Остров Буян - Злобин Степан Павлович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Да ты нам скажи – что велел государь псковитянам молвить на их челобитье? – спросил Иван.
– То нам неведомо, – возразил казак. – Нам запечатану грамоту дали. Как будем на площади, то узнаем.
– Мы люди малые. Нам государь зачем сказывать будет! Грамоту дал – и то милость. Нам не в послы лезть! – воскликнул стрелец Рузувай.
Челобитчики пили и ели в лесу с крестьянами, но даже хмель не развязал их языков. Они ничего не сказали о своем свидании с царем, ссылаясь на самую грамоту.
К вечеру крестьяне решили послать своих людей в город, чтобы слышать царскую грамоту на всегороднем сходе; Павел остался в своем отряде. Иванка же с десятком крестьян пустился во Псков.
Миновав без шума в вечернем сумраке лесные заставы Хованского, они добрались до Великих ворот. Их впустили. Снякин с товарищами поехали по своим домам, а Иванка с Пахомием и крестьянами сразу двинулись в Земскую избу.
Пахомий обнялся с Томилой.
– Здоров, свет Томилушка! Насилу я воротился с Москвы, – сказал старец. – Государь молоденек, бояре ласковы. Московский люд гинет от ласки боярской. Стал я на площади говорить про наши дела, письма твои туды-сюды сунул, ну и пошла заваруха! Учали хватать людей. Смятение, господи!.. Незнаемый человек гусли ткнул мне в руки – глаза, мол, закрой, я тебя как слепца поведу. И повел. Я иду да пою Лазаря, ан у самого все мышечки живчиком ходят… – рассказывал старец. – Так и убег. Днем сижу у дороги, слепеньким представляюсь, белки заведу под веки, индо в глазах ломота, а ночью бегом на коне бежу… Успел все же… Изменщики нынче поспели в город – и я поспел.
– Что за изменщики? – удивился Томила, еще не успевший узнать о челобитчиках.
– А челобитчики наши градские – продажные головы. Истомка-звонарь – тот добрый был человек, да ныне, чаю, ему на свете не жить – загноят в темнице, а Снякин, да Коновал, да Рузувай – те продажники…
– Где же они?
– По домам пошли. Чаю, станут они весь город мутить. Их бы ныне схватить к расспросу. Истомку они продавали…
– Проша! – окликнул Томила Козу. – Пошли стрельцов по домам схватить Коновала, да Снякина, да Рузувая. Скорым бы делом вели их сюды.
– Разом, Иваныч! – отозвался Коза, уже выходя из избы…
Но в этот самый миг, без указа земских старост, с площади вскрикнул сполошный колокол и залился тревожным зовущим воем.
– Не приступ ли на стенах?! – воскликнул Томила, выскакивая из избы.
Пахомий, Иванка, гурьба крестьян – все выбежали на крыльцо Всегородней…
6
На площадь мчались люди со всех сторон. Решетники успели запереть на ночь уличные решетки. Народ, сбегавшийся с улиц, требовал отпереть их… В руках горожан мерцали зажженные фонари, смоляные факелы…
– Кто сполошить велел?! – закричал Якуня Мошницын, подбежав от Земской избы и подскочив к Фаддею, сторожу башни.
– Я велел. А ты что за спросчик? – громко воскликнул казак Снякин.
– А-а! С Москвы воротились?! – приветливо воскликнул Якуня, узнав челобитчиков. – А наши не знают!
– И ваши узнают! – ответил казак с непонятной усмешкой.
Площадь уже кишела людьми. Гаврила прискакал на площадь.
– Копытков, вмиг на коня! Скачи к Петровским да Лужским воротам скорей повестить стрельцов, чтобы стен не кидали ради сполоха! Уланка с Якуней – живо к Варламским, Иванка – к Великим. Скакать во весь дух!.. – крикнул Гаврила.
Гонцы пустились в объезд городских укреплений. Встречая по улицам, они останавливали в темноте бежавших в город стрельцов и возвращали их на стены, по местам.
Между тем на площади начался всегородний сход.
Весть о возвращении челобитчиков взбудоражила город. Всем не терпелось узнать, что ответил царь на их челобитье.
При свете факелов и фонарей, вздетых на пики и копья, толпа горожан казалась воинственной и зловещей. Лица были напряжены. Говор замер, когда Снякин распечатал столбец.
– «…И то затевает заводчик Томилко Слепой с товарищи воровски, а вам, псковичам, о том было б челом бить, не заводя мятежу…» – читал Снякин внятно и четко.
Голос его был довольно громок, чтобы быть слышным во всех концах площади… Федор Коновал держал за его спиной фонарь, освещая царскую грамоту.
– «…Николи не бывало, что мужикам с боярами и с окольничими и воеводами у расправных дел быть, и впредь тому не бывать…» – продолжал читать Снякин.
Народ молчал. Это не было просто внимание. Собравшихся охватило задумчивое оцепенение: до сих пор народ думал всегда, что народные челобитья не доходят к царю. Царь милостив, а бояре злы и к нему челобитий не допускают… Теперь челобитчики ясно сказали, что видели самого царя и от него из рук приняли ответную грамоту. Народ угрюмо молчал, слушая несправедливые и озлобленные слова царского ответного послания.
Царская грамота с торжеством рассказывала о предательстве Никиты Романова и о судьбе казака Мокея.
Называя псковитян «изменщиками» и «ворами», царь требовал выдать «заводчиков» мятежа и грозился посылкой на Псков «больших воевод».
– «…И мы, великий государь, тем вашим челобитчикам велели наши царские очи видеть…» – читал дальше Снякин.
– Плевать в твои царские очи! – громко воскликнул Гаврила.
– Как в царские очи плевать?! Ты что молвил?! – ощерившись, крикнул Снякин. – Господа, что же вор плетет?! – обратился Снякин к народу, ища сочувствия.
– Бей Гаврилку! – выкрикнул второй челобитчик, Тимошка Рузувай. – Связать всех заводчиков да послать в Москву!
Со всех сторон в темной гуще ночной толпы забряцало оружие…
Прохор Коза понял первый, что среди челобитчиков заговор с казаками и стрельцами старого приказа.
– Продают, изменщики! – гаркнул он на всю площадь и выдернул саблю. – Стоим за правду!.. За Псков постоим!
Сабля его встретила саблю Снякина…
Над площадью закачались факелы.
– Бей воров и заводчиков! – заорал во всю глотку Снякин. – За государя стой, братцы!
Стрельцы приказа Чалеева и товарищи Снякина, казаки, через толпу пробивались с разных сторон к дощанам, стараясь наделать как можно более шума, чтобы казалось, что весь народ против «заводчиков». Поняв, что они хотят в ночной сумятице перебить старост, новые стрельцы и меньшие посадские стискивали заговорщиков в толпе и не пропускали… На площади уже завязалась драка. Какой-то посадский в сумятице ударил по голове обушком казака. Казаки кинулись заступаться за своего, посадские – за своего…
