Территория бога. Пролом - Асланьян Юрий Иванович (прочитать книгу .txt) 📗

Юрий Асланьян

ТЕРРИТОРИЯ БОГА

Роман-расследование

ПРОЛОМ

Автобиографическое повествование

Запретная зона сердца

Два самых не освоенных человеком места на Земле — это Северный Урал и Гималаи. Так утверждает автор романа «Территория Бога». Северный Урал — это наш Пермский край: Красновишерск, Ныроб, Чердынь. Это та страница пермского текста, без которой он неполон, неточен и непредставим. Большая смелость и внутренняя сосредоточенность понадобились Юрию Асланьяну, чтобы приоткрыть нам землю, которую «еще никто не покорил». Если спросить на севере от Лыпьи, а кто и что есть еще дальше, то придется ответить: «одиночки, разбросанные во Вселенной, будто туманные галактики».

И угол этот, весь Красновишерский край, — тема не только мало исследованная, но и, как убедит автор, наиболее важная и значимая с точки зрения глубины прочтения пермского текста, открытия в нем и через него сущностных, корневых смыслов пермистики.

В объемную метафору развернута в романе тема и символика Бога. Это прежде всего древние языческие деревянные боги Илюша и Андрюша, стоящие «прямо под ужасом и восторгом звезд», с суровыми лицами, «иссеченными дождем и бесконечным североуральским снегом». Это и сам край — «божья благодать». Это и забытый Богом уральский погост. Это и старинный колокол, издающий звуки Божьего гласа. Это и лик, к которому обращаются с молитвой, и вера, что любой человек может стать богом. Это и живая связь мира одиноких существ, ибо «Бог — это самый великий из одиночек, отмечающий свою территорию светом истины».

Природа края, его зубчатые скалы «стоят в багровом небе будто сторожевые башни Господа Бога». Автор мощными мазками рисует этот край — край земли. «Там люди и машины встречаются очень редко — реже кедров». Там естественны северные олени и рыси, останцы, гольцы и водопады, брусничные россыпи на моховых коврах гранитных плит. Территория Бога — место символическое: она начинается у подножия Полюда, тянется к останцам Помянённого, «образуя основание треугольника, похожего на стилет». Здесь все дышит суровостью и природной силой: Камень Помянённый, который обо всех помнит и обо всем молчит; мрачный, безлюдный Ишерим; самая северная вершина Саклаимсори-Чахль, где установлен знак «Европа — Азия»… Эта гора — водораздел трех самых великих рек России: Волги, Оби и Печоры. Край неласковый и нетеплый, но суровость его и мрачное величие в избытке компенсированы несметными природными сокровищами. Здесь леса, одни из немногих в мире соответствующие статусу эталонных. Здесь живут бобры и медведи, утки и боровая птица. Автор с гордостью пишет: «Это территория, о которой нельзя не мечтать, потому что там есть золото, алмазы, серебро, вольфрам, свинец, горный хрусталь, в том числе золотистый цитрин и дымчатый морион, фисташково-зеленовато-серый офиокальцит и цветные мраморы… Возникает такое ощущение, будто Вишера — сказочная шкатулка, инкрустированная всеми драгоценностями мира…»

Но именно там, на этой территории, «сосредоточено самое большое количество заключенных, именно там все наши зоны». Юрий Асланьян рассказал о совсем не сказочной истории этого сказочного края, истории, «инкрустированной» тюрьмами, лагерями, смертью, преступлениями против человеческой личности, убийствами, алчностью одних и беспросветной нуждой других, горем и тоской. Если свернуть в формулу судьбу этого края, то главными в ней будут слова «депортации», «оккупации», «переселения», «миграции». Вишерский край, скажет автор, это место жизни и смерти опальных граждан великой страны. Здесь, в одном бараке, избывали свою судьбу бывшие донские и кубанские казаки, столичные аристократы, поволжские немцы, крымские татары, греки, армяне и болгары… Кроме великих — еврея Осипа Мандельштама, видевшего из Чердыни гору Полюд, русского Варлама Шаламова, тянувшего срок под этой самой горой, эстонца Ахто Леви, ушедшего по вишерской тайге в свой последний побег, здесь кого только не было. Найдутся в этом огромном списке имена известных пермяков: Иван Абатуров, Евгений Матвеев, Сергей Бердичевский, Александр Сумишевский, сам Юрий Асланьян. Есть у автора право сказать: «Вишера — это котел». И у автора вовсе не ложное ощущение, что он знает в лицо и помнит всех, кто побывал в котле, «всех этих родных, добрых, прошедших лагеря, ссылки, унижения, кровь, зубодробительную любовь родины». И сегодня еще на Вишере сохранились бараки мужского отделения бывшего лагеря, где до сих пор живут люди — никому не нужные, ни Богу, ни народу, ни правительству, честно отработавшие свое старухи. «Ни звезд, ни алмазов не досталось героям тыла, доживающим свой век в камерах жестокого прошлого».

Глубоким символом становится название книги. Вся эта какофония лагерей и войн, репрессий и геноцидов творила новый русский Вавилон XX века, где сошлись языки мира и пересеклись судьбы народов и наций, где не было закона, но было право силы, власти и преступления. Человек там остается один, как кедр на велсовской скале. Все возможно и ничто не исключено на этой территории, в том числе и убийство.

Действие романа происходит на территории заповедника «Вишерский». Инспектор Василий Зеленин убивает директора Рафаэля Идрисова. Казалось бы, расследовать особенно нечего: убийца не скрылся, «не убрал» единственного свидетеля, зная, что он-то и донесет, не отрицал содеянного, пошел под суд и получил десять лет строгого режима. Но Юрий Асланьян пишет роман-расследование и по законам жанра погружает читателя в нелегкие и неоднозначные размышления. Факт убийства становится внешним поводом, толчком к разговору о времени и о себе, об уроках нашей истории, о памяти и предательстве, о людях и нелюдях, о Добре и Зле. Автор не судит убийцу и не оправдывает, не казнит и не щадит. Он хочет понять, что же и почему случилось, поэтому в книге много вопросов, а ответом на них является весь роман — его сюжетный, идейный, философский и даже метафизический смысл.

Психологические мотивы преступления понятны и объяснимы. Идрисов — выродок, насильник и мракобес, которому доставляло удовольствие глумиться над бедными. Он творил мерзости ради мерзости. За это люди называли его «вишерским ханом» и страстно ненавидели. Убить его намеревались многие — «идея расстрела уже появилась на заповедной территории». А инспектор Зеленин — человек из породы свободных егерей, неторопливых одиночек, молчаливый, сосредоточенный, думающий. Ему чужда суета современного мира, и он выбрал таежный кордон: «чистая вода, шевелящаяся от хариуса, зеленовато-серые гольцы хребтов». Свой замысел он осуществляет спокойно и сознательно, и после убийства у него «не было ни раскаяния, ни торжества, а только гадливое чувство исполненного долга». Автор мог бы напомнить, что насилие порождает насилие, и на этом закрыть расследование. Правда, есть еще мистическая составляющая: незадолго до убийства Зеленин нашел в тайге ружье — и «значит, Бог послал этот ствол Зеленину, чтобы он нарушил заповедь». Миссию мстителя герой не отвергает, ведь за многие годы ни местная, ни областная, ни федеральная власти не защитили этот народ, эту территорию от беспредела наглых «захватчиков», готовых продавать оптом и в розницу богатства этой земли любым жадным и беспардонным пришельцам, озабоченным лишь быстрой наживой. Инспектор Зеленин в одиночку совершает возмездие. Но автор идет дальше и ставит вопрос ребром: так кто же он — просто убийца или жертва тоже? Нет, конечно, не просто убийца. В книге есть эпизод, когда Зеленин, уже осужденный, вспоминает об Идрисове, который жил на Камчатке и очень любил свою собаку Топу. Она бесстрашно бросалась на камчатских медведей и ловила рыбу в горных речках. И Зеленин пишет: «Сейчас меня мучает вопрос: совсем ли умер в нем тот человек, рассказавший о камчатской лайке, или мог еще воскреснуть? А вдруг я убил уже не того монстра, которого все знали… И как мне жить с таким вопросом в душе?»