Любавины - Шукшин Василий Макарович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Нюра возилась с чугунами в кути.
В доме было тепло, пахло вымытыми полами, свежестираным бельем и березовым веником.
– В баню-то чего не пошел? – спросил Ефим.
– Неохота, – Андрей присел к столу, облокотился, как отец, рассматривая синие квадратики клеенки.
На столе тихонько шипела и потрескивала десятилинейная лампа. Ефим сонно щурился на огонь, нехотя, с сытой ленцой жевал.
Одним только походили друг на друга отец и сын: оба медлительные, оба одинаково насмешливо смотрят. И еще, пожалуй, одинаково думают – спокойно, тягуче… И с большим сожалением отрываются от своих дум. Обликом Андрей походил на покойную мать: скуластый, с ровной прорезью губ, с раздвоенным подбородком. Глаза любавинские – маленькие, умные. Ефим смолоду был поживее, чем сейчас Андрей, побольше говорил, чаще улыбался. В отличие от брата Павла у Андрея постоянно при всех обстоятельствах было одинаковое настроение – спокойное, ровное. Как у человека, который наладился в долгий, знакомый путь.
Нюра поставила мужу тарелку с супом. Он склонился и стал есть.
Ефим облизал ложку, скрипнул стулом – отодвинулся, вынул из кармана кисет.
– Как дела? – спросил он, разравнивая желтым, прокуренным пальцем табак по бумажке.
Андрей, не поднимая головы, сказал:
– Ничего.
Ефим прикурил от лампы (спички лежали рядом на столе, но въедливая крестьянская привычка – на всем экономить, даже на спичках, – брала свое), склонился, локтями на колени… Он устал. И был чем-то недоволен.
– Лога разлились? – спросил Андрей.
– Уже. Реки целые, а не лога.
– Не успеть с ремонтом.
Ефим встал и, сгорбившись, пошел в горницу. Сказал на ходу:
– Четырех жеребят утопили в этих логах-то. Завтра разговор будет с начальством.
– Как так?
– Так… снесло, – Ефим прилег в горнице на кровать; старое железо жалобно скрипнуло под ним.
Долго молчали.
– Меня секретарем выбрали, – сказал Андрей жене.
– Каким секретарем?
– Комсомола.
– В райком, что ли?
– Нет, у нас, в РТС.
Нюра весело посмотрела на мужа.
– Поздравляю, – она была рада за него, только не понимала, за что такого небойкого, неразговорчивого человека избрали секретарем комсомольской организации.
Андрей вылез из-за стола, напился, пошел в горницу, хлопая рукой по карманам, искал папиросы.
– На, опробуй моего, – предложил отец, протягивая свой кисет. – С донником. Гринька сегодня угостил.
Андрей взял кисет, свернул папиросу, прикурил от зажигалки, присел к столу.
– У вас собрание, что ли, было? – спросил Ефим. Он слышал разговор сына с женой.
– Ага.
– И кто же тебя выдвинул?
– Вообще… на собрании.
– А от партии кто там был?
– Ивлев.
Ефим сел на кровати, усмешливо прищурил глаза.
– Ну и как ты теперь?
– Что?
– Ну… – Ефим шевельнул плечом. – Как жить-то будешь?
– В смысле работы, что ли?
– Ну.
– Как жил, так и буду. Это же не освобожденная должность…
Ефим задавил в пальцах окурок. Сказал с сожалением:
– Добродушный ты, ничего у тебя не выйдет на этой работе. Тут надо… – он сжал большой жилистый кулак, показал. – Твердость надо иметь.
Андрей усмехнулся, промолчал.
– И смекалку, – добавил Ефим. Заложил руки за голову снова прилег на подушку. – Это мне бы грамотенку смолоду иметь, я бы шагнул, может… А ты… простой. И шибко доверчивый.
– Работать надо, и все выйдет, – сказал Андрей.
Ефим немного подумал и сказал:
– Конь тоже работает.
– При чем здесь конь?
– Как при чем? Он работает.
– Ну и что?
Ефим ничего не сказал, но, глянув на него, Андрей понял, что он обозлился.
– Ты что думаешь, если человек работает, так и все тут? – заговорил Ефим, повернув в сторону сына лобастую голову.
Андрей листал какую-то книгу. Молчал.
– Я, к примеру с пашни не выезжал вот с таких лет, а ко мне, когда я бригадиром работал, прикатит, бывало, какой-нибудь хрен на легковушке да при галстучке. «Как дела?» А он дел-то этих сроду не знавал. Он их в институте – в тепле, чистенький – выучил, дела-то эти. И я же перед ним хвостом виляю, как пес виноватый.
– Зря, – убежденно сказал Андрей.
– Чего зря?
– Вилял-то.
– Попробуй ты не повиляй!… Герой нашелся. Он образованный человек, а я кто?… Шишка на ровном месте – бригадир. Седня бригадир, а завтра конюх. И то, если трудящие доверют.
– К чему ты это?
– К тому, что жить надо уметь, – Ефим поднял ноги на спинку кровати. – У тебя вон десятилетка, а горб ломаешь больше моего. Как, по-твоему, много тут ума?
– Мне нравится моя работа. Все.
Ефим смерил сына насмешливым взглядом… Заговорил, сдерживая злость:
– Дурак ты, Андрей, на редкость. Соблазнили тебя, как девку, слов красных наговорили, ты и губы распустил. Своим-то котелком надо варить!… Они вот тебя похваливают, в секретари выбрали для утешения, а сами небось все институты позаканчивали, все людями стали…
– Я без красных слов проживу, честным трудом.
– Я тебя что, воровать посылаю?
– Да это… черт знает, сколько уж можно об этом! – Андрей захлопнул книгу, встал. – Вдолбил в голову…
– Тьфу! – Ефим сел на кровати, взбил кулаком подушку, хотел промолчать, но не вытерпел, сказал: – Я думал, тебя хоть в армии обтешут маленько – нет! Партейный, с орденом явился, а дурак дураком.
– Тц…
– Почему ты такой добродушный-то, Андрей? Для чего же ты тогда в партию вступал? Дизелистом-то без партии можно засмаливать – на здоровье.
Андрей погасил окурок, сказал чуть охрипшим голосом:
– Просто стыдно слушать, тятя. Ей-богу. Такую ахинею развел…
Ефим громко глотнул слюну.
– Я разведу сейчас ахинею!… Бичом трехколенным! – холодно вскипел он.
Андрей подошел к окну прислонился лбом к стеклу.
Молчали долго.
Ефим скрипнул кроватью, позвал:
– Нюр! Зачерпни-ка кваску там!
Нюра принесла в кружке квас.
– Тятенька, вы сейчас нисколько не правы…
– Я, конечно, не прав! – Ефим осушил кружку, вытер рукавом губы. – Конечно, везде правы вы. Научили дураков богу молиться.…
Нюра взяла у него кружку ушла в прихожую, не скрывая, что обиделась.
Ефим зазвякал пряжкой ремня, готовясь ко сну.
– Если уж пошел на такое дело, на секретарское, так просись, чтобы хоть по этой линии учиться послали, – примирительно сказал он. – Может, выйдет что. Я тебя восемь лет тоже не зазря учил… горбатился.
– Заслужу – пошлют, чего без толку проситься.
– Дятел!… Задолбил одно! – крикнул Ефим. – Что, все так и заслуживают?! Чем это Степка Воронцов так уж заслужил, что его выдвинули?
– Трудом.
– Техникум кончил, вот чем! Трудо-ом… Много ты трудом заслужишь…
– Мне надоели эти разговоры, – резко сказал Андрей. Он тоже начал терять терпение. – Поганые они какие-то. Заслужишь, не заслужишь… Да что у меня, рук-ног нету? Что я, инвалид первой степени? Ни стыда, ни совести у людей. Даже удивительно…
– А ты не удивляйся. Ты еще сопляк, чтобы на отца удивляться! Не гляди, что под потолок вымахал, так огрею, враз перестанешь удивляться! – отец наливался гневом, темнел на глазах. – Удивляться он будет!…
Андрей вышел из горницы.
– Будет по-моему. Все.
Отец резко, как будто его толкнули сзади, шагнул за сыном, нехорошо оскалился и стеганул его брюками по голове.
– Разговаривать с отцом научился, обормот!
Андрей крутнулся на месте, вытаращил на отца удивленные глаза.
– Ты что делаешь!
– Я те покажу, что я делаю! – Ефим хотел еще раз хлестнуть Андрея, но тот вырвал у него брюки, бросил их на кровать.
Стояли, смотрели друг на друга горящими глазами.
– Зря ты так, – сказал Андрей и пошел из дома.
На улице прислонился к углу сеней, скрипнул зубами – обидно было и стыдно. До службы отец частенько поднимал на него руку… Но сейчас-то!
Сзади в ноги ткнулся Борзя. Андрей взял его на руки и пошел на сеновал. «Уйду к ребятам жить», – решил он. Выгреб в сухом сене удобную ложбинку, лег и устроил рядом довольного пса.
