Гладиаторы - Ерохин Олег (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
— Это вор! Он украл деньги императора! Убейте вора!
Маглобал бросился бежать — видно, он услышал приказ всесильного фаворита; преторианцы кинулись вдогонку. Они без труда настигли потерявшего от страха голову сирийца и, недолго думая, закололи его мечами. Подошедший грек с торжеством вынул из-за пазухи беглеца мешок с золотом, который уже успел перемазаться кровью.
На шум сбежались рабы. Привыкшие к такого рода происшествиям, они молча стерли кровавые пятна с мраморного пола и молча потащили мертвеца в дворцовый сполиарий. Хитроумный Каллист отправился обратно в свою приемную: рабочий день продолжался.
Глава третья. Преторианец
Итак, расставшись с египтянином, Марк повернул в преторианский лагерь. Когда юноша добрался до своей каморки, то он сразу же, не трогаясь, отдал оставшиеся несколько часов отпуска сну — этой болезни лежебок и лекарству сильных, а на следующий день началась его служба, служба в преторианской гвардии…
Жизнь преторианского лагеря вначале показалась Марку столь схожей с порядками Толстого Мамерка, как будто бы он вновь очутился в гладиаторской школе. Преторианцы, как и гладиаторы, большую часть дня занимались военными упражнениями под началом центурионов; рядовые воины проводили все время, свободное от выполнения поручений императора и кратковременных отпусков, в самом лагере — и гладиаторы постоянно находились в школе, за исключением дней, отведенных на арену; преторианцы за свою службу получали жалование — и гладиаторы, победив, получали награды, иногда — весьма весомые. Правда, каждый преторианец имел римское гражданство, но если бы ему вдруг вздумалось отказаться от выполнения воли императора, то он был бы наказан так же жестоко, как и гладиатор, отказавшийся повиноваться ланисте.
Через несколько дней Марк понял, что сходства между гладиаторами и преторианцами было все же значительно меньше, чем различия, да и немудрено: гладиаторов учили уничтожать друг друга, а преторианцев — других, тех, кто был врагом императора или же просто рискнул вызвать чем-либо неудовольствие императора. Но врагами императора могли оказаться и взбунтовавшиеся гладиаторы, и люди, не менее искусные в сражении, нежели гладиаторы, поэтому исполнителям воли императора — преторианцам — давалось оружие, с которым они могли бы наверняка одолеть непокорных, — сплочение.
Власть боялась своих врагов, а поэтому боялась обезоружить своих слуг стравливанием их между собой. Но страшны были и сами слуги — их преданность приходилось покупать. Это различие между преторианцами и гладиаторами присутствовало во всем, даже в военных упражнениях: если гладиаторов обучали единоборству, то преторианцев — сражению в строю. Не удивительно, что при таких порядках среди гвардейцев императора не было неприязни, которую приходилось бы преодолевать дружбе, другое дело, что дружелюбие могло быть и здесь преодолено завистью, или соперничеством, или эгоизмом, или жестокосердием.
Вскоре у Марка появилось несколько приятелей. Двое из них, с которыми юноша наиболее тесно сошелся, были его соседями — их каморки находились по бокам комнатки, отведенной для него.
Его новые друзья — разумеется, римляне — являлись уроженцами Лациума: Пет Молиник родился в Риме, а Децим Помпонин — в небольшой деревушке столичного предместья.
Пет, ровесник Марка, был высок, строен и весел нравом, он считался большим мастером рассказывать всякие забавные истории. Марк никогда не видел его унывающим или задумчивым, но всегда бодрым и улыбчивым; даже ночные дежурства во дворце, казалось, не утомляли его и не давали ему обычного для других повода поворчать. Преторианцы, в большинстве своем большие ценители выпивки и закуски, любили его за ту щедрость, или, вернее, бесшабашность, с которой он расходовал свое жалованье. Тем же немногим, кто отличался скупостью, была по нраву его привычка никогда ничего не выпрашивать.
Децим Помпонин, Десятник, был человеком другого склада иные легкомысленные весельчаки посчитали бы его, пожалуй, сумрачным, но скорее его следовало бы назвать рассудительным. Десять лет назад он, потомственный землепашец, не выдержав конкуренции с виллами, разорился и подался в Рим, где благодаря помощи разбогатевшего родственника сумел поступить в гвардию. Децим Помпонин был опытным солдатом, от него первого узнал Марк свое место в строю, он первый объяснил юноше значение подаваемых сигналов и команд начальников.
Прошло около двух недель с тех пор, как Марка зачислили в гвардию, и вот однажды центурион объявил, что на следующий день всей центурии предоставляется очередной однодневный отпуск. Как раз на этот месяц приходился день рождения Пета Молиника, поэтому он пригласил Марка и Помпонина на маленькую пирушку в кабачок «Золотой денарий» — одно из излюбленных мест преторианцев для времяпрепровождения подобного рода.
«Золотой денарий» находился на улице Кожевников. Когда преторианцы посещали это утешительное заведение, его обычные завсегдатаи — римская чернь, кормящаяся подачками императора, маленького достатка вольноотпущенники и пропойцы-ремесленники — спешили ретироваться: гвардейцы, отличавшиеся выраженным корпоративным духом, недолюбливали посторонних (преторианцы только друг дружке позволяли горланить да блевать).
Хозяином трактира был Луций Випск, в прошлом — преторианец. Еще пятнадцать лет назад он оставил преторий и на заработанные деньги приобрел «Золотой денарий». Неудивительно, что теперь он мало походил на солдата, — постоянно крутясь около очага, Луций Випск основательно разжирел и отяжелел.
Когда Марк, Пет и Помпонин вошли в трактир, то оказалось, что провести свой отпускной день у Луция Випска решили не только они один: за всеми столами сидели преторианцы, позвякивая сестерциями и постукивая чарками. Столы же были полностью заставлены разнообразнейшими блюдами, из чего Марк сделал вывод, что солдаты претория не очень-то церемонились со своими кошельками. Конечно, в «Золотом денарии» кушанья не благоухали сильфием, здесь не смущали посетителей ни лакринские устрицы, ни краснобородки, но зато Луций Випск вдоволь потчевал своих заказчиков жареной бараниной, бобами, солеными оливками, всевозможными овощами, ну и, конечно же, вином — пищей для души (или, быть может, бездушия).
Все столы были тесно окружены преторианцами, и лишь за столом, пододвинутым трактирщиком к самому очагу, сидел только один человек. Этим человеком был Тит Виний, или иначе — Кривой Тит.
Виний получил такое малопривлекательное прозвище не потому, что и в самом деле был кривым, а от того, что имел привычку, разговаривая с кем-либо, смотреть куда-то в сторону от своего собеседника. Эта его особенность, сама по себе пустяковая, сочеталась с любовью Виния заглядываться на чужие кошельки и коситься на чужие доходы — так Тит Виний стал Кривым Титом.
— Сегодня плачу я, — заявил Пет Молиник, вместе с Марком и Помпонином подсев к Кривому Титу. — Думаю, что ты не прочь распить с нами пару кувшинчиков цекубского.
— Конечно же, не прочь!.. А я, дурень, было собрался уходить, так и не смочив глотку… — молвил Кривой Тит, любящий столоваться за чужой счет. — Жаль, что я позабыл день своего рождения, а не то бы я непременно пригласил бы вас отметить его!
Децим Помпонин усмехнулся — жадность Виния была всем известна. Тут к очагу подошел трактирщик, чтобы перевернуть аппетитных кур‚ жарящихся на вертелах, и Пет крикнул ему:
— Эй, почтенный Луций! Жаль, что ты отдаешь предпочтение каким-то курам, а не своим друзьям, которые ждут не дождутся, когда же ты, наконец, перевернешь хороший кувшин цекубского в их чарки.
— Но прошлый раз ты сам был недоволен, что куры пригорели, а ведь это случилось потому, что я, занимаясь утолением вашей неутолимой жажды, совершенно о них позабыл.
— Ты тогда позабыл о них потому, что не забывал о себе, разливая нам вино, ты и сам то и дело пропускал чарочку. Ну да ладно, хватит разговоров, неси-ка нам кувшин, мы и сами сумеем поухаживать за собой.
