали, было до ужаса примитивным. Но на безрыбье и рак рыба. Ребятам нравилось. Даже кое-какая популярность у нас появилась.
Кстати, тогда я впервые почувствовал, что популярность может доставлять не только радость, но и неприятности, и не в меньшей мере. Создавая свою группу, мы совсем забыли о важнейших солдатских правилах: "Не высовывайся! Подальше от начальства - поближе к кухне!" Хотя, как я уже говорил, начальства в нашей части было едва ли не больше солдат, и избежать их пристального внимания все равно бы не удалось.
Однажды после танцев кто-то из офицеров взобрался на сцену, понаблюдал, как мы зачехляем аппаратуру, стараясь не занозить рук, и скомандовал:
- Так, друзья... Тут через неделю намечается одно мероприятие. Нужно, чтобы вы подготовили к нему Гимн Союза Советских Социалистических Республик.
Вот так-то... Не более, не менее. Нужен им гимн "совка" - и хоть расшибись, но сделай гимн.
Начали объяснять:
- С нашим инструментом только гимн потенциальных врагов Отечества играть... Чтобы разом весь патриотизм в них изничтожить... Что называется: музыкой по неприятелю!..
Но разве что докажешь? Советские командиры - самые лучшие командиры в мире. Они разбираются во всем, и в музыке в том числе. Офицер настаивает:
- Ничего, и наш Гимн сыграете. Я ваши танцульки послушал, немножечко прикинул, и вижу: прозвучит Гимн...
- Да вы что? В этим стиле, в попсовом, только похоронки играть. Да и то если покойник сам к аппарату пожалует, чтобы технику никуда не таскать - развалится ведь... Не будем мы Гимна делать!
- Издеваетесь? - злится командир. - Ну, смотрите, доиграетесь.. Еще вспомните меня!
...Немного забегая вперед, к ЧП на пилораме, я скажу, что действительно вспомнил и теперь неоднократно вспоминаю и тот разговор, и того офицера. Нет, ни в коей мере не виню я его в случившемся. Может, в том случае и не он виноват. Но знаю, если не его угроза ("Доиграешься!") настигла меня тогда, то значит, его угроза еще несется ко мне, петляя во времени и пространстве, и когда-нибудь-таки настигнет. Потому что нет ничего случайного в нашем взаимосвязанном мире. Любая не дружественность, даже словесная, - угроза ли то, оскорбление, просто злое слово - обязательно находит адресата и доставляет ему боль. Поэтому, кстати, в этих своих заметках я стараюсь быть осторожным, сдержанным, объективным, а если вдруг какое-то злое слово нечаянно вырвется с моей стороны, то я хочу заранее нейтрализовать его извинением (в химзащите все-таки служил, учился обороняться, а не нападать).
