Траян. Золотой рассвет - Ишков Михаил Никитич (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Но этот выверт, сцена из сказки, которыми в младенчестве баловала его чернокожая нянька Сельма, представился потом, в спальне. В первую минуту после возвращения, когда въехали во двор провинциального претория, вся охотничья компания с изумлением уставилась на местного квестора. Старик выскочил из двухэтажного административного здания, подобрал полы тоги и зайцем – по грязи! – бросился к наместнику.
Друзья–приятели придержали коней – никто не ожидал подобной прыти от отличавшегося редкой спесивостью чиновника. Квестор всегда вел себя чрезвычайно величаво, к месту и не к месту поминал, что родом из Рима. Он был абсолютно уверен, что все хорошее, что есть в мире, может происходить только из великого города.
Между тем квестор, добежав до коня Траяна, в буйном порыве прижался лицом к ноге Марка. Тут уж все окружающие потеряли дар речи. Между тем старик воскликнул.
— Божественный! – и зарыдал.
Траян так и остался сидеть на коне. Наконец, справившись с секундным замешательством, освободил ногу из объятий римлянина и поинтересовался.
— Хорошо, божественный. Что дальше?
Квестор звучно сглотнул, прокашлялся и почти шепотом сообщил.
— Гонец из Рима.
— Ну, гонец, Дальше?..
— У него эдикт несравненного Нервы. Он усыновил тебя, Марк. Ты – император! Ты – цезарь, Марк. Ты – соправитель нашего мудрейшего Кокцея.
— Не врешь? – недоверчиво спросил Траян.
— Как можно, великий! – изумился и даже чуть испугался квестор. – Разве эдиктами шутят?!
Траян, чуть отъехав в сторону от залившегося слезами чиновника, соскочил с коня. Марк был высок и некрасив – подбородок маловат и невыразителен. Ни слова не говоря, широким шагом направился в преторий – едва сдерживал себя, чтобы не побежать вприпрыжку, как квестор. Наконец одолел несколько десятков шагов до ступеней, ведущих в неказистое двухэтажное здание. Там, в темном коридоре прибавил ход, ворвался в парадный зал. Здесь его поджидал уставший до изнеможения всадник с преторианскими значками. Молоденький флажконосец, сопровождавший императорского гонца, прислонился к колоне и откровенно посапывал. Услышав шум распахиваемых дверей, частый топот, флажконосец встрепенулся, вытянулся и вслед за императорским гонцом вскинул руку.
Оба в один голос рявкнули.
— Аве, цезарь! Аве, великий!..
Только теперь Траян поверил. Когда гонец передал ему перстень с голубоватым, увесистым бриллиантом, подарком Нервы, он убедился, это не сказка, не опала, не бред какой?то! Невозможное, о котором он и помыслить страшился, свершилось!
Конечно, весь последний год Марк сознавал, куда утягивал его ход событий. Уже с полгода обладавшие влиянием сенаторы то и дело навещали задрипанный Колон (Кёльн). Кое?кто из гостей оправдывал свой приезд исключительно хозяйственными интересами – многие вдруг воспылали страстным желанием прикупить здесь земли и настроить виллы. Все нарадоваться не могли пейзажами дикой Германии – эта часть земли была совсем недавно отхвачена Домицианом у племени хаттов. Даже такой уважаемый человек как Секст Фронтин причиной поездки назвал желание подарить молодому наместнику свой труд, посвященный всяческим военным хитростям, которые применяли славные полководцы древности.
Когда же популярный полководец попросил наместника дать оценку его труду, Марк опешил!
Потом задумался.
Все гости дружно и многословно пересказывали последние столичные новости, сетовали на незавидное положение, в каком оказался страдающий от страха Нерва. Преторианцы бунтуют, требуют наказать убийц «славного» Домициана. Цезарь фактически находится под домашним арестом в собственном дворце! Однажды подставив шею под мечи преторианцев и не сумев спасти своих друзей, Норбана и Секунду, он совсем потерял присутствие духа. Более того, император был вынужден публично объявить благодарность убийцам за «спасение государства».
Ночами сенаторы вели откровенные разговоры о гибельном положении, в каком оказался Рим. Как о чем?то страшно секретном рассказывали о небывалом дефиците государственной казны, истощенной постройками и зрелищами, которые устраивал Домициан. Повышение жалования военным, раздача донативов (денежных подарков) по случаю мнимых военных успехов, не только развратили армию, но и окончательно подорвали финансовое положение империи. Римская граница, в сущности, оказалась открытой, пути для нападения варваров свободны. Резко уменьшилось поступление налогов. Гости жаловались, что негодяи, видя такую неподготовленность Кокцея к власти, распоясались вовсю. Воровство и своеволие, которое после смерти державшего их в жесткой узде Домициана начали позволять себе легаты и проконсулы в провинциях, превзошли всякие пределы. Разоткровенничавшись, делились слухами, ходившими по Риму – безответственные люди, например, утверждали, что аристократ Гай Кальпурний Красс имеет намерение силой захватить власть в стране. Он уже отправил в Далмацию уйму денег на подкуп солдат, но, главное, сумел договориться с наместниками Сирии, Каппадокии и Вифинии, под рукой у которых было до шести легионов. Сообщали о подозрительном шевелении в Парфии и Дакии – цари даков и парфян якобы снюхались между собой. Если да, то при нынешних обстоятельствах это была серьезная угроза самому существованию государства. Гости делились мнением о том, какие меры необходимо предпринять, чтобы выправить положение. Твердили о твердой руке, способной, наконец, покончить с безобразиями, творившимися в столице, приструнить гвардию, справиться с разнузданностью дрянных людишек.
Конечно, это были слова, только слова. Цену словам Траян знал – прежний император, Домициан, приучил, что всякий словоохотливый, тем более доброжелательный посетитель, вполне может оказаться первостатейным доносчиком. Нынешнего императора, Кокцея Нерву, Марк видал только издали. Слушая гостей, Марк невольно задавался вопросом – неужели стареющий и трусоватый Кокцей, чтобы удержаться у власти, пошел по пути Домициана? Сам отвечал – непохоже. Друзья в Риме сообщали, что часть сенаторов навестила не только его, но побывали и в Далмации, Сирии, Каппадокии, Вифинии.
Когда тот же Фронтин поинтересовался, каким видит Траян дальнейший ход событий в государстве и как он смотрит на взаимоотношения сената и принцепса, Марк сказал себе – вот он, момент истины! Вот ради чего эти важные надменные римляне помчались в такую даль. Тут же, опять же про себя, добавил – стоп. Он запретил себе даже мечтать о самой возможности приблизиться к власти, получить в руки полномочия, позволившие бы ему самому решать судьбу Рима. Насчет взаимоотношений цезаря и сената ответил, что видит их как крепкий союз, основанный на четком разделении обязанностей. Образцом для него служит порядок, установленный Октавианом Августом – император, он же принцепс или цезарь, всего лишь первый в сенате и в государстве гражданин. Власть цезаря не подлежит сомнению, однако в его обязанности входит также уважительное отношение к сенату и его членам.
А если, спросил, Фронтин, кому?то придет в голову обвинить кого?либо из членов сената в оскорблении величества или в подготовке заговора, как ты поступишь?
Предложу организовать внутрисенатскую комиссию. Когда она закончит работу, ознакомлюсь с окончательными выводами, однако суд должен проводить сенат.
Фронтин одобрительно кивнул.
Когда консуляр уехал, Траян чуть отпустил натянувшие душу вожжи, и оценил свои перспективы. Ну, префект претория, ну, друг цезаря, ну, полководец, которому Нерва поручит войну с Парфией, – это понятно и охотно. Примерять же заранее пурпурную тогу августа, надеяться на то, чтобы взять в руки императорский жезл, взять орла – это был смертельно опасный перехлест. В подобной дерзости было что?то фантастически немыслимое, невозможное для рожденного в Испании провинциала.
Вот почему, когда гонцы вскинули руки и гаркнули, так нестерпимо и радостно ожгло. Тут же в зал ввалилась толпа, принялись поздравлять, кто?то из наиболее искушенных принялся целовать руки. Траян, не в состоянии вымолвить ни слова, брезгливо отдернул их, глянул грозно. От рук отстали, однако начали громогласно скандировать.
