Остров Буян - Злобин Степан Павлович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗

Иванка подошел было к Гавриле, чтобы шепнуть ему, что Томила в обиде на забывчивость старост, но, боясь помешать, молчал и ждал за спиною хлебника, когда он закончит речь.

– И мыслю я, господа земские выборные, дать им пороху и свинца, одну пушку с ядрами, сабель, пищалей да с ними же отпустить стрельцов и стрелецких десятников человек с пятьдесят в начальные люди для обучения ратному делу крестьян, – заключил Гаврила. – Сказывайте, господа, по делу.

Вдруг вскочил с места выборный от дворян Иван Чиркин.

– Кому сказывать? С кем говорить? – выкрикнул он. – Глядите, выборные земские люди: мой беглый мужик Агапка пришел в Земскую избу со мной толковать да рядиться. Видана ли экая наглость! А мы его, чем в колодки забить, поклоном встречай да на наших дворянских именьишек разорение сабли ему подай да пищали. Разбойников разводить по дорогам…

– Молчи, дворянин! Не одно твое дело – дела всей земли решаем, – грозно цыкнул Гаврила. – Сказывайте, крестьяне, свои мысли выборным земским. Бог даст, во всем поладим, – сказал он.

Но крестьяне стояли, сбившись тесной кучкой, не отвечая ему, и о чем-то вполголоса переговаривались.

– Сказывайте, земские люди! – поощрил их хлебник.

Тогда от толпы крестьян отделился высокий костлявый старик с длинной седой бородой, одетый в кольчугу и крылатый шлем, видно сбитый каким-нибудь дедом с лихого тевтонца. Опершись на медвежью рогатину, он шагнул вперед:

– Нече и слушать нам. Ты нас обманул, земский староста. Сказывал ты, что живете во Пскове по воле, бояр и дворян прогнали, ан – вракал: в самой Всегородней избе сидит у расправных дел дворянин Иван Чиркин… А я, слышь, с Болотниковым ходил в тысяцких. Ляпунова измену изведал. [188] Я стар и то знаю, что нам не пристало с дворянами в дружбу. Коли у вас во Пскове помещикам честь, то, стало, крестьянину гибель… То и слово!

– То и слово! – сказали за ним остальные и всею толпой неожиданно и согласно пошли вон.

За ними выскочил Прохор Коза, чтобы их удержать.

– Земские выборные, сказывайте по делу сему! – отчаянно настаивал хлебник.

– Гаврила Левонтьич, дозволь мне сказать! – крикнул Чиркин.

– Сиди уж, молчи! – со злостью ответил Гаврила.

– Мне дозволь, Гаврила Левонтьич! – звонко выкрикнул Иванка.

– Ну что, Иван? – отозвался хлебник, от неожиданности забыв, что Иванке совсем не пристало быть в собрании Земской избы.

– Пошли меня к воеводе Хованскому. И он из дворян, да родовитей, чем Чиркин. Спросим его, помогать ли крестьянам. Голову заложу, что он так рассудит, как Чиркин…

– Пошел вон из Земской избы, холоп! – окриком перебил Чиркин Иванку.

– И о том бы спросил Хованского, кого в Земской избе держать – дворян аль холопей! – не унялся Иванка.

– Скоморошишь, Иван! – строго ответил Гаврила.

– Ой, врешь! Ты скоморошишь, Гаврила Левонтьич! С волками совета держишь, как овец от медведя беречь!..

– Ступай из избы! – строго крикнул Мошницын Иванке.

– Пошто его гнать: правду молвил! – отозвался Прохор Коза, один, без крестьян возвратившийся в избу.

– Не выборный ты, уходи-ка, Ваня! – с ласковой строгостью сказал Гаврила. – Лезешь, куда не зовут.

– Томила Иваныч к тебе послал сказать, что забыли его у вас в Земской.

– Две ночи я дома не был. Горячи деньки минуют – и сам забегу…

Иванка вышел из Земской избы и пошел к Томиле.

Он вкратце передал все, что было, смолчав лишь о том, как сам он непрошенно ввязался в спор земских выборных.

– Кабы я там был – пособил бы; трудно ему без меня! – со вздохом сказал Томила, когда Иванка передал последние слова хлебника.

Но внезапно Гаврила Демидов той же ночью сам явился к Томиле и разбудил летописца.

– Как хочешь, Томила Иваныч, хоть помри, а скажи мне, как быть… Ты меня научал за правду. Дело у нас единое… Вот и давай совет…

– В чем же совет? Ты садись, ты садись, Левонтьич, – оживился подьячий, поджав ноги и давая возможность Гавриле сесть ближе к нему. Истомленный оторванностью от города, он вдруг весь ободрился и ожил.

Хлебник опустился на лавку с ним рядом.

– С Земской избой я не лажу, – приглушенно сказал он.

– С Земской избой? – повторил Томила. – Со всей?

– Со всей, – подтвердил хлебник. – Один подымаюсь на всех, раздоры чиню… Черт знает – гордыня меня одолела, что ли, а мыслю – один я и прав…

Подьячий укоризненно качнул головой…

– Неладно! Сам видишь – неладно… И ждал я, что ты не поладишь кой с кем, а чтобы со всеми – не мыслил. Сказывай, в чем твой мятеж?

– Прямой дорогой хочу идти к правде твоей, как апостол Фома научал…

– Чему научал? – не понял Томила.

– Про житье-то на острове на блаженном, – ты сам читал, помнишь? – сказал с увлечением хлебник. – Твой «Остров блаженный». Как там говорил Фома?..

– Путаник ты! – усмехнулся Томила. – Фома, да не тот – не апостол, а аглицкий немец… Не плачься, Левонтьич. Тот «остров» и будет, и путь к нему непреложен в душах людских!..

Среди земских выборных Гаврила всегда был уверен в поддержке лишь одного попа Якова. Гаврила любил говорить с попом, считавшим апостола Фому самым первым из всех апостолов. «Бог правду любит, а Фома не боялся и господа самого: в глаза ему правду резал и рану ощупал перстом, – говорил поп, восхваляя апостола-сумнивца [189] . – Иной бы на месте его – бултых на коленки: мол, прости, государь мой Исусе Христе! Я, мол, верую, бякнул зря! А Фома ему все напрямик! Петру-Павлу – двоим в году один день, Иоанну – день, Матвею, Луке – всем по дню, а Фомина, брат, неделя цела! Не зря и господь так устроил!» – доказывал поп первенство своего любимого апостола.

И в тяжелых, неповоротливых мыслях Гаврилы образ Фомы окреп, и, когда случалось задуматься о чем-нибудь трудном, по наученью попа Гаврила шептал про себя молитву Фоме…

Когда Томила Слепой впервые сказал ему о справедливом царстве Фомы Мора, Гаврила был твердо уверен в том, что весь строй справедливой державы надумал апостол Фома…

Раздвоение Фомы раздражало Гаврилу, и он перебил рассуждения летописца:

– В душах, в душах! – воскликнул он, вскочив со скамьи. – В душах есть, а на деле-то шишка плешива!.. – Хлебник выставил кукиш. – Не сбылся твой «остров блаженный», и сбыться ему не дают господа земски выборные!.. Я – к нему, а они – от него… Оттого и не лажу с ними… Не дают они помыслу нашему сбыться!..