Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Булыга Сергей Алексеевич (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗

После них, второй раз в жизни надев вдовий траур, а вместо обычного головного убора — вимпл, похожий на монашеский плат с подбородником, Кэтрин сидела в гостиной вместе с Джеком и Маргарет, а поверенный Джона читал завещание. Все отходило Джеку, новому лорду Латимеру, которому уже двадцать три — вполне взрослый мужчина. Кэтрин должна была опекать восемнадцатилетнюю Маргарет, получая доходы от Стоу и других владений рядом с Йорком, пока девушке не исполнится двадцать один год.

Джон завещал Кэтрин свой лучший серебряный набор для умывания — таз и кувшин, две прекрасные серебряные бутыли и Новый Завет, который она всегда будет беречь. Кэтрин осталась достаточно обеспеченной — с собственными имениями и хорошим доходом. Она радовалась, что так много принесет в их с Томасом брак. Но в тот момент не могла углубляться в эти мысли. Ей было достаточно знать, что любимый ждет ее.

Джек удивил Кэтрин.

— Я переезжаю в Снейп, — сказал он ей. — Для отца это место утратило привлекательность из-за произошедших там событий, но мы, Невиллы, родом с Севера. Буду очень рад, если вы решите остаться здесь.

Доброта и внимательность были для Джека совсем не характерны, и этот поступок свидетельствовал, что глубоко в душе он уважал Кэтрин и, вероятно, испытывал благодарность к ней за то, что она была ему хорошей мачехой, несмотря на все доставляемые им проблемы.

Она осталась. Могла бы уехать в одно из своих поместий, но хотела быть в Лондоне, рядом с двором, чтобы видеться с Томасом, когда пройдет приличествующий овдовевшей женщине срок.

Уилл кончил тем, что проводил в доме на Чартерхаус-сквер больше времени, чем при дворе. После смерти Джона он поспешил выразить сестре соболезнования, и их ссора была забыта.

Нуждаясь в компании, поскольку тосковала по Джону больше, чем предчувствовала, Кэтрин стала устраивать небольшие встречи в своем доме, подавала вкусную еду и приглашала единомышленников; с большинством этих людей ее познакомил Уилл. Среди них был Майлс Ковердейл, помогавший переводить Библию на английский. И Хью Латимер, радикально настроенный духовник герцогини Саффолк, тоже стал желанным гостем на этих собраниях. Латимер занимал пост епископа Вустера, но претерпел краткое заключение в Тауэре за оппозицию реформам короля, которые считал недостаточно прогрессивными, и был вынужден оставить епископство. Сын разбогатевшего фермера, образованный человек, по убеждениям склонявшийся к лютеранству, как подозревала Кэтрин, Латимер с удовольствием проповедовал перед ее гостями.

Никто не признавал себя протестантом. Все сознавали, насколько это опасно. Суть речей сводилась исключительно к реформам; даже король не мог бы поспорить с этим.

После кончины Джона прошло три недели, когда к Кэтрин заглянул сэр Томас Сеймур. Он смахнул с головы берет с пером и поклонился.

— Я пришел выразить вам соболезнования, миледи, — заявил он, появившись в гостиной. Только закрылась дверь за управляющим, гость бросился к хозяйке и взял ее за руки. — Как вы, Кэтрин? — Впервые Томас назвал ее по имени.

Нужно было отослать его. Оба они знали, что это не просто визит вежливости. Но она чувствовала себя такой одинокой, ей было тягостно это заточение в доме скорби.

— Мне гораздо лучше, когда я вижу вас, — сказала Кэтрин.

— И вы свободны, — подхватил Томас, глядя на нее с неприкрытым вожделением. — Теперь вы сами можете делать выбор.

— Я уже сделала его, — ответила она, и он обнял ее.

От короля пришло письмо с соболезнованиями, очень вежливое и благочестивое, за исключением последней строки: «Писано рукой того, кто стал бы для Вас утешением». Кэтрин не сомневалась в истинном значении этих слов.

Через неделю за этим посланием последовало другое, в котором король сообщал ей, что у него болели ноги и он не выходил из своих покоев, но теперь ему лучше. Генрих добавил несколько поэтических строк, сочиненных для нее. Это было одно из худших произведений, которые ей доводилось читать.

Стихи были такие вымученные, что Кэтрин даже не совсем поняла, что имел в виду король. Похоже, он пытался сказать, что проявит трусость, если откажется добиваться ее. Генрих умолял, чтобы она пришла повидаться с ним под предлогом визита к брату.

Кэтрин безо всякой охоты поехала. Паж забрал ее из покоев Уилла и повел извилистым путем через дворец. Наконец они оказались у потайной лестницы. По ступеням Кэтрин поднималась в легком волнении, после чего ее ввели в небольшой, отделанный дорогими панелями и увешанный старинными гобеленами зал. Король сидел в бархатном кресле у потрескивавшего в очаге огня. В комнате было жарко.

— Вы простите меня, если я не буду вставать, — сказал его величество, когда Кэтрин поднялась из реверанса. — Я все еще немного не в форме. Проходите, посидите со мной. — Он указал ей на кресло поменьше, стоявшее напротив.

— Нога вашей милости стала лучше? — спросила Кэтрин.

— Немного, — ответил король. Она заметила отделанную серебром палку для ходьбы, стоявшую у стены рядом с креслом. — Но, леди Латимер, я сам не свой. — Король взял со стола книгу. — Я хотел прочесть вам кое-что отсюда — это о безбрачии священников, — но плохо вижу. Слова расплываются. — Он потянулся за лупой и уставился в текст.

— Вашей милости нужны очки. Это стекла для чтения, вставленные в оправу, которая надевается на нос.

— Вы думаете, они помогут?

— Конечно, сир. У моего дяди есть очки.

— Тогда я закажу себе.

— Хотите, я прочту для вас отрывок? — предложила Кэтрин, и король кивнул.

Около часа они беседовали о целибате и других теологических вопросах. Потом король пристально взглянул на Кэтрин:

— Вы мне очень нравитесь, леди Латимер. Я безмерно наслаждаюсь вашим обществом и хотел бы стать для вас больше чем другом.

Кэтрин была обескуражена. Король произнес это неожиданно, ни с того ни с сего.

— С-сир, — запинаясь, проговорила она, — вы оказываете мне слишком большую честь. Боюсь, я не знаю, что вам ответить. Не прошло еще и месяца со дня смерти милорда, и я до сих пор в трауре. Я пока не думала о своем будущем. Можем мы поговорить об этом в другое время?

— Время — это как раз то, чем я не располагаю, — тяжело вздохнув, ответил король. — Я нездоров. Но если бы вы дали основания надеяться, что в один прекрасный день позволите мне стать вашим слугой, я уверен, что буду чувствовать себя намного лучше.

— Смею сказать, что со временем буду в состоянии думать о таких вещах. — Кэтрин улыбнулась, надеясь, что король не уловил в ее ответе нежелания «думать о таких вещах». — А пока буду лелеять в душе дружбу вашей милости.

— Что ж, придется довольствоваться этим. — Он печально улыбнулся ей.

Кэтрин удивилась, получив запоздалое письмо с соболезнованиями от своей невестки Энн. Они никогда не были близки, но Энн, казалось, искренне печалилась за нее. Однако по мере чтения выяснилось, что у этой особы имелся и другой, тайный мотив отправить свое послание.

Я знаю, у Вас нет оснований хорошо думать обо мне, но надеюсь, Вы понимаете, что значит — любить кого-то так сильно, что жизнь в бедности становится неизмеримо предпочтительнее разлуки с любимым. Мы счастливы вместе, и наш ребенок здоров и весел. Я никогда не предъявлю никаких претензий Уильяму, и оба мы, я уверена, желаем оставить прошлое позади, но есть одна леди, которая из ненависти строит против меня козни. Не верьте тому, что услышите обо мне. Прощайте.

Письмо как будто писала не та Энн, которую Кэтрин знала, и она снова удивилась, почему эта девушка была так холодна к Уиллу. Произошла ли между ними какая-то размолвка? Стоило ли ей винить брата в том, что их брак распался? Или этот Джон Люнгфилд вовсе не был подлым соблазнителем, каким представил его Уилл, а на самом деле предложил Энн настоящую любовь? Кэтрин хотелось бы получить ответы на эти вопросы, но пока не стоило копать слишком глубоко. Сейчас лучше было не ворошить прошлое.