Турмс бессмертный - Валтари Мика Тойми (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Я бросил кости. Потом бросил он — и выиграл. Так я проиграл три раза подряд, не успев выпить и глотка вина.
— Три полных ставки, — сказал Ларс Велтуру и равнодушно выложил три прекрасной резьбы пластинки из слоновой кости. — Хочешь перевести дыхание, мой друг Турн, или играем дальше?
Я посмотрел на небо и подумал, что три мины серебра — это огромные деньги. Беззвучно пошевелил губами, призывая Гекату, которая поклялась охранять меня. Когда же повернул голову, то увидел, что на нагретый солнцем камень рядом со мной вползла ящерица. Богиня была здесь.
— Играем дальше, — предложил я, осушил до дна чашу и снова бросил кости, заранее зная, что победа будет за мной. Я наклонился, чтобы посчитать очки: у этрусков на костях были не точки, а буквы. Ход оказался самым удачным из всех возможных. Ларс Велтуру тоже бросил кости и проиграл. Таким же образом я выиграл еще три раза подряд. Молодые люди забыли о недавних насмешках надо мной и следили за поединком, затаив дыхание. Один из них сказал:
— Такой игры я еще не видел. У него совсем не дрожит рука, и он даже не волнуется.
Это была правда. Я смотрел на пролетающих воробьев, радовался осеннему голубому небу и спокойно бросал кости. На нежных щеках Велтуру выступил легкий румянец, глаза его блестели, хотя ему, собственно было все равно, выиграет он или проиграет. Его увлекала сама игра.
— Может, передохнем? — спросил Арнт, когда мы сравнялись и он получил обратно три свои пластинки из слоновой кости.
Я налил в чаши вина, выпил вместе с ним и предложил:
— Давай бросим еще один раз, чтобы определить победителя. Мне пора уходить. — Я считал неудобным для себя оставаться долее в обществе этих изысканных юношей. Я всего лишь повидался с Ларсом Арнтом, который был моим другом.
— Как хочешь, — сказал он и, не спрашивая моего согласия, бросил первым — так разожгла его игра. Но он тут же попросил прощения, добавив: — Это был плохой бросок, и лучшего я не заслужил.
Я получил крохотное преимущество по очкам, и так было лучше всего, ибо он мог не так болезненно переживать свое поражение. Я поднялся, собираясь уходить. Молодые воины с уважением расступились передо мной.
— Не забудь свой выигрыш! — воскликнул Ларс Велтуру и бросил мне пластинку слоновой кости. Я поймал ее на лету и со смехом сказал, что выигрыш не имеет для меня особого значения — просто я рад был встретиться с ним и сыграть в кости. Юноши смотрели на меня, открыв рот, а Ларс улыбнулся своей лучезарной улыбкой и сказал:
— Я пришлю тебе выигрыш с рабом сегодня вечером или завтра рано утром. Напомни мне, если я случайно забуду.
Но он не забыл. Его нарядно одетый управляющий пришел ко мне в тот же вечер и принес талант серебра в двенадцати слитках, попросив вернуть его господину пластинку из слоновой кости. Только тогда я понял, что имел в виду Ларс, когда говорил о полной ставке.
Этих денег с избытком хватило бы для того, чтобы построить дом, отделать его и обставить лучшей мебелью, а также разбить сад и купить рабов, которые содержали бы в порядке хозяйство. Я решил, что никогда больше не буду играть в кости в Тарквиниях, и мне это удалось, несмотря на многочисленные искушения.
В Рим я возвращался настоящим богачом. (Дорога в город была открыта, так как вольски на зиму сняли осаду). Своим богатством я не кичился, жил, как и большинство людей, на то, что сам зарабатывал. Все, что подарила мне Геката, я забрал из Тарквиний с собой, но на обратном пути в Рим нанялся простым моряком на корабль, который вез зерно. Этруски снова стали продавать зерно в Рим с тех пор, как город оказался в трудном положении из-за наступления армии Кориолана. Они понимали, что римский сенат может принять решение о покупке зерна на Сицилии, и не захотели отказываться от прибыли в пользу купцов из Панорма.
Итак, поздней осенью я снова высадился на берег возле скотного рынка и пошел по берегу Тибра. Плечи мои болели от жестких канатов, которые стерли мне кожу, когда мы тянули за собой корабль с зерном. В простом мешке из козлиной шкуры я нес талант серебра. Как моряк я мог бы спокойно пронести его на берег, не предъявляя квесторам. Но я счел необходимым потребовать, чтобы серебро вписали в государственные книги. Для меня это имело значение — состоятельного человека не станут считать прихлебателем за столом Терция Валерия.
Увидев, как я богат, капитан корабля и моряки, покатываясь со смеху, заявили, что, знай они о моем состоянии, они без колебаний убили бы меня и выбросили в море. Но казначей как ни в чем не бывало выплатил мне медными пластинками жалованье, и я положил его в кошель. Бережливый человек пользовался в Риме уважением.
С мешком серебра на спине, одетый в лохмотья, с длинной свалявшейся бородой, с рубцами от корабельного каната на плечах я шагал по узким улочкам Рима и дышал воздухом, пропитанным болотными испарениями. Около храма Меркурия мне встретился старый полуслепой авгур с кривым пастушьим посохом в руке и с грязной нечесаной бородой. Он стоял и ждал какого-нибудь доверчивого чужестранца, чтобы показать ему достопримечательности города и погадать, обещая расположение богов. Я поздоровался с ним и улыбнулся как старому знакомому, но он не узнал меня и повернулся ко мне спиной, не ответив на приветствие. Я ускорил шаг, спотыкаясь о каменные плиты улиц. Рев скота на рынке становился все тише. Я спешил домой. Мое тело жаждало Арсиною.
Ворота дома Терция Валерия были открыты, но когда я хотел войти, раб-привратник быстро накинул цепь на крюк в столбе, закричал и попытался ударить меня палкой. Узнал он меня только тогда, когда я назвал его по имени. Терций Валерий в сенате, сказал он, а госпожа дома.
Во дворе ко мне подбежала Мисме и обняла за колени. Она выросла, щеки ее еще больше округлились, а волосы стали виться. Я взял ее на руки и поцеловал, а она смотрела на меня глазами Микона. Вдруг девочка сморщила носик, понюхала мою одежду и сказала с упреком:
— Ты плохо пахнешь! — После чего быстро вырвалась и убежала.
Только тогда я осознал, в каком виде вхожу в дом. Стараясь не шуметь, я шел по залам в надежде сначала смыть с себя дорожную грязь и сменить одежду, а лишь потом встретиться с Арсиноей. Но она выбежала мне навстречу, остановилась и, глядя на меня побелевшими от гнева глазами, закричала:
