Гладиаторы - Ерохин Олег (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Децим Помпонин нахмурился.
— Не думаю, что тебе удастся что-нибудь из него выудить, он никогда не рассказывает больше этого.
— А мне эти откровения пьяного попросту противны, — проговорил Марк. — Конечно, Пета оскорбили жестоко, подло, мне жаль его, но его месть грязна и отвратительна.
— Отвратительна? — насмешливо переспросил Кривой Тит. А чем же, как не отвратительностью, мы должны платить сенаторам за их высокомерие? Они наслаждаются своим наследственным богатством, не стоившим им ни капли пота, своей хваленой родовитостью, так почему же нам не воспользоваться возможностью, которую время от времени предоставляет император, — возможностью приобщиться к их благородству, которым они так гордятся, возможностью пощекотать сучонку из их помета? Ну а если их тошнит от вида римского солдата, то пусть рыгают, но только как бы им потом не захаркать кровью!
— Ты негодяй! — крикнул Марк и, схватив Кривого Тита за грудки, приподнял его над столом.
— Ну-ну, потише, — бесцветным голосом сказал Децим Помпонин. — Отпусти-ка товарища, Марк… Тит погорячился.
Марк с сожалением опустил своего доверчивого сотрапезника, видно, посчитавшего, что все сидящие за столом разделяют его взгляды.
Кривой Тит посерел, наверное, от страха. Ворча, он стал потирать те места, где туника сильно сдавливала кожу в момент его возвышения (разумеется, над столом, а не над людьми).
— Ты, Тит, не должен оскорблять отцов-сенаторов — среди них есть и немало сторонников нашего императора. Да и Калигула никогда не отдавал приказа грабить и насиловать…
Децим Помпонин еще что-то говорил о милосердии императора и о величии сената, но говорил как-то скучно, вяло. Невозможно было понять, верил ли он в то, что говорил, или стремился только утихомирить страсти.
— Можно подумать, что сам ты никогда не грабил, — произнес Кривой Тит, окончательно придя в себя. — Ну, мне пора.
И он поспешно удалился.
— Этот Тит не сочувствовал Пету, а радовался насилию. И откуда в нем столько злобы?.. — с сожалением спросил Марк.
Децим Помпонин хлебнул из своей чарки.
— Эх, сынок!.. Нет ничего удивительного в том, что бедный завидует богатому, хотя, конечно, у Кривого Тита зависть кровавая, мерзкая, а не справедливая… А по мне так какая разница, богат или беден тот, к кому меня посылают с приказом, всадник он или сенатор?.. Я должен выполнить волю императора, за это мне платят жалование. И тебе советую — поменьше жалости, поменьше кровожадности, не надо лишней жестокости. Побольше исполнительности — и ты окончишь службу с сестерциями…
Глава четвертая. Танцовщица
В то время, как Марк знакомился с повадками преторианцев, жизнь во дворце текла своим чередом. После случая с Маглобалом Каллист перевел Сарта в служители дворцового зверинца — там не требовалось умения писать и там не было проворных алчущих глаз императорских вольноотпущенников. Сам же грек принялся составлять годовой отчет для Калигулы о доходах фиска, а император, по своему обыкновению, все пировал да развратничал.
В день посещения преторианцами кабачка «Золотой денарий» Каллист как раз закончил свой доклад и на следующее утро понес его Калигуле.
Канцелярия соединялась с императорским дворцом длинным переходом, пройдя который, Каллист попал в один из внутренних двориков обширного дворца. Там был разбит красивый сад, в ветках деревьев щебетали птицы, а по посыпанным морским песком дорожкам разгуливали павлины. Грек пересек двор и, пробравшись сквозь густой кустарник, оказался у маленькой дверцы. Он открыл ее одним из ключей, висевших у него на поясе, и быстро пошел по располагавшемуся за ней ярко освещенному извилистому коридору. Этот коридор то и дело перегораживали массивные двери, у каждой из которых стояло по два преторианца; Каллист говорил пароль, каждый раз отличный от предыдущего, и стражники безмолвно отступали, пропуская его. Наконец Каллист, назвав очередной пароль и толкнув очередную дверь, оказался в большой светлой комнате.
Пол комнаты устилал огромный ковер, а в ее стенах были пробиты высокие ниши; в них стояли позолоченные статуи двенадцати олимпийских богов: Юпитера, Юноны, Нептуна, Минервы, Марса, Венеры, Аполлона, Дианы, Вулкана, Весты, Меркурия, Цереры — выполненных в рост человека. В центре комнаты, на ложе с витыми ножками, полулежал-полусидел тот, чьего имени свободные страшились не меньше, чем рабы, — принцепс сената и император Гай Калигула, а немного поодаль от него стоял, низко склонившись, пухлый человек в темной тунике, на боку которого висел усыпанный каменьями кинжал, — это был фракиец Арисанзор, начальник Палатинского лупанария и надзиратель, приставленный к императорским наложницам.
Два года назад Арисанзор, торговец из Фракии, привез в подарок Калигуле десять рабынь, обученных искусству наложниц. Принцепсу понравились рабыни, Арисанзор поселился во дворце и стал незаменимым слугой Калигулы по части утоления похоти. Целыми днями он пропадал на улицах и площадях Рима, выискивая подходящие тела, владелиц которых он то подкупом, то силой затаскивал в императорский дворец. В дальних покоях дворца избранницы Арисанзора ожидали появления Калигулы… Особенно полюбился фракиец императору за то, что умел делать покорными и готовыми на все даже самых больших упрямиц, приглянувшихся Калигуле, без ущерба их прелестям. Постепенно влияние Арисанзора росло, и быть бы ему временщиком сластолюбивого императора, но тут на его пути стоял Каллист. Фракиец решил погубить своего соперника. Побоями и уговорами он подучил нескольких невольниц пожаловаться Калигуле на слабость, усталость, головную боль как раз в момент совокупления, а причиной своих страданий и, таким образом, неготовности развлекать императора. Невольницы должны были назвать чары Каллиста, который им, якобы, привиделся во сне (иногда Калигула был до смешного суеверен). Задуманное Арисанзором начало было исполняться: наложницы аккуратно жаловались Калигуле, Калигула все больше косился на своего любимца-грека, казалось, еще немного, и…
Однако Каллисту удалось узнать о происках Арисанзора все же раньше, чем план фракийца был окончательно осуществлен. Грек, в свою очередь, заставил одну из любимых наложниц императора напоить и соблазнить властолюбивого фракийца. И вот, когда Арисанзор и его соблазнительница принялись заниматься любовью, Каллист и приглашенный им принцепс с удобствами устроились у маленькой щелки… Калигула пришел в ярость — теперь он знал, кто утомляет его рабынь! По приказу разгневанного императора Арисанзору пришлось принести на алтарь Венеры некую жертву — так фракиец стал евнухом. С тех пор Арисанзор люто возненавидел грека и ожидал только удобного момента, чтобы отомстить ему; Каллист, догадываясь о мечтаниях Арисанзора, тоже был не прочь погубить своего недруга, но все никак не представлялось удобного случая. Арисанзор, в отличие от Маглобала, был нужен Калигуле, и поэтому убить его можно было только руками императора.
— А, Каллист, — сказал, не переставая смеяться, император. — Вот послушай, что придумал этот мудрец для пополнения моей казны. Мне следует издать эдикт, по которому все римлянки, достигшие брачного возраста, обязаны будут одну ночь в году работать в Палатинском лупанарии…
Лупанарий на Палатине, это недавнее детище Арисанзора (именно ему принадлежала идея его строительства), был возведен по повелению Калигулы как новый источник дохода, весьма не лишний для расточительного принцепса. Все труженицы любви, заполнявшие многочисленные комнаты огромного здания, вносили в казну императора ежедневную дань — цену одного сношения, и по рынкам ходили глашатаи, зазывавшие всех в лупанарий.
— Если божественному угодно, можно сделать еще выгоднее, почтительно произнес Каллист. — Божественный мог бы своим эдиктом наложить на каждую римлянку, достигшую брачного возраста, ежедневную подать в размере стоимости одной услуги торговки любовью, а с замужних вполне справедливо было бы брать двойную сумму: им ведь не придется искать клиента.
