К морю Хвалисскому (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
На миг ему даже помнилось, что среди дерев под кронами весело гомонящих птичьих теремов, он уже различает едущих неспешной рысью всадников в воинском облачении и среди них и самого себя, красующегося стальной броней, опоясанного длинным мечом, занимающего в строю почетное место по правую руку от знаменитого вождя. Вождь был молод, намного моложе Вышаты Сытенича. Его лицо можно было бы сравнить с прекрасным ликом светозарного Даждьбога, если бы не свежий шрам от ожога, розовеющий на левой щеке. Тороп на шрам внимания не обращал и никому другому не позволил бы обратить, ибо этого человека любил и почитал если не как отца, то как старшего брата.
Видение было настолько реальным, что Тороп едва не бросил весло, силясь разглядеть воинов и их вождя. Однако среди окутанных нежным туманом молодой зелени ветвей мелькнуло лишь что-то пестрое и золотое: то ли мех неведомого лесного зверя, то ли отблеск солнца.
Комментарий к Посадник Коллаж к главе https://vk.com/album-148568519_254305590?z=photo-148568519_456239363%2Falbum-148568519_254305590
====== Черный Вдовец ======
Утро купалось в росе, нежилось в солнечных лучах. Крупные, сверкающие капли скатным жемчугом унизывали хрупкие стебли цветов, пригибали к земле луговые травы, бубенцами дрожали на ребристых краях листьев, прозрачной слезой стекали в глубокие морщины древесной коры. Собрался в такую пору в лес — не обессудь, если вымокнешь до нитки, если выросшая при дороге березка невзначай опрокинет тебе за шиворот целый ушат воды со своих кудрявых ветвей или какой-нибудь не в меру гостеприимный куст раскроет свои влажные объятья.
Тороп шел по безвестной лесной стежке, сбивая росу с былинок. После шаткой палубы хорошо было прикасаться босой стопой к шершавой коже Матери-Земли, слышать, как в темной глубине теплой кровью бьется великая сила — земная тяга и пить эту силу в запой, как молоко из материнской груди. Еще хорошо было, никуда не спеша, слушать ликующий гомон птиц, смотреть, как истекают прозрачной смолой розоватые стволы бабушек-сосен, как каждая травинка поднимается ото сна, радуясь наступлению нового дня. Боярская ладья стояла у берега, мерно покачиваемая водами великого Итиля, и мерянин знал, что ранее завтрашнего утра она в путь не двинется. Давеча на костерок заглянули двое охотников из местных. Оба выглядели удрученными, оба стыдливо прятали пустые мешки. Охотники пеняли на злую недолю. Дескать, навлекли на себя немилость самого Велеса. Угораздило же кого-то прошлой зимой Правду лесную нарушить — медведиху брюхатую убить! Вот Скотий бог и осерчал на людей. Сначала у всех буренок молоко пропало, затем охотники перестали дичь находить. А потом в лесу появился медведь-шатун, которого ни стрелы, ни рогатины не брали. И когда он стал подходить к людским жилищам и реветь горько и надрывно, словно человек, оплакивающий смерть любимой подруги и малых чад, поняли люди, что погубили не просто медведиху, а женку Скотьего бога Волосыню, и что сам Велес медвежью шкуру надел, дабы покарать обидчиков. Мало кто из видевших того медведя живым ушел, сказывали, не бывало еще на свете зверя равного ему по могуте и по росту. Черным Вдовцом называли медведя охотники и остерегались лишний раз поминать. Новгородцы выслушали рассказчиков внимательно, но про себя, небось, подумали: «Эх, смерды бесталанные, чего на Велеса пенять, коли, сами ни на что не годны!» А Белен пообещал, что он будет не он, коли завтра же не расстелет на палубе ладьи шкуру Черного Вдовца. Кто-то, правда, заикнулся, что де негоже задерживать ладью по пустякам. Но глаза Белена загорелись бешенством и на язык полезли бранные слова. Стрый Вышата унял чадо неразумное, но дозволил охотой потешиться. Что копить новые обиды, да и убыток не велик, коли люди, лишний денек отдохнут. Чай, ладья быстроходная и так уже обогнала многих, вышедших ранее. Тороп в сотоварищи Белену не напрашивался — знал, что не возьмет. К тому же сын охотника сомневался, а знает ли Белен, с какой стороны у рогатины острие. Получив дозволение у дядьки Нежиловца, он отправился в лес один. В самом начале пути Тороп сладил себе лук и частенько постреливал гусей да цапель, селезней да тетерок. Нынче мерянин тоже мыслил поискать себе добычу в заводях прибрежных, но хозяйка ягодной страны Тапиолы ласковая Миэликке показала свой добрый нрав и вывела Торопа на след молодого оленя. Новый лук не подвел, да и мерянин не оплошал — упал пятнистый красавец в мягкую луговую траву. То-то новгородцы подивятся сноровке Драного Лягушонка. Солнечные лучи, расчесав как частым гребнем лес, сокрылись за облаками, от земли потянуло промозглой сыростью. Тороп зябко поежился. Он почувствовал усталость и голод: как ни добра была ноша, а к земле тянула, да и утроба докучливо пела о том, что со вчерашнего дня во рту не было ни крошки. Мерянин решил пойти напрямик и, спустившись с косогора, попал в топкую, сырую низину. Глянув, какими рваными куделями висит на деревьях густой туман, Тороп сразу понял, что место это — недоброе. Здесь вели нескончаемый бой Леший с Болотником, и неведомо кто кого превозмог. На зыбкой почве кое-как гнездились кривобокие, горбатые березы и чахлые осины. Их желтеющие кроны дрожали мелко и жалостливо от малейшего ветерка, а вывернутые наружу корни из последних сил цеплялись за кочки в поисках опоры. Под ногами хлюпало, в ямах стояла ржавая вода, а неосторожный, ступивший на гостеприимную поляну, поросшую травой, попадал прямиком в ненасытное чрево трясины.
Но вместо того, чтобы бежать отсюда прочь, мерянин ступил на пляшущие кочки: авось, батюшка Род подсобит!
В глубине низины лежало небольшое озерцо с чистой, прозрачной водой. Круглое, как полная луна, оно было обрамлено густыми зарослями камыша, оплетено лентами ручьев и проток. Тороп сызмальства слыхивал, что берега таких заповедных озер — любимое место тайных игрищ русалок-берегинь. Прилетев по весне вместе с птицами из светлого Ирия, чтобы пролить на землю благодатные дожди, русалки собираются лунными ночами на лесных полянах, возле озер, рек и болот. В густых зарослях, не касаясь легкими стопами земли, не опасаясь провалиться в трясину, водят русалки свои хороводы. После их плясок трава чернеет и жухнет, словно опаленная огнем.
Иногда вместе с русалками играет и резвится огнекрылый вестник богов, покровитель радости и веселья Семаргл-Переплут. У Семаргла, как известно, семь обличьев. Чаще всего его видят в образе дивного зверя с золотой, как спелые колосья, шерстью и птичьими крыльями. Денно и нощно летает Семаргл над полями, оберегая молодые всходы от козней Мораны-Зимы. Но иногда, пленившись лебяжьей статью дев-берегинь, огнекрылый Семаргл сбрасывает золотой мех и, приняв обличье добра молодца, выбирает среди дев себе подругу.
Обычно русалки добры к людям. Но горе постороннему, коли вздумает подглядывать за их тайными играми: разума лишат, превратят в камень, или пень. А ведь в прежние годы все было иначе. Русалки, не таясь людей, сидели в ветвях ив и расчесывали волосы гребнем из рыбьего зуба, Семаргл-Переплут спускался под своды людских жилищ, чтобы поведать волю богов. Но слишком много зла стало в мире людей, боги испугались скверны и отгородили свой мир плотной завесой. И только на Семик или на Купалу, и только женщинам дозволено вести мысленный разговор с русалками, обращая к ним мольбу о животворном дожде, подносить Семарглу чашу медового питья.
У Торопа защемило в груди. Он вспомнил, как дома в прежние годы женщины их рода творили священную русальскую игру. Мольба выражалась не только в словах — каждое движение ритуальной пляски имело древний, сокровенный смысл. Плясание многовертимое вели босиком, распустив волосы и сняв пояса. Для него шили особые рубахи с рукавами, достающими до земли. Во время пляски рукава летели по ветру, и в серебряном свете луны женщины походили на прекрасных белых птиц.
Теперь некому кружиться на речном берегу, некому завивать березу и обходить с гудком и сопелью поля. А если нежные девы-берегини прольют несколько дождинок-слез над разоренным селищем, на этом месте вырастет только плакун-трава.
