Приключения в Красном море. Книга 1 (Тайны красного моря. Морские приключения) - Монфрейд Анри де (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Они зараники, и пиратские инстинкты пробуждаются в них всегда, когда они чувствуют, что их жертва беззащитна. Это ведь так естественно, и вести себя иначе, в их представлении, было бы полнейшим абсурдом.
Лежащий в нескольких метрах от нас на песке Абди услышал, как мы спорим. Не говоря ни слова, он встает и отходит к другим членам экипажа, спящим в отдалении. Он понял, что нам угрожает опасность, и намерен предупредить своих товарищей. Я достаточно хорошо знаю Абди, чтобы быть уверенным, что в подобных обстоятельствах он способен взять инициативу на себя и поступить примерно в соответствии с ходом моих мыслей.
Тогда я делаю вид, что дрогнул и готов принять их новые условия. Я еще немного торгуюсь, чтобы выиграть время, и краешком глаза посматриваю туда, куда ушел Абди. Я знаю, что ружья спрятаны под парусиной, и не сомневаюсь, что их уже достали оттуда. Вдоль моря гуськом бредут какие-то тени: мои люди догадались, что надо помешать накудам вернуться на заруки. Однако я намерен рассеять их подозрения, чтобы дело не приняло драматический оборот.
Я окликаю Абди и велю ему принести мой сундук, в котором лежат деньги. Мне известно, что там, увы, осталось не так много. Раскалла и Марсал, два крепких, с атлетическим телосложением суданца, приносят сундук и ставят его передо мной.
Они не уходят и ждут. Я медленно поворачиваю ключ в позвякивающей скважине и осторожно открываю сундук. Внимание обоих арабов приковано к ящику, где, как им кажется, спрятаны сокровища. Воспользовавшись этим, я внезапно хватаю стоящего рядом со мной накуду за затылок и швыряю его наземь лицом в песок. Абди и еще два матроса тут же бросаются на другого, и мы держим обоих в таком положении, погрузив их головы по уши в песок. Увидев эту молчаливую схватку, те, кто находились возле воды, прибегают с ружьями. Тогда я отпускаю обоих арабов, едва не задохнувшихся, с глазами, забитыми песком. Абди обнажил свою джамбию, ее лезвие поблескивает в темноте.
— Если один из вас скажет хоть слово, он будет убит, — говорит Абди и направляет на них свой кинжал.
Когда попадаешь в такую ситуацию да еще в стране, где жизнь человека ни во что не ставится, лучше не строить из себя смельчака, и эта мудрость никогда тебя не подведет.
— Как зовут твоих людей? — спрашиваю я у них.
Они перечисляют имена матросов. Один из моих людей идет к воде и выкрикивает имена, прося матросов подплыть сюда. Ничего не подозревая и думая, что их зовут накуды, они садятся в лодки и плывут к берегу. Вытащив хури на песок, матросы идут к нам. Абди вместе с одним из моих людей тут же хватают лодки, сталкивают их в воду и мчатся к зарукам. Сняв с обоих судов рули, они доставляют их на берег. Несколько человек, оставшихся на борту, не оказали им никакого сопротивления и превратились в своего рода пленников, поскольку их суда лишены управления. Те, что приплыли на берег, ничего не могут понять и стоят перед связанными накудами под дулами ружей, не сомневаясь в том, что они заряжены. Среди них есть данакильцы, которые, увидев, что они проиграли, присоединились к нам. Они помогают нам погрузить оставшиеся на берегу вещи, так как теперь, став хозяином зарук, я намерен отбыть сегодня же ночью.
Я говорю накудам, что намерен содержать их под арестом до Асэба, где они будут сданы итальянскому комиссарио и против них будет выдвинуто обвинение в попытке ограбления.
Вместе с Абди, Мухаммедом и своим старым экипажем я беру на себя командование одной из зарук. Остальные матросы садятся на другое судно. На каждую заруку я отправляю по пленному накуде, и мы с матросами договариваемся о том, что, при возникновении хотя бы малейшей опасности на одном из кораблей, по первому же сигналу они будут сброшены за борт, крепко связанные и снабженные надлежащим балластом.
Накуда, плывущий со мной, начинает через несколько минут плакаться, говорит, что все случилось по вине его товарища, который задумал эту подлость, потому что украл большое количество кож и припрятал их в трюме своего судна. И действительно, обследовав эту заруку, я убеждаюсь в том, что она заполнена самыми хорошими кожами.
Мы плывем с попутным ветром. Я миную Асэб без остановки. У меня нет желания терять целый день из-за строптивых арабов, сдавая их комиссарио. Мне не терпится возвратиться в Обок. Я надеюсь, что этого урока им будет достаточно.
Мы входим на рейд Обока с наступлением темноты. Я освобождаю обоих накуд и возвращаю им заруки, предварительно их разгрузив. Я даже оставляю им украденные шкуры — оплата за доставку строительного материала. Они целуют мне руку, довольные, что так дешево отделались.
Останки моего корабля теперь разложены на песчаном пляже Обока, перед моим домом, на том же самом месте, где в течение десяти месяцев я с таким трудом его строил.
Море мне его подарило, море и забрало назад…
Туземцы, весьма охочие до разных чудес, рассказывали позднее, что эти обломки принесли к моему жилищу дельфины, и эта легенда добавилась ко многим другим, возникшим вокруг моего имени…
XXXI
Скафандр
Большинство документов, касающихся событий, о которых рассказано в приведенной ниже истории, исчезли из моего дома в Обоке, где я хранил их, вследствие обыска, незаконно произведенного в мое отсутствие в 1927 году, агентами губернатора Шапон-Бессака воспользовавшимися гнусными обвинениями. По этой причине мой рассказ грешит кое-какими пробелами, а имена некоторых людей мне не удалось вспомнить.
Во второй раз мои ожидания были обмануты. С террасы своего дома в Обоке я гляжу на останки «Ибн-эль-Бахра», разбросанные на пляже, и на огромное синее море, которое, кажется, по-прежнему ждет меня…
У меня в перспективе ни гроша! В душе печаль, но нет ни горечи, ни возмущения.
Катастрофа, которая лишила меня состояния и разрушила все мои мечты, была вызвана слепой стихией. Я был сломлен безразличной и непобедимой природой. Но может быть, завтра она с таким же равнодушием одарит меня несметными богатствами?..
И наоборот, если бы к поражению привели чисто человеческие причины, душа была бы отравлена ненавистью и желчью.
Моя жена испытывает те же самые чувства и поддерживает меня своей верой в будущее.
Однако я нуждаюсь в деньгах. Не занять ли их у кого-нибудь? Эта мысль даже не приходит мне в голову, так как в Долгах есть что-то от рабства, с которым я не могу примириться.
Тем не менее я отправляюсь в Джибути, еще толком не зная, что принесет мне эта поездка.
Я узнаю, что управлению общественных работ требуется водолаз для установки на дне блоков, которые станут фундаментом мола. Его сооружением занят инженер, выпускник политехнической школы по имени Рошерэ. Я вспоминаю, что так звали одного моего товарища в лицее Сен-Луи. Он ли это?
Рошерэ находится в Дыре-Дауа, и я еду к нему. Мы узнаем друг друга, хотя прошло уже двадцать пять лет, и не без волнения пускаемся в воспоминания о временах нашей юности.
После удовлетворительного испытания он соглашается принять меня на работу в качестве водолаза.
Тот, кто никогда не надевал на себя скафандр, вряд ли может понять необычные чувства, возникающие у человека при этом погребении заживо. Я испытал их во время пробного спуска.
Сперва тяжеленные грузы навешиваются на страдальца, стоящего неподвижно на палубе судна. Наваливающаяся на человека тяжесть делает его существом, лишенным мысли, он поглощен лишь одним — необходимостью превозмочь этот гнет.
Обычно таинственная сила, притягивающая нас к земле, не ощущается нами, мы находимся в состоянии равновесия. Наши рефлексы, действующие в согласии с ней, дают нам ощущение легкости. Но, находясь в этом большом мешке, к которому подвешены восемьдесят килограммов свинца, несчастный человек становится пленником могучей силы, управляющей движением вселенной.
Затем у вас на плечах закручивается бронзовый шлем, но его стеклянное окошко пока открыто. Когда же закрывается и оно, вы оказываетесь отрезанным от мира: звуки окружающей вас жизни внезапно смолкают. Лишь ритм работающей помпы продолжает отсчитывать время и жизнь. Откуда же проникает сюда этот пульсирующий звук, ставший теперь хозяином вашего существования? Он раздается всюду: в ушах, в груди, он заменяет вам биение сердца…
