Словарь Ламприера - Норфолк Лоуренс (библиотека книг .TXT) 📗
Возможно, она имела в виду что-то другое. Приходи за мной «завтра». Разыщи меня «завтра». Может быть, это было предупреждение и к ночи он уже будет лежать на постели недвижным и бездыханным, как лежал на своей постели Джордж. Но мысль о том, что она может прийти и не застать его дома, не позволяла ему выйти на улицу. Тень от его дома медленно удлинялась и накрывала дом на противоположной стороне Саутгемптон-стрит; улица была безмолвна, словно удушающий зной поглотил все звуки и шорохи. Время от времени Ламприер глубоко вздыхал, но легкие его наполнялись не воздухом, а жаром. Из угла на его мучения с тайным злорадством смотрело апельсиновое дерево.
К концу дня жара начала меняться. Она стала более тяжелой, удушливой, вездесущей. Когда зашло солнце, Ламприер поднялся с кровати и выглянул в окно, но воздух оставался по-прежнему вялым и неподвижным. Ламприер плеснул в лицо водой и снял очки. И тут раздался незнакомый стук в дверь: один-единственный негромкий удар. Ламприер глубоко вдохнул, взял себя в руки и пошел открывать.
— Ах, Джон…
Ламприер сделал шаг назад; плечи его поникли от разочарования, смешанного с облегчением. Это был Септимус. Казалось, он колебался, стоит ли входить в комнату. Обычно он барабанил в дверь весьма внушительно, а если у него была при себе трость, то он мог бы своим стуком разбудить и мертвого. Обычно он проходил в комнату сразу, не спрашивая позволения. Но Ламприер видел на лице его отсутствующее выражение — такое же, как в предыдущие два визита.
— Входи, — сказал он, и Септимус переступил через порог и застыл на середине комнаты. Повисло молчание.
— Что? — спросил Ламприер. Септимус повернулся.
— Ах, Джон, — произнес он, словно только что заметив его.
— Да?
— Да.
— Что? — У Ламприера и до того бывали подобные беседы с Септимусом. Обычно они раздражали его, но на сей раз Септимус казался искренне растерянным.
— Я думал о статьях. Если ты закончил последние, как я надеялся, то неплохо было бы собрать их.
— Да, — сказал Ламприер, — но я отдал тебе последние две недели назад. — Он с любопытством вглядывался в лицо Септимуса. — Где ты был? Где Лидия?
— Ох… — Септимус неопределенно махнул рукой. Ламприер снова пригляделся к своему другу. Он разрывался между желанием выяснить причину его растерянности и необходимостью выставить Септимуса прежде, чем придет Джульетта. Септимус оглядывался по сторонам, словно в поисках чего-то, что едва ли могло бы здесь найтись.
— Ах, Джон… — повторил он.
Взгляд Септимуса остановился на розовом пальто, переброшенном через спинку стула. Это вроде бы помогло ему вернуться к обычному, шумному и суетливому состоянию, и он принялся укорять Ламприера за то, что он привел пальто в такой плачевный вид. Рваный карман сейчас особенно бросался в глаза.
— Я ходил к портному, что живет наверху… — начал было Ламприер, застигнутый, можно сказать, врасплох. Он хотел рассказать о необычно узкой сфере деятельности портного, но тут Септимус, по-видимому, снова обрел бодрость духа.
— Не вздумай больше ходить к этому мерзавцу! — взорвался он. — Он мне однажды зашил рубаху. Потрясающая работа! Однорукий пьяница, и тот сделал бы лучше… — Он продолжал крыть портного на чем свет стоит, пока Ламприер наконец не расхохотался. — Знаешь, как он работает? Засовывает иголку себе в задницу, потом глотает брюки…
— Брюки?
— Пардон, рубаху… Хотя, впрочем, после этого назвать ее рубахой трудно. Держись подальше от этого негодяя, мой тебе совет.
— Ты прав, — ответил Ламприер, продолжая смеяться.
— Ах, Джон, — Септимус похлопал его по спине. — Я был не в духе. Прости меня, пожалуйста. — Он направился к двери, которую Ламприер так и не успел закрыть. — Я знаю, что приходил сюда с какой-то целью, — произнес он, уже уходя, — но будь я проклят, если это не вылетело у меня из головы.
Ламприер помахал ему рукой на прощание и полюбовался, как он прыгает по лестнице через две ступеньки. Потом он закрыл дверь и перестал смеяться. Сколько, интересно, на это понадобится времени? Минуты две-три.
Ламприер взял пальто, вывернул его наизнанку и плотно свернул. Затем он поднялся на верхний этаж и тихонько постучался в дверь. Из-за двери послышался скрип стула и быстрые шаги.
— Вовремя… — Дверь открылась. — Я уже ждал… Ох! — Портной поднял голову и увидел Ламприера. Раздражение на его лице сменилось удивлением, потом снова раздражением. — Я вам уже говорил, — проворчал он. — Только брюки. Если вы не возражаете… — И он попытался закрыть дверь.
— Брюки, — сказал Ламприер, протягивая сверток и переступая одной ногой через порог.
— Я слишком занят! — закричал портной.
— Брюки! — потрясал Ламприер своим пальто. Он навалился на дверь и толкнул. Портной отшатнулся, и Ламприер прошел в комнату.
— Где ваши дети? — невинно спросил он. — И ваша жена?
Портной молчал.
— Где ваша работа, которой вы так заняты? Ваши иголки? Нитки?
Но портной продолжал хранить молчание. Ламприер оглядел комнату. Узкая койка, стол, стул, книги, сваленные на полу у дальней стены.
Комната была точь-в-точь такая же, как его собственная.
— Кого вы ждали? — спросил он, хотя ответ ему был известен уже в тот момент, когда портной по ошибке принял его за того, кто был должен явиться к нему в это время. Он был того же роста, в такой же темной одежде. — Что выделаете?
Ответ лежал на письменном столе. Последние статьи его словаря, сложенные аккуратной стопкой, а рядом с ними — такая же стопка. Точная и тщательная копия. Ламприер молча смотрел на страницы.
— Вы копировали мой словарь, — сказал он. «Портной» кивнул.
— Весь?
Еще кивок. Ламприер немного подумал.
— Подписи, — произнес он. — Как вы…
— Я их опустил. И даты тоже. Не понимаю, почему они были перед подписями.
— Авторские права, мистер Копировщик, — резко бросил Ламприер.
— Это несущественно. Никакой разницы, — сказал копировщик.
Ламприер переварил это сообщение и попытался зайти с другой стороны.
— А мистер Прецепс неплохо платит, верно? Цель сегодняшнего визита Септимуса теперь была более чем ясна, даже если для самого Септимуса она оставалась загадкой.
— Вполне достаточно. Послушайте, мистер Ламприер, — «портной» заговорил задушевным тоном, — нет ничего странного в том, чтобы скопировать словарь. Я имею в виду, для надежности. У Кейделла не так-то безопасно…
— Без моего ведома? Втайне? За моей спиной? Мысль о том, что, пока он писал свой словарь, переписчик, сидящий у него над головой, следил за каждым движением его пера, копируя каждое слово, раздражала его до невозможности. Ему казалось, что его передразнивают, высмеивают. Ламприер взял со стола обе стопки.
— Я не знаю, зачем ему это понадобилось.
Переписчик попытался смягчить его, но Ламприер оттолкнул его, крепко сжимая в руках окончание словаря. Он вышел из комнаты и затопал вниз по лестнице, сбитый с толку и обуреваемый одновременно гневом и любопытством. Но, спустившись на свой этаж, он немедленно забыл и о бумагах, и о скомканном пальто. Его растерянность улетучилась, гнев испарился. Любопытство стало воспоминанием о любопытстве. У двери его комнаты стояла Джульетта. Она была одна.
На ней было кремовое льняное платье. Ламприер вспомнил, что в этом платье Джульетта была в то утро, когда выходила из кареты в приходе Сен-Мартин. Тогда она была сказочным, волшебным существом, до которого, казалось, было невозможно дотронуться. Чудесное видение. Ламприер приближался, и она повернулась к нему. Холмы и опаленные солнцем равнины острова Джерси остались далеко в прошлом, это лето было новой эрой. Но Джульетта была по-прежнему прекрасна.
— Вы пришли, — сказала она.
Джульетта села на кровать. Ламприер смотрел на нее, сидя на стуле. Поначалу у него отнялся язык. События последних месяцев сгрудились в одну запруду. Ему казалось, что если он вытащит одно, то обрушится сразу весь поток и погребет его под своей тяжестью. Джульетта напомнила ему вечер в библиотеке, они дружно рассмеялись, но потом резко умолкли, потому что воспоминание оказалось только вступлением. Она слышала о его работе, о словаре. Ламприер заметил, что до сих пор сжимает в руке последние страницы словаря, и положил их на стол рядом с пальто.
